7 апреля 1979 года два сотрудника Первого главного управления (внешняя разведка) КГБ СССР, работавшие в ООН, – Рудольф Черняев и Вальдик Энгер, – были обменяны на диссидентов Александра Гинзбурга, Эдуарда Кузнецова, Марка Дымщица, Валентина Мороза и Георгия Винса.

20 мая 1978 года в американском штате Нью-Джерси у тайника с секретными материалами был задержан разведчик – атташе советского представительства при ООН Владимир Зинякин. Правда, в момент задержания у него в руках не было извлеченного из тайника «контейнера». Более того, ФБР так и не смогло зафиксировать сам момент «обработки» тайника. К тому же дипломат обладал дипломатическим иммунитетом, и через несколько часов его пришлось отпустить.

А вот двум его коллегам – сотрудникам секретариата ООН Вальдику Энгеру и Рудольфу Черняеву – повезло значительно меньше. Они «страховали» Зинякина и поэтому находились в районе проведения операции. В отличие от атташе, у них не было дипломатического иммунитета.

Как рассказал репортерам специальный агент ФБР Джон Шварц, все трое задержанных советских граждан – сотрудники КГБ. В сделанном по этому поводу директором ФБР Уильямом Уэбстером заявлении говорилось, что начатое разбирательство проводится в координации с отделом расследований ВМС США, которому помогают некие американские граждане. Чуть позднее было сообщено: информатором по делу выступает офицер ФМС Артур И. Линдберг. Он сразу заявил советской разведке, что «хочет заработать перед пенсией», продавая уникальные сведения об американской технике поиска вражеских подлодок. Руководители Линдберга потом говорили, что снабжали его действительно секретными документами «с болью в сердце», но очень хотели, чтобы КГБ поверил их агенту.

В своей книге «Нужная работа» Юрий Дроздов (в тот период он руководил легальной резидентурой в Нью-Йорке) написал:

«С самого начала мы допускали, что здесь может быть встречная игра противника – «подстава». Поэтому мы ставили перед собой задачу заставить источник передать нам как можно больше информации, которая представляла для нас интерес, а не той, которую предлагал нам источник.

Думаю, нам удалось достичь этого, если судить по объему того, о чем агент ФБР и пресса умолчали и о чем сообщили общественности. С успехом решалась через Линдберга задача перепроверки документальной информации других источников. Подозрение, что он может быть подставным агентом, заставило нас с самого начала избрать безличный способ установления контакта с Линдбергом и такой же постоянно меняющийся и подвижный способ передачи информации. ФБР дало нам знать, что Линдбергу не следует доверять (на одном из кадров пленки были новые пальцы). Мы увеличили скорость движения при выемке контейнеров из тайников, меняя сомнительные места бросков.

ФБР, чтобы уследить за нами, привлекло спортивную авиацию, действия которой мы, к сожалению, не отнесли к средствам наружного наблюдения. На заключительном этапе противник бросил против нас, если верить американской прессе, более 100 сотрудников с неподвижными постами наблюдения, автотранспортом и малой авиацией…

Хотя федеральное бюро расследований и утверждало, что с самого начала контролировало Линдберга, службе наружного наблюдения ФБР пришлось все-таки немало потрудиться, чтобы координировать и камуфлировать свои действия.

Сотрудники ФБР, с которыми наши товарищи контактировали, решая вопрос об освобождении задержанных, обращали на это внимание. Один американский контрразведчик, в кабинете которого рядом с портретом Э. Гувера висел портрет Ю. В. Андропова как руководителя «сильнейшей разведки в мире», прямо подчеркивал оперативное мастерство «блестящей тройки»»⁷⁷.

Энгер и Черняев провели в тюрьме месяц, после чего их отпустили под залог и поручительство советского посла, взяв подписку о невыезде. Находясь под домашним арестом, они обязаны были каждый день регистрироваться у американского чиновника – «маршалла». 23 октября окружной суд Нью-Йорка вынес беспрецедентно суровый приговор: пятьдесят лет лишения свободы каждому. Оба разведчика, естественно, тут же подали апелляции, продолжая находиться на территории жилого комплекса советского представительства при ООН⁷⁸.

По словам старшей дочери Винса Натальи, ее отцу в пересыльной тюрьме вдруг сказали, что будут этапировать его в Москву. «Какая причина?», – осведомился он. Ответа не последовало. В сопровождении двух охранников Винса привезли в столицу. На следующее утро, 27 апреля 1979 года, ему неожиданно выдали костюм, белую рубашку, галстук – совершенно необычную одежду для человека, привыкшего ходить в робе. «К чему это?» – спросил Винс. – «Заключенные вопросов не задают!». Потом его провели в кабинет начальника тюрьмы и только там сообщили о принятом решении.

Подобную процедуру прошли остальные четверо диссидентов. «Кузнецов и Гинзбург считали, – рассказывала в эфире радиостанции «Свобода» вдова Гинзбурга Арина, – что их везут на новое следствие, и будет еще один срок, потому что перехватили два их лагерных письма, которые они пытались переправить на волю. Их никто ни о чем не спрашивал, согласны ли они на обмен. Их никто ни о чем не предупреждал. Взяли просто с нар, как говорится, посадили в вагон – привезли в «Лефортово». И на следующее утро их вызвали в 5 утра по одному в кабинет (они не знали, сколько их человек), где был представитель прокуратуры, который зачитал им указ Верховного Совета о том, что они лишаются гражданства и высылаются за пределы Советского Союза. Куда, как и что – никто ничего не сказал. После чего их покормили, снарядили, уже были мерки их одежды, обрядили в какие-то костюмчики болгарского и чешского производства – у нас до сих пор сохранился это костюм – и повезли с огромным эскортом, была целая процессия. Потому что было пять политзаключенных, и двадцать человек их сопровождало. Как теперь мы выясняем, это была Группа «Альфа». Вот так их привезли в «Шереметьево» и на рейсовом самолете «Аэрофлота» отправили в Нью-Йорк» ⁷⁹.

Процедура прохождения таможенного и паспортного контроля в аэропорту «Шереметьево» ничем не отличалась от той, что проходили обычные граждане. Правда, проводили ее не в терминале, а около трапа самолета Ил-82. Да и на борт лайнера каждый из пятерых поднялся в сопровождении двух сотрудников спецгруппы «Альфа». Последним предстояло сопровождать их до момента обмена.

После размещения необычных пассажиров на борт Ил-62 поднялась группа американских дипломатов. Им разрешили пройти в салон, чтобы они смогли установить соответствие личностей высылаемых: «Вы действительно являетесь таким-то? Как вы себя чувствуете? Нет ли жалоб на неправомерные действия администрации и сопровождающих лиц?» В ходе блиц-опроса диссиденты никаких жалоб или претензий не высказали. Американцы заверили их: «Не беспокойтесь, ваши семьи последуют за вами». Завершив опрос, дипломаты ушли, а самолет начал готовится к взлету.

Когда самолет приземлился в аэропорту Нью-Йорка, сначала высалили обычных пассажиров. Затем лайнер отогнали от пассажирского терминала к ангару. Вскоре на борт поднялась группа американцев. Возглавлял ее руководитель Эмиграционной службы США Бартоломью. Он провел опрос всех пятерых диссидентов, убедившись, кто есть кто, затем рассказал им об условиях размещения и дальнейших перспективах на американской земле.

А затем началась игра. Американцы заявили, что в наличии у них имеется только один трап, подходящий к Ил-62. Поэтому, сначала по нему сойдут диссиденты и только потом поднимутся разведчики с женами. Естественно, такой вариант советскую сторону категорически не устраивал.

«Должно быть обязательно два трапа, – заявили советские представители. – Один нужно подогнать к эконом-классу, а второй – к первому. Схема движения такова: по первому трапу спускается один диссидент, тут же по второму поднимается кто-то из советских граждан».

Переговоры шли достаточно долго, минут сорок. Американская сторона убеждала, что выдвинутое условие невыполнимо, ибо такого трапа в аэропорту просто нет. Очевидно, в какой-то момент им надоела эта канитель, и подходящий трап «неожиданно» нашелся. Начался обмен. Из эконом-класса, молча по одному спустились пятеро диссидентов и проследовали к ожидавшим их машинам. Таким же образом в отсек первого класса поднялись Энгер и Черняев, а затем их жены⁸⁰.

Расскажем теперь кратко о том, на кого обменяли советских разведчиков.

Александр Гинзбург – журналист, издатель, участник правозащитного движения в СССР, член Московской Хельсинкской группы⁸¹, составитель одного из первых сборников самиздата «Синтаксис»⁸². Имел, выражаясь протокольным языком три судимости. Одну из них – за подделку документов, остальные две – за антисоветскую деятельность.

В 1960 году впервые был осужден на 2 года. Фактически за издание «Синтаксиса», а формально – за подделку документов. Однажды сдал за товарища, будущего актёра Александра Юдина, экзамен по сочинению на аттестат зрелости в вечерней школе.

Второй раз был осужден в 1966 году в качестве наказания «за антисоветскую агитацию и пропаганду» на 5 лет. Центральным пунктом обвинения против него было составление и публикация за границей сборника под названием «Белая книга»⁸³ по делу писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля. Поясним, что последних осудили за написание и передачу для напечатания за границей произведений, «порочащих советский государственный и общественный строй». Даниэль был обвинен в написании повестей «Говорит Москва» и «Искупление» и рассказов «Руки» и «Человек из МИНАПа». Синявский был обвинен в написании повестей «Суд идет» и «Любимов», статьи «Что такое социалистический реализм».

Третий раз Гинзбург был осужден в июле 1978 года на 8 лет за активное участие в деятельности Московской Хельсинкской группы.

Освобождён 27 апреля 1979 года и депортирован из СССР.

Умер 12 июля 2002 года в Париже⁸⁴.

Георгий Винс тоже был диссидентом, но не в политической, а в религиозной сфере. Он родился 4 августа 1928 года в Благовещенске, в семье американского миссионера и пастора Петра Винса. За активную церковную деятельность его отец был арестован и расстрелян в 1937 году. В шестнадцатилетнем возрасте Георгий посвятил свою жизнь следованию христианским путём и принял крещение в Омской церкви евангельских христиан-баптистов.

В 1960 году он принял активное участие в создании Инициативной группы по созыву чрезвычайного Всесоюзного Съезда церквей ЕХБ (ВСЕХБ), выступившей против ряда документов, которые были приняты руководством ВСЕХБ (Всесоюзный совет евангельских христиан-баптистов⁸⁵) под давлением государственных органов. Если упрощать ситуацию, то в середине шестидесятых годов прошлого века в СССР существовало две организации христиан-баптистов. Одна, признаваемая государством, – ВСЕХБ. Другая – Совет церквей евангельских христиан-баптистов (СЦ ЕХБ) – объединяла тех, кто считал, что ВСЕХБ пренебрегал своей обязанностью по защите права евангельских христиан-баптистов на свободу вероисповедания, проявляя чрезмерный конформизм в отношениях с государством. В последующий период баптисты продолжали подвергаться репрессиям, причём наиболее жёсткие меры применялись к сторонникам СЦ ЕХБ. Многие лидеры и церковные активисты были приговорены к наказаниям в виде лишения свободы.

В 1965 году Георгий Винс был избран секретарём СЦ ЕХБ.

В ноябре 1966 года он был приговорен к трем годам лагерей.

В марте 1974 года его снова осудили на 10 лет ИТЛ.

В 1979 году Указом Президиума Верховного Совета СССР Георгий Винс был лишен советского гражданства и выслан из страны⁸⁶.

Эдуарда Кузнецова и Марка Дымщица тоже можно назвать противниками советской власти. Вот только в конфликт с ней они вступили на национальной почве. Дело в том, что в шестидесятые-восьмидесятые годы существовала проблема эмиграции из СССР. Во-первых, власти разрешали не всем, кто хотел уехать на ПМЖ (постоянное место жительства) в США, ФРГ или Израиль, реализовывать свою мечту. Во-вторых, процесс оформления документов занимал месяцы. Поэтому среди тех, кто хотел эмигрировать, были радикально настроенные люди. Яркий пример тому – участники так называемого «Ленинградского самолетного дела».

15 июня 1970 года КГБ была пресечена попытка угона в Ленинграде группой из 16 человек самолёта «Ан-2» в Швецию. Группа евреев-«отказников» (тех, кому запретили выезд из СССР – прим. авт.) из Ленинграда и Риги во главе с Эдуардом Кузнецовым намеревалась незаконно покинуть территорию нашей страны на захваченном самолете. От «классического» варианта – захват лайнера с пассажирами – инициаторы побега отказались.

Угонщики планировали в качестве пассажиров занять все места в самолете, который совершал рейс № 179 «Ленинград – Приозерск (город в Ленинградской области)». Когда «борт» приземлится в Приозерске, связать двух пилотов, выкинуть их на взлетно-посадочную полосу, а затем на небольшой высоте пересечь госграницу с Финляндией, затем долететь до Швеции и там приземлиться на аэродроме в городе Буден. По прилёте предполагалось устроить пресс-конференцию о положении евреев в СССР. Мировое общественное мнение должно было побудить свои правительства оказать давление на СССР с целью добиться разрешения на выезд евреев в Израиль.

Всего в акции принимало участие 16 человек: Марк Дымшиц, Эдуард Кузнецов, Сильва Залмансон, Алексей Мурженко, Юрий Федоров, Анатолий Альтман, Мендель Бодня, Вульф Залмансон, Израиль Залмансон (два брата Сильвы Залмансон), Иосиф Менделевич, Борис Пэнсон, Лейб (Арье) Ханох, Мэри Менделевич (Ханох) (жена Л. Ханоха, сестра И. Менделевича), Алевтина Ивановна (мать дочерей Марка Дымшица), Елизавета Дымшиц и Юлия Дымшиц (две дочери Марка Дымшица).

Четверо – Сильва Залмансон, Борис Пэнсон, Арье и Мэри Ханох – должны были вечером 14 июня выехать из Ленинграда и прибыть на промежуточный аэродром в Приозерск. Остальные двенадцать должны были в качестве пассажиров сесть на рейс № 179 на аэродроме «Смольное».

При подготовке акции исполнители не соблюдали элементарных требований конспирации, поэтому финал закономерен – образцово-показательный захват группы Евгения Кузнецова при посадке в «Ан-2». Затем был суд⁸⁷.

«24 декабря 1970 года коллегия по уголовным делам городского суда в открытом судебном заседание с участием представителей защиты закончила рассмотрения уголовного дела в отношение Дымшица М. Ю., Кузнецова Ю.С.

В результате тщательного исследования материалов уголовного дела, вещественных доказательств, допросов подсудимых и свидетелей, рассмотрения заключения экспертов судом установлено, что организаторы преступления Дымшиц и Кузнецов с конца 1969 года активно занимались созданием преступной группы, подготовкой к разбойному захвату самолета и перелета в нем с целью измены Родине за границу, а 15 июня сего года покушались на осуществление этого враждебного акта способом, опасным для жизни пилотов.

В судебном заседании было также установлено, что подготовка к данному преступлению велась не без ведома сионистских кругов государства Израиль…

Коллегия по уголовным делам, признав доказанной вину подсудимых по делу, приговорила организаторов особо опасного преступления Дымшица и Кузнецова к смертной казни…»⁸⁸. Аналогичный приговор прозвучал в отношении Марка Дымшица. И только личное вмешательство американского президента Ричарда Никсона (он позвонил Леониду Брежневу) заставило советский суд пересмотреть приговор. «Вышку» заменили на пятнадцать лет, остальным членам группы сроки тоже снизили, но не намного⁸⁹. Так, И. Менделевич и Ю. Фёдоров получили по 15 лет заключения, А. Мурженко – 14, Хнох – 13, А. Альтман – 12, В. Залмансон – 12 (как лейтенанта Советской Армии его судил военный трибунал), С. Залмансон – 10, И. Залмансон – 8, Б. Пэнсон – 10, М. Бодня – 4 [18]. В то же время «лиц, которые хотя бы в той или иной степени содействовали преступлению, знали о его подготовке – дочерей Дымшица, их мать, а также жену Хноха – исходя из соображений гуманности, решено было не привлекать к уголовной ответственности».

По утверждению ветерана госбезопасности Василия Бережкова, Эдуард Кузнецов начал участвовать в диссидентском движение в 1961 году, когда как один из идеологов и лидеров в составе группы оппозиционно настроенной молодежи выступил на площади Маяковского с протестом против политики Никиты Хрущева. Юноши читали стихи и раздавали прохожим нелегально изданные журналы «Синтаксис» и «Феникс».

Возможно, дело ограничилось бы профилактической беседой на Лубянке и исключением задержанных из высших учебных заведений, но в ходе следствия выяснилось, что задержанные готовили… покушение на Никиту Хрущева.

Чекисты выяснили, что стрелять в руководителя СССР должен был некий Валерий Романков. Он имел снайперскую винтовку и тщательно изучил маршруты жертвы. «Снайпер» оказался психически невменяемым и избежал уголовной ответственности, а остальных приговорили к различным срокам лишения свободы.

Эдуард Кузнецов провел в заключении семь лет. А когда вышел на свободу, начал готовить операцию по захвату самолета⁹⁰.

Другая малоизвестная подробность этого «самолетного дела». В ходе следствия было установлено, что воздушные пираты заблаговременно предупредили о готовящейся акции израильские спецслужбы. Также террористов обвинили в антисоветской пропаганде и связях с зарубежными сионистскими организациями⁹¹. Дело в том, что еще в ноябре 1969 года изучавший иврит бывший пилот Марк Дымшиц предложил руководителю ленинградской подпольной сионистской группы Гилелю Бутману не дожидаться больше официального разрешения на выезд в Израиль, а захватить самолёт и вырваться за рубеж. Бутман увидел в этом вариант не только решение личных проблем с выездом, но и возможность привлечь международное внимание к проблеме свободной эмиграции евреев из СССР.

Затем начался процесс обсуждения различных вариантов реализации данной идеи. В течение января – марта 1970 года Бутман подбирал «пассажиров». Самым надёжным он в общих чертах сообщал о плане захвата самолёта. Остальным говорил, что может возникнуть рискованная возможность нелегально бежать в Израиль, но шанс на благополучный исход высок. После тщательной проработки плана была назначена дата акции – 2 мая 1970 года. Впрочем, в апреле 1970 года Бутман отказался от участия в этой операции. Причина – отрицательное отношение к ней со стороны властей Израиля. А вот Марк Дымщиц и Эдуард Кузнецов не входили в состав этой сионистской группы, поэтому смогли проигнорировать фактический запрет Тель-Авива на проведение операции.

У Валентина Мороза был свой конфликт с советской властью. Он был одним из наиболее радикальных деятелей украинского национального движения.

Впервые был арестован в сентябре 1965 года, осуждён по статье 62 Уголовного Кодекса УССР (антисоветская агитация и пропаганда) на 4 года лагерей. Наказание отбывал в исправительной колонии ЖХ-385-17-А в Мордовии, тогда в самиздате вышел его «Репортаж из заповедника имени Берия».

1 июня 1970 года он был снова арестован, в ходе закрытого судебного процесса был приговорён к 9 годам лишения свободы и 5 годам ссылки по статье 62 УК УССР, часть 2, что вызвало острую негативную реакцию не только на Украине, но и за её пределами.