13. Лиза

Это был один из самых странных вечеров в моей жизни. Новоселье, которого так ждала Лена, превратилось в какую-то исповедь глубоко несчастного и очень одинокого человека, который к тому же еще попал в весьма опасное положение.

Ничего не зная о моем визите к Веронике, Максим Шитов, испытывая, как я полагаю, сильные и искренние чувства к Елене, решил сам, не дожидаясь, когда грянет гром, рассказать нам свою историю из первых рук.

Сначала мы, конечно, выпили за новоселье. Лена так нервничала, что у нее дрожала рука, держащая рюмку. Потом мы выпили еще, за все хорошее. И только когда в нашей крови появилось расслабляющее тепло и мы, по мнению Максима, были готовы воспринять его рассказ, он заговорил.

С его слов получалось, что все цветы, которые я видела в квартире Вероники, были куплены и подарены им от имени больного брата Аркадия, виновного в аварии, приведшей к бесплодию Вероники. Вот и вся, собственно говоря, история.

Понятное дело, что мы с Леной промолчали о том, что не всегда следует потакать психически нездоровым людям, тем более что Максим этим мог лишить сам себя личной жизни. Ведь женщина, в которую он был влюблен, по иронии судьбы, сама продавала ему дорогие букеты, предполагая насыщенную бурную жизнь своего постоянного покупателя.

И вся эта история была бы благополучно позабыта, если бы не роковое стечение обстоятельств, в результате которых Максим оказался в квартире убитой Вероники.

Он сидел, обхватив ладонями голову, и рассказывал о ее звонке, о том, как она сама попросила его приехать к нему.

– Конечно, я не должен был приезжать, тем более что она и раньше звонила мне, звала, когда ей требовалась помощь или просто так, спьяну. Я должен был оставаться здесь, в этой квартире, и готовиться к новоселью. Но, видимо, так уж я устроен, не могу отказать человеку, который просит меня о помощи. Мне и от бредовых просьб Аркадия надо было отказаться, ведь получилось, что это не мой брат, а я сам оказался в тупике, из которого не знал, как выбраться.

Мы с Леной слушали его молча, не перебивая. Но я понимала, что Лена так же, как и я, недоумевает, почему взрослый и в общем-то серьезный человек проживает как бы не свою жизнь, ставя себя в неловкое положение перед всеми, кто его знает. Разве он не понимал, что рано или поздно все это должно было закончиться, что всему, даже безумным поступкам приходит конец. Тем более что он предчувствовал это.

– Я знал, знал, что непременно что-нибудь случится, но я был уверен, что это будет связано с Аркадием и уж никак не с Вероникой. Что он наконец-то успокоится и забудет Веронику. Или что в его голове что-нибудь щелкнет и он откажется от своей затеи выпросить, вымолить у Вероники прощение.

– Он вообще как, адекватный? – спросила осторожно Лена. – Ваш брат?

– Если бы не эта история с Вероникой, то я счел бы его совершенно нормальным, – ответил Максим.

– Значит, Вероника – это его самое больное место. А что Вероника? Что она говорит? Как она к нему относится? Что, уж так ненавидит?

– Да я бы не сказал. Думаю, она не из тех женщин, которые горюют из-за отсутствия детей. Ее напрягало то, что ее муж – инвалид. Я вообще думаю, что развод, который был предложен Аркадием как средство освобождения Вероники от неприятных для нее обязанностей по уходу за больным, был вполне достаточной ценой за потерю ребенка. Возможно, я говорю сейчас чудовищные вещи, но надо знать Веронику… Она никогда не горела желанием иметь детей, я уверен, что тот выкидыш просто случайность, что если бы не авария, она пошла бы и сделала аборт, как делала это постоянно, насколько мне известно. Больше того, я бы не удивился, если бы узнал, что она вообще выдумала этого ребенка.

Лена бросила на меня быстрый взгляд, я кивнула, давая ей понять, что вполне разделяю его предположение, ведь я видела Веронику и имею о ней представление.

Мы бы могли говорить на эту тему еще долго. Но Лена скорее всего пощадила бы Максима и не стала бы развивать «цветочную» тему. Главное она для себя уяснила – цветы предназначались не для любовницы Шитова, а для бывшей невестки. И хотя в эту историю верилось с трудом, расскажи ее кто-нибудь другой и не побывай я в квартире Вероники, Максиму мы поверили и были уже близки к тому, чтобы окончательно сменить тему, как вдруг Максим сказал фразу, которая прозвучала как бомба!

– Веронику застрелили.

Мое воображение тотчас нарисовало лестничную площадку с плохо промытым полом. А что еще я могла представить, когда это именно я замывала кровь молодого парня с пола?

Максим рассказал о том, как приехал к Веронике и увидел ее труп. И убили ее буквально перед его приходом, поскольку ее рука, к которой он прикоснулся, была теплой. Да и кровь еще продолжала сочиться из раны в сердце.

Признался он и в том, что попросту сбежал оттуда, так как никогда не доверял полиции и прокуратуре, а потому решил сделать все возможное, чтобы его имя если и появится в деле об убийстве, то лишь как родственника погибшей.

Сказал, что сам позвонил с заправочной станции и измененным голосом сообщил об убийстве, назвав адрес. Что, возможно, совершил ошибку, поскольку его голос впоследствии может быть идентифицирован. Кроме этого, сокрушался Шитов, он точно знает, что во дворе дома установлены камеры видеонаблюдения. И что они засекли его, когда он входил в подъезд и когда выходил. И если не найдут настоящего преступника, то в убийстве обвинят его, Шитова.

– Я хотел, как лучше, я хотел жить своей жизнью, – сказал он, обращаясь уже к Лене и имея в виду, как я поняла, их зарождавшийся роман, – но теперь я втянут в эту историю, меня рано или поздно задержат, повесят на меня это убийство…

Глаза Лены наполнялись слезами. На нее было больно смотреть.

– Что я могу сделать для вас, Максим?

– Ничего! – он даже замахал руками. – Вы могли бы подумать, что мне, к примеру, нужно от вас алиби или что-нибудь в этом роде… Нет! Я рассказал вам об этом с одной лишь целью: чтобы вы услышали это от меня, а не от других. И главное, чтобы вы поверили мне, что это не я убил Веронику. Вот, собственно говоря, и все. А теперь вам пора. В случае, если вас начнут расспрашивать обо мне, расскажите все как есть. Что я у вас, Лена, покупал цветы. И что это у вас, Лиза, я снял квартиру. Во всяком случае, это не преступления.

– А если спросят, знаем ли мы что-нибудь об убийстве Вероники?

– Не думаю, что вас об этом спросят. Уверен, что вам вообще не нужно ничего говорить по этому поводу. Да, и еще… К тебе, Лена, в магазин наверняка придут и станут задавать вопросы, связанные с этими проклятыми цветами. Возможно, в квартире отыщутся чеки из магазина, а это значит, что по ним вычислят твой магазин и придут к тебе. Станут задавать вопросы обо мне, знаешь ли ты покупателя, который покупал у тебя цветы.

– И что мне отвечать?

– Да что хочешь, я же действительно у тебя покупал цветы, конфеты для Вероники. Другое дело, что тебе потреплют нервы. Вот из-за чего я переживаю. Но главное, прошу тебя, что бы ни случилось, не верь, что это я убил Веронику. А теперь уходите. Я не знаю, найдут меня здесь или нет, но позвонить могут в любую минуту…

Мы с Леной встали из-за стола в полной растерянности.

– Постойте, Макс… Но так нельзя. Вы же не убивали, так почему же вы говорите о вашей роли в этой истории с такой обреченностью? Если предположить, что у Вероники были любовники, то ее мог убить один из них или, к примеру, жена ее любовника… Да мало ли кто!

Она была возмущена, и я понимала ее. Я, женщина, так сильно разочаровавшаяся в мужчинах, что и слышать о них ничего не желала, переживала за Шитова всем сердцем! Ох, если бы не эти камеры видеонаблюдения во дворе, мы с Леной помогли бы Максиму с алиби.

И тут меня пронзила мысль, что и я, должно быть, попала в объектив этого смертоносного прибора. А что, если и меня заподозрят в причастности к убийству?

Лена, которая раньше меня поняла это, схватила меня за руку: мол, молчи, не признавайся даже Шитову, что ты там была незадолго до убийства Вероники. Во всяком случае, именно так я поняла этот ее жест.

Я вышла из своей квартиры (которая теперь была жилищем Шитова) первая, дав возможность Лене попрощаться с Максимом.

Но прощалась она всего пару минут, не больше, потому что вернулась к себе очень скоро.

– Ну почему, почему все так складывается?! – застонала она, захлопывая за собой дверь. – Такой приятный мужчина, такой великодушный, щедрый… Я верю, что рано или поздно он сам бы рассказал мне всю эту историю с братом в подробностях. Просто подумал, что время не пришло.

– Он побоялся тебя испугать, – предположила я.

– Да, я тоже так думаю. Надо же было ему вляпаться в это убийство! Ну почему мне так не везет?!

– Лена, я, конечно, понимаю, что не в свое дело… Да, Шитов, безусловно, производит впечатление честного и порядочного человека. И я сама наверняка помогла бы ему с алиби, если бы это понадобилось. Да, я – такая, какая есть, доверчивая, старающаяся в каждом увидеть только положительное. Однако и мне сейчас пришло в голову, что, несмотря ни на что, мы должны все-таки допускать и другой вариант произошедших событий…

Лена замерла на пороге кухни. Посмотрела мне в глаза. Я выдержала этот взгляд.

– По большому счету, ты его не знаешь. Я только это и хотела тебе сказать. Конечно, ты можешь разозлиться на меня и даже попросить меня убираться отсюда…

Я сильно нервничала. В душе моей в тот момент творилось что-то странное. Когда я была рядом с Шитовым, я в нем нисколько не сомневалась. Но стоило мне выйти из квартиры и потерять его из поля зрения, как мысли мои закрутились в другом направлении. Я вспомнила события из своей собственной жизни, Осипа, Валентину… Да если бы мне кто-нибудь сказал, что они предают меня, разве бы я поверила? Разве допустила бы такое? Нет! Я была уверена в них, как в себе. И чем все это закончилось? Ведь должна же я вынести уроки из всего пережитого?!

Лена хотела мне что-то сказать, даже открыла рот, но потом просто покачала головой и предложила мне сесть за кухонный стол. Достала сигареты, пепельницу, коньяк, рюмки.

– Знаешь, это даже хорошо, что мы здесь с тобой вдвоем. Ты будешь меня отрезвлять, – сказала она. – Ты права. Ты совершенно права. Я же его совсем не знаю. Ну и что, что он подарил мне дорогой букет. Он дарил миллион таких букетов этой несчастной Веронике. Подумаешь, пригласил в ресторан. Может, он и ее тоже приглашал в рестораны, а сегодня взял да и убил! Значит, говоришь, мы должны допускать другой вариант событий… Предположить, что Макс все-таки виновен? Что это он застрелил Веронику?

– Ты пойми, с этой женщиной связано и другое преступление. Ее квартира, как я поняла, полна не только цветов, но и трупов! Этот Саша, мальчик-студент… А что, если это она его убила? Потом позвонила Шитову, позвала его к себе, тоже хотела застрелить, но он выхватил у нее пистолет и выстрелил! Да, он защищался! Вот в это я скорее поверю, чем в умышленное убийство.

– Но об умышленном убийстве речи и вовсе, как мне кажется, нет. Лиза, ну и денек нам сегодня выдался! Ты познакомилась с невесткой Макса, которую потом убили. Ты видела труп ее любовника, третью по счету жертву неизвестного убийцы. Ко мне в магазин уже наведались по его душу, спрашивали о конфетах, цветах… Что вообще происходит? В какую круговерть мы с тобой попали? Вернее, это все я начала… И зачем только согласилась, чтобы ты выясняла что-то о Шитове… Не вошла бы в тот подъезд, не увидела бы Веронику…

– Это судьба, – сказала я, уверенная в том, что ничего в жизни не происходит случайно. И что каждое наше движение или произнесенное слово диктуется нам сверху. – И то, что меня бросил Ося, и то, что предала Валентина, и то, наконец, что мне отрезали электричество и я позвонила именно в твою дверь.

– Хорошо, пусть так. Но нам-то что теперь делать? Как поступить? И как тебе себя вести, если твое лицо сумеют разглядеть? Чертовы камеры!

– Скажу им правду. Вернее, не совсем. Скажу, что сдала квартиру Шитову, но решила проверить, действительно ли он – это он и зарегистрирован по улице Делегатской. Просто решила подстраховаться, мало ли что… Тем более что здесь все рядом, захотелось больше узнать о своем квартиранте. Что в этом особенного и уж тем более преступного?

– Тогда готовься к вопросам. К примеру, не насторожил ли тебя тот факт, что он, зарегистрированный на Делегатской, то есть имея собственное жилье, снимает квартиру?

– Вот именно это-то меня и насторожило, отвечу я, поэтому я и решила навести о нем справки.

– Тебя спросят, что ты делала так долго в подъезде?

– Скажу, что хотела поговорить с соседями, но никого не было дома, а Вероника дверь открыла, и мы поговорили…

– Только не говори, что она предупредила тебя не связываться с Шитовым. Этого не надо, это может ему навредить. Просто скажи, что поговорили с Вероникой о соседе, она сказала, что он здесь не живет, что он строит дом за городом и временно проживает на съемной квартире… А слова Вероники никто уже не сможет проверить. Про труп на лестнице не говори, это ясно. Да и вообще, Лиза, к тебе придут в последнюю очередь. Откуда им знать, что он живет сейчас здесь? К тому же ты просто хозяйка квартиры, и все!

– Лена, вот я только что сказала тебе, что нам нельзя полностью верить Максиму, но, с другой стороны, если предположить все же, что он невиновен, представь, что он сейчас испытывает! Мне кажется, что мы все-таки должны ему помочь.

– Ты склоняешься к тому, что он невиновен, да? – спросила Лена дрогнувшим голосом. Как же я понимала ее, она ловила буквально каждое мое слово, которое свидетельствовало о том, что я – за Шитова.

– Да, у меня каша в голове. Это правда. Но подумай сама, ведь он-то знал, что во дворе установлены видеокамеры…

– Точно!

– Знаешь, такие вот спасительные мысли всегда как-то запаздывают, – сказала я уже чуть ли не счастливым тоном. Мне было приятно, что я смогла как-то поднять настроение Лены.

– Боже мой, ну конечно! – она ухватилась за эту мысль. – Если он знал о существовании камер, то разве стал бы убивать свою родственницу в доме, ведь его сразу же вычислят и арестуют! Даже если предположить, что он защищался… Я имею в виду самооборону. Нет-нет, он сильный здоровый мужчина, он справился бы с Вероникой, если бы она, к примеру, направила на него дуло пистолета… Да просто ударил бы ее по руке, и все! Она была пьяна, так что справиться с ней было проще простого! К тому же, если бы она хотела его убить, то застрелила бы сразу, как только увидела его.

Я промолчала. Пусть она думает как думает. Однако не факт, что все произошло именно так. Один бог знает, как там все было. Одно было верно – если убийство и произошло по вине Шитова, то было оно точно непредумышленным.

Еще я подумала о том, что если бы Шитов убил, то вряд ли стал устраивать это «новоселье», скорее всего, он бы уединился, спрятался, чтобы обдумать случившееся, или обратился бы к нам за помощью. Мало ли о чем он мог бы нас попросить, чтобы его образ в глазах следователя выглядел более-менее положительным. К примеру, он мог бы попросить Лену сказать следователю, что они собирались пожениться… или что-нибудь в этом роде.

– Лена, он пригласил нас за тем, чтобы сказать тебе, что он невиновен. А это говорит о том, что ты небезразлична ему, что он страшно переживает из-за случившегося, понимаешь? Ну и еще… Я думаю, где-то в глубине души он все же надеется на какую-то помощь.

– Адвокат! Он ничего не сказал об адвокате! Что, если его арестуют и начнут, как это… прессовать…

– Да уж… Хотя у такого человека, как он, должен быть адвокат.

– Лиза, может, вернемся и поговорим с ним. Пусть оставит координаты своего адвоката.

Я видела, как она нервничает, и решила, что ей самой будет тяжело вернуться к Шитову, поэтому решила сделать это сама. Я вышла из квартиры, приблизилась к двери своей квартиры и прислушалась. Было тихо. Я позвонила. И почти сразу услышала приближающиеся шаги и голос Максима. Он с кем-то разговаривал. Мне показалось, что он произнес «Китай-город».

Открылась дверь, я увидела Шитова, бледного, с телефоном в руке. Я совсем растерялась.

– Максим, мы могли бы вам чем-нибудь помочь?

– Говорите правду, если вас будут расспрашивать обо мне. И все. Если сделаете по-другому, запутаетесь, и будет еще хуже. К тому же, если человек врет, значит, ему есть, что скрывать. Да и доверия к нему уже не будет. Так что делайте выводы сами. Вы извините, Лиза, но мне пора.

Вероятно, у меня на лице отразилось удивление, раз он сказал:

– Нет-нет, я не бегу. Мне сейчас позвонили и назначили встречу. Человек представился клиентом, но что-то подсказывает мне, что это звонил следователь. Если это так, то мне уже не удастся с вами встретиться. Пока будет идти следствие. Так что давайте я продиктую вам этот номер. Но, повторяю, я не уверен…

Он продиктовал, я записала номер.

– А где Лена? – Шитов поглядывал на дверь за моей спиной. – Я понимаю… Она расстроена. Будем надеяться, что если даже меня и арестуют, то выпустят под залог, своему адвокату я уже позвонил.

– Отлично! Собственно говоря, мы с Леной и хотели узнать об адвокате.

– Я предупредил его о вас, о том, что на вас можно положиться. Ну, все, мне пора! И передайте Лене, чтобы она не волновалась. Все будет хорошо, я уверен.

Я вернулась и все рассказала Лене.

– Так давай позвоним прямо сейчас! По этому телефону.

– Не думаю, что подходящее время. Может, Максима не арестуют, а мы зря сунемся в это дело… Давай уже завтра.

Мы выпили по рюмке коньяку и легли спать.