Русь Ближневосточная

Север севером. Юг югом. Но «золотой серединой» для эпохи становления русов был Ближний Восток – земли на то время благодатные и плодородные. Заканчивались времена присваивающего способа хозяйствования, времена «большой охоты», начинались времена «большого труда». Как и сказано было: «В поте лица своего будете добывать пропитание свое». Нет, не «труд создал человека», как считал примитивист Ф. Энгельс.

Но труд, «сознательное делание» или «осознанное созидание» утвердили в человеке человека, продвинули его вперед по сверхэволюционному пути. Осознаный труд стал не просто одним из этапов развертывания «программы», заложенной в человеке, но и уже осознанным движением к Высшему Разуму, к Созидающему Творческому началу. Он стал вехой «духовной эволюции».

Основные события до 2 тыс. до н. э., по крайней мере зафиксированные наукой, происходили не на Гиперборейском Севере русов, а там, где проживали русы так называемого Плодородного полумесяца. Сейчас мы можем точно сказать, что подъем цивилизации суперэтноса, а следовательно, и всего населенного мира планеты начался именно с того времени, когда русы Ближнего Востока, русы-протоиндоевропейцы освоили земледелие. Это было подлинным качественным скачком, «революцией» (не в нынешнем, а в настоящем значении этого слова). Все древние цивилизации Земли от Египта, Шумера и Хараппы были великими земледельческими цивилизациями. И все они были созданы русами-индоевропейцами. Окружавшие их архантропические и гибридные предэтносы были собирателями, в лучшем случае охотниками, рыболовами и козопасами (как, например, протосемиты). Ни собирательство, ни охота, ни козопасение не давали материального фундамента для создания даже самой примитивной цивилизации и самого убогого государства. Но и русы-земледельцы не сразу создали Египет, Шумер и Хараппу…

Как следует из предыдущих глав, мы имеем право рассматривать историю основного ядра изначального европеоидного суперэтноса кроманьонцы-бореалы-протоиндоевропейцы-русы, как Историю Русов. При этом, разумеется, необходимо своевременно дифференцироваться в отношении этносов, отпочковывающихся от основного этноствола суперэтноса и приобретающих свои этнокультурно-языковые признаки. И все же, несмотря на распространение русов-бореалов и русов-индоевропейцев по всей тогдашней ойкумене (обитаемому миру), несмотря на их приоритет в становлении множества культур и праэтносов, говорить о начале зафиксированного исторического процесса мы имеем право лишь с момента возникновения первых протогородов. Эта эпоха начинается с русов-индоевропейцев. Она наиболее изучена, и потому в дальнейшем речь пойдет о последних 10–12 тысячелетиях исторической жизни непосредственно русов, русов-индоевропейцев.

Поселения русов 12 – 8 тысячелетий до н. э. прослеживаются достаточно четко, так как «территория культур с геометрическими микролитами точно совпадала с территорией предков индоевропейских народов».

Предки индоевропейских народов – индоевропейцы-русы. Микролиты – маленькие каменные ножевидные пластины. Геометрические микролиты – пластины, имеющие четкую форму трапеций, треугольников, ромбов. Пластины вставляли в пазы, сделанные на кости, прочном дереве, потом заливали битумом – получались острые и прочные ножи, тесаки, резаки, копья, гарпуны, серпы и прочие виды оружия и орудий производства. Для верхнего палеолита изделия, изготовленные по данной технологии, были самыми совершенными и значительно превосходили по всем параметрам орудия труда и войны, изготовляемые потомками Хомо неандерталенсис и смешанными предэтносами Евразии и Африки.

Технологией изготовления микролитов и микролитических орудий владели исключительно праиндоевропейцы, или, как мы их называем, индоевропейцы-русы. Это наряду с другими качествами давало неоспоримые преимущества русам – конкурентов у них в те времена не только на Ближнем Востоке, но и по всей Евразии не было.

В горах Загроса между притоками Тигра и озером Урмия (ныне Северный Ирак) в рассматриваемый период находилось несколько поселений русов-индоевропейцев, носителей культуры геометрических микролитов. Современные названия протогородов-становищ Зарзи, Зави Чеми, Шанидар. Скорее всего, мы никогда не узнаем, как сами русы называли свои селения. Но это не меняет дела. Интересен тот факт, что даже самые первые русы-индоевропейцы не утрачивали тесных связей с русами-бореалами, живущими значительно севернее. «В Зарзи найдены материалы, позволяющие говорить о приходе носителей данной археологической культуры с севера, из-за Кавказа – из русских степей». Здесь имеются в виду степи Северного Причерноморья – земли, с незапамятных времен заселенные русами-бореалами и позже русами-индоевропейцами. К месту следует отметить, что на период становления праиндоевропейской общности, разумеется, никакой четкой границы между русами-бореалами и русами-индоевропейцами не могло существовать. Мы можем последовательно говорить лишь о центрах бытования общностей. В погранично-периферийных областях шли естественные процессы смешения и взаимной интеграции с преимуществом более совершенной и прогрессивной формации праиндоевропейцев. И находки в протогородище Зарзи полностью подтверждают нашу мысль.

В селении Зави Чеми и расположенной поблизости пещере Шанидар следов северных бореалов уже меньше. Но и здесь мы видим признаки русов – микролитические орудия, захоронения с ритуальной красной охрой, зернотерки, костяные кольца и браслеты (последние – явная связь с бореалами Восточной Европы, в частности Сунгиря и других стоянок).

Русы Зарзи и Зави Чеми использовали черный обсидиан, привозимый с севера из районов озера Ван (напомним об устойчивой традиционной памяти армян – их предки тысячелетия назад были светловолосыми и светлоглазыми – т. е., русами, и это сохранилось даже в именах первых царей армян Руса I и Руса II; кстати, сам этноним «армяне» – означает «арии-маны = ярии-люди. Все это дает нам основание считать предков армян русами-индоевропейцами, которых в последующие тысячелетия в значительной степени ассимилировали восточные – семито-хамитские – этносы). С юга и запада, из Анатолии и Палестины, жители Зарзи и Зави Чеми получали битум. Обмен шел с родственными, говорящими на том же раннеиндоевропейском праязыке русами неолитических поселений типа предЧатал-Уюка, русами-натуфийцами и русами Иерихона-Ярихо.

Интенсивные торгово-обменные, а соответственно, и культурно-социальные связи между русами рубежа 10 тысячелетия до н. э., четко прослеживаемые археологами, говорят о том, что научный мир явно недооценивает мобильность и коммуникативность праиндоевропейской общности и ее единство на огромных пространствах. Для 12–10 тысячелетий до н. э. эти факторы чрезвычайно важны. Потому что именно в это время и именно русами-индоевропейцами были заложены предпосылки для дальнейшего «взрывного» прогресса человечества.

Русы Зарзи, Зави Чеми, Шанидара строили овальные и округлые жилища, наследуя традициям бореалов Костенок, Межиричей (с такими жилищами мы встретимся позже в Иерихоне в Палестине и в Хирокитии на Кипре). Они в совершенстве владели техникой плетения стен из гибких ветвей деревьев и обмазки их сырой глиной (техника, сохраненная русами сельских областей России и Украины вплоть до наших дней). Сушеные ягоды, орехи, собранные злаковые культуры русы хранили в специальных ямах-погребах. Скот содержался в загонах из плетеных изгородей. Во многом поселение русов того времени напоминало крепкую деревню южнорусских крестьян ХVIII – ХIХ вв. Основное отличие состояло в том, что русы Ближнего Востока и Передней Азии эпохи мезолита и протонеолита не знали еще металла – ни меди, ни бронзы, ни, более того, железа. Не были известны и секреты изготовления керамических изделий – сосудов из глины. Чаши, кубки, братины, ковши делались из камня. Большие емкости изготавливались из сшитых дубленых шкур или плелись из гибких ветвей, а после обмазывались глиной или битумом. Гончарного круга русы докерамического неолита не знали (за редким исключением!). Про пограничные предэтносы и говорить не приходится.

Использование камня, кости и дерева достигало невероятных (и недостижимых для нас) высот. Микролитические орудия труда и оружие русов имело остроту бритвы. Каменными (из вулканического стекла) ножами русы даже в меру способностей оперировали своих больных. Данная методология значительно позже, несмотря на то, что уже были известны металлы, использовалась египетскими жрецами-волхвами этническими русами, и хранилась от непосвященных в строжайшей тайне (она была частично раскрыта археологами только в ХХ в.).

Все обиходные изделия русов мезолита указанных городищ перечислить невозможно. Это и корзины, циновки, всевозможные ступки, терки, шкатулки и т. д. Особо можно выделить украшения – чрезвычайно затейливые бусы, браслеты, головные уборы с рядами и связками бус и костяных, каменных и стеклянных (обсидиановых) височных колец (кстати, в дальнейшем по височным кольцам археологи всегда распознавали славян). Украшения и предметы обихода покрывались затейливой резьбой уже известных нам типов орнаментов и рисунков, традиционных для русов-бореалов и русов-индоевропейцев: ромбами, свастиками, солярными знаками, крестами, переходящими спиралями и т. д. По находкам в мезолитических слоях Зарзи, Зави Чеми, Шанидара мы можем сделать вывод о высочайшем для того времени уровне развития русов-индоевропейцев.

Подобных поселений русов было достаточно много. Так, в протогородище на Евфрате (в 100 км от нынешнего Алеппо) жили тоже изготовители микролитов и создатели овальных домов, обмазанных глиной. Они сеяли и собирали ячмень и пшеницу. Это был один из родов – частей одного огромного целого, объединенного общими этнокультурно-языковыми признаками суперэтноса русов-индоевропейцев.

Несколько в ином положении находились метисные племена и роды потомков Хомо сапиенс сапиенс (кроманьонцев) и Хомо неандерталенсис (неандертальцев), с преобладанием последних, проживающие в непосредственной близости от русов-индоевропейцев. В силу объективных причин они не смогли достичь еще культурно-производственного уровня даже ранних мезолитических прарусов-бореалов. Раскопки в не столь удаленных от селений русов стоянках метисных неандерталоидов (внимание! не путать с вымершими к тому времени неандертальцами!) в Гирд Чае, Карим Шахире, Малефаате, Тепе Асиабе не обнаружили там следов каких-либо искусственных жилищ, а также следов земледелия, одомашнивания животных и т. д. «Жители (данных стоянок. – Ред.) питались ящерицами, лягушками и жабами, которые, видимо, служили им сезонной пищей».

Здесь надо сделать краткое отступление и сказать, что автору данной книги пришлось весьма основательно поколесить по Ближнему Востоку и помимо прямых работ, связанных с древнейшей (индоевропейской) историей этого обширного края, ознакомиться с бытом и жизнью местного населения. Быт местных арабов, наших современников, проживающих в селениях (да и в бедных кварталах городов) настолько дик и непригляден для цивилизованного европейца, что становится непонятным, как вообще можно жить в этой непролазной грязище, неустроенности, горах никогда не убираемого мусора, где в нечистотах копошатся драные собаки, тощие куры, ползающие младенцы и тощие овцы, где посреди непроходимых улочек, представляющих собой сплошную помойку, дерутся из-за гроша изможденные и беззубые мужики в нечистых рубахах до пят (при полнейшем нежелании работать), а из дыр-дверей убогих хижин испуганно и недобро глядят исподлобья забитые больные бабы, где нечистоты выбрасываются в окно и тут же под окном в дыму и чаду черными, отроду немытыми руками в черных мятых казанках или на углях готовится нечто, называемое едой (и это праздник, когда она есть!). Наших немногочисленных туристов в странах Востока не сводят с парадных улиц, перевозят из отеля в отель, в лучшем случае разрешают посетить восточный базар… Но достаточно сделать десять – двадцать шагов в сторону, в переулки-закоулки, чтобы убедиться, как на самом деле живут на этом «сказочном» Востоке. Сирия, Палестина, Ирак, Ливан, Египет… везде, где живут арабы (кроме эмиратов), быт их дик и ужасающ. Особенно беспросветны села и поселки, далекие от «туристических троп». Западные туристы, в отличие от наших, частенько посещают Восток в поисках экзотики. И если города этого Востока еще держатся за их счет, то лишенные туристических щедрот и подаяний провинции безнадежно бедны… Это быт. И это, хотим мы того или нет, лицо этноса. В таких условиях и не имея желания взять мотыгу в руки, будешь есть и жаб, и лягушек, и ящериц. По нынешнему быту бедных сельских арабов мы можем себе представить быт тех предэтносовых племен-таборов, что окружали поселения и городища коренных русов-индоевропейцев Ближнего Востока. Вот почему после ухода русов с Востока столь остро стала проблема «пробуждения», о которой говорилось в первых главах нашей книги.

Безусловно, между одними и другими была грань – четкая и почти непреодолимая, – как та грань, что отделяет ныне, скажем, израильтян (семитов, перенявших культуру русов) от местных палестинцев или же грань, которая есть между европейцами, живущими в Сирии, Египте, и местными феллахами… Несмотря на все наши демократические и правовые устремления, реально (реально!) эта грань непреодолима.

Пращуры нынешних арабов-семитов, предэтносовые протосемиты и кавказоиды приходили в места обитания русов из Аравийской пустыни (тогда степь) и с предгорий Кавказа. Они оседали неподалеку от городищ русов. Основным их занятием был поиск съестного или нужных предметов на пригородских (поселковых) мусорных свалках. Наиболее развитые пасли овец, коз. Еще более развитые, обладавшие зачатками речи, нанимались в сезонные рабочие к русам, в основном за пропитание. Рабства как такового у русов не было, но батрачество применялось. Дикие племена перенимали опыт в меру своих способностей. И то, что мы видим у их потомков и поныне, – умение слепить хоть и косую, кривую хижину, покрыв ее сеном-тростником, навыки жарить и варить пищу, возделывать пусть и самые примитивные, но пашни… все это и есть перенятый в меру способностей опыт. Рядом с поселениями русов, иногда и внутри них пришельцы с юга и юго-запада (протосемитские предэтносы, пращуры арабов) постигали азы цивилизации… В дальнейшем наиболее постигшие эти азы по-своему вошли в «цивилизованный мир» Востока и планеты. Но большинство осталось практически на том же уровне, к которому их подвели за три-четыре тысячелетия соседства роды русов.

К настоящему времени прошло более полутора тысячелетий, как пришлые арабы-семиты почти полностью растворили в своем огромном этномассиве оставшиеся общины русов-индоевропейцев, автохтонов Ближнего Востока. Процесс этого вторжения и нарастающего растворения-ассимиляции начался с 6–5 тыс. до н. э. и закончился в середине 1 тыс. н. э. Столетия и строгие нормы ислама стерли память о проживании русов-индоевропейцев на Ближнем Востоке. Но нынешний (традиционно-исторический) быт арабов предельно ясно говорит нам о том, что представляли собой их предки, еще не ставшие в полном смысле слова ни арабами, ни даже семитами, а бывшие дикими предэтносовыми племенами. Позже именно эти предэтносы разрушили и свели практически на нет все великие цивилизации Ближнего Востока, созданные русами и их сыновними этносами. Об этом мы будем говорить позже. Сейчас же нам важно знать, что противостояние началось, когда пришельцы-протосемиты, казалось, не представляли для развитых родов суперэтноса ни малейшей опасности.

Налицо были существенные различия в уровне развития русов-индоевропейцев, носителей производящей формы хозяйствования, и окружающих их еще не сформировавшихся окончательно племен-предэтносов, носителей потребляющей, присваивающей формы «хозяйствования». Различия были большими, чем между, скажем, фермерами-колонизаторами Австралии XVIII века и австралийскими аборигенами, или жителями шведского вика (весь, поселок) VIII века н. э. и неандерталоидами севера Скандинавии, которые ели сырую рыбу и на ночь зарывались в груды рыбьих костей и чешуи.

Вообще, оперируя понятиями «бореалы», «индоевропейцы» и т. п. на огромном пространстве и на протяжении тысячелетий, а порой и десятков тысячелетий, мы должны твердо помнить, что процесс развития родов-племен и союзов племен-родов протекал не везде равномерно – где-то он шел с опережением, где-то с опозданием, где-то заходил в тупик.

И потому мы можем определенно говорить лишь о тех этносообществах, которые выдержали испытания временем и оставили по себе реальные материальные следы. Полностью описать весь процесс истории всех частей суперэтноса и прочих иноплеменных предэтносов, окружавших пять основных «ядер» суперэтноса русов, практически невозможно. Тем не менее мы четко видим общую картину тогдашнего мира.

Промежуточное место между неандерталоидами и русами-индоевропейцами занимали племена и роды, в которых генетическое включение выходцев из кроманьонской среды составляло значительную часть.

К таковым мы можем отнести жителей пещер Белт, Хоту на южном побережье Каспия. То есть археологические и антропологические исследования подтверждают сделанный нами вывод о наличии «ядра» праиндоевропейцев на Ближнем Востоке и в Передней Азии, а также «этнококонов» – периферийно-пограничных зон со смешенным населением.

Особо стоит сказать о русах-натуфийцах, зимовавших в уже известных нам пещерах горы Кармель в Палестине (современный Израиль, в окрестностях г. Хайфы). Значительная часть натуфийцев проживала в Иудейских горах, но это были уже выселки из Кармеля.

Пещеры горного хребта Кармель, в которых автору довелось побывать, производят грандиозное впечатление, особенно базовая пещера Табун, в которой культурные отложения имеют толщину слоя 25 метров и в которой архантропы жили 200 тысяч лет еще до появления кроманьонцев. Именно здесь в результате генных мутаций, как излагалось выше, около сорока тысячелетий назад появился первый Хомо сапиенс сапиенс, наш непосредственный и прямой предок. И потому именно здесь особенно ощущается дыхание тысячелетий, здесь вполне зрима связь времен. Каменные навесы, возвышающиеся высоко над головой, способны вместить огромные по численности сообщества. Ближние пещеры, находящиеся в нескольких десятках метров от входа в базовую пещеру, занимают значительную часть невысокой, но массивной горы, уходя далеко вглубь горной породы. Создается впечатление, что обитатели Кармеля сами расширяли полости в горе.

В настоящее время пещера Табун и соседние гроты являются археологическим заповедником, охраняются законом. Но абсолютное большинство пещер хребта, в которых и у которых жили наши предки, отданы под военный полигон, где в необычных, экстремальных условиях тренируются спецподразделения израильской армии. Безусловно, это может нанести непоправимый урон историческому наследию индоевропейцев. Не исключено, что власти Израиля, проводящего узкоэтническую политику, не заинтересованы в сохранении археологического комплекса, принадлежащего другому этносу, и намеренно ведут дело к его постепенному разрушению.

Будто самой природой пещеры были созданы для укрытия целых родов и племен. Но русы-кроманьонцы и натуфийцы отказались от привычек и традиций палеоантропов. Они жили в рамках своих традиций.

Натуф – одна из наиболее ярких культур мезолита, активно и постоянно применявшая геометрические микролиты, что наряду с другими очевидными признаками позволяет нам делать выводы об их принадлежности к русам-индоевропейцам. Только в пещере Эль Вад найдено свыше семи тысяч микролитов.

Натуфийцы жили в постоянных городищах на открытых каменных террасах у больших кармельских пещер, где можно было укрыться в экстремальных случаях и которые выполняли роль святилищ. Нам известны их поселения Эль Вад, Нахаль Орен, Эйнан и другие. Натуфийская культура датируется с 12 по 9 тысячелетия до н. э.

Здесь уместно сказать, что большинство существующих археологических школ, как правило, каждую новую стоянку, селение, протогородище фиксируют как новую археологическую культуру, имеющую свое, отличное от иных культур, этническое лицо, что не совсем верно. Роды, племена одного этноса, исчерпав природные ресурсы одного места, переходили на другое, где приспосабливались к этому новому месту приобретая ряд новых «археологических» признаков, но не меняя этнического лица. Так переселялись русские целыми родами или деревнями значительно позже из Нечерноземья, к примеру, на Дон, на Урал, в Сибирь, на Дальний Восток, в Канаду… При этом они оставались русскими. Археологам, которые не являются специалистами по этнологии, следует заметить – с 20 по 5 тысячелетия до н. э. не существовало столько народов-этносов, сколько зафиксировано «археологических культур» – реальных этносов (точнее, предэтносов) было в десятки (а возможно, и в сотни) раз меньше.

Изучая историю суперэтноса русов, следует помнить, что он оставил после себя именно сотни «археологических культур», оставаясь при этом одним четко определяемым большим этносом. Столь пространное отступление чрезвычайно важно, просто необходимо для правильного понимания исторического процесса.

Натуфийцы, судя по всему, никуда далеко не уходили от Кармеля из долины реки Иордан (Ярдон). Они были непосредственными потомками первых проторусов-кроманьонцев, которые появились именно здесь в 40–35 тысячелетиях до н. э. За тридцать тысячелетий натуфийцы прошли естественный путь от проторусов-кроманьонцев через стадию прарусов-бореалов к русам-индоевропейцам. Однако чисто антропологически русы-натуфийцы за столь долгий период претерпели и некоторые изменения. Пришлые неандерталоидно-негроидные племена, известные как археологическая культура Кебара (неиндоевропейские племена, находившиеся на значительно более низкой ступени развития) частично изменили расовый облик натуфийцев. Мы сейчас не знаем, что именно происходило: насильственное вторжение и ассимиляция или постепенные смешения. Но в результате натуфийцы, как показывают исследования их останков, стали ниже ростом, приобрели угловатость и несоразмерность членов, характерную для неандерталоидов. Другой причиной частичной утраты первоначального облика мы считаем следующее: русы-натуфийцы, по-видимому, были той частью суперэтноса, которая оставалась на месте, то есть частью менее активной, возможно, ослабленной, менее приспособленной для каких-то волевых, достаточно тяжелых свершений и передвижений. Подобная часть в любом сообществе или суперэтносе наиболее подвержена деградации и вырождению. Тем не менее натуфийцы сохранили все этнокультурно-языковые традиции и навыки русов. По этой причине мы не можем исключить натуфийцев из состава бореало-праиндоевропейской общности (как, к примеру, мы не можем исключить из великорусского этноса ХIХ – ХХ вв. русских сибиряков, приобретших в смешении с якутами и бурятами монголоидные расовые признаки).

Как показало время, результат смешения оказался трагическим для русов-натуфийцев – ставших вследствие вырождения тупиковой ветвью русов-индоевропейцев. Ненаправленная «биологическая эволюция» вылилась в фактическую инволюцию этой ветви русов, ее «сворачивание». И этот локальный пример полностью подтверждает нашу теорию Сверхэволюции с ее скачобразным, линейным и затухающим движением.

Натуфийцы были земледельцами и охотниками. Искусными мастерами. Кроме того, они занимались рыбной ловлей, так как жили между рекой Иорданом и Средиземным морем. В натуфийских раскопах найдено много рыболовных крючков, гарпунов. Они охотились на мелкую дичь, кабана, горных козлов, ланей, диких быков, гиен, леопардов и медведей. Запасы продуктов, как и другие русы, они хранили в круглых ямах, обмазанных глиной. В обиходе натуфийцы использовали базальтовые кубки и чаши.

Наиболее исследовано поселение русов-натуфийцев в Эйнане. Там раскопано свыше пятидесяти круглых домов из камней, покрытых глиной (мазанки). Полы были углублены, то есть находились ниже уровня земли. В дальнейшем мы будем встречать подобную форму «полуземлянок» у русов вплоть до ХIХ века н. э. Помимо обычных строений жилого и хозяйственного назначения, русы-натуфийцы возводили и более сложные – в частности, нечто похожее на каменные колонны, подпирающие и удерживающие своды пещер над террасами. Как мы видим, истоки архитектуры отнюдь не в «древнеегипетском» и «древнегреческом» храмостроении. Первыми архитекторами планеты Земля были русы-бореалы и русы-индоевропейцы. Об этом научном факте популярная и пропагандистская печать почему-то предпочитает умалчивать.

Большинство погребений русов-натуфийцев содержит красную охру. Так, в Эйнане обнаружена гробница вождя, окруженная каменным валом красного цвета. Останки вождя были покрыты украшениями и красной охрой. У натуфийцев не было четкой системы погребений. Могилы были и индивидуальные, и коллективные. Часто хоронили одни черепа, что в дальнейшем, в частности в Иерихоне (Ярихо) и по всему Ближнему Востоку и особенно в Чатал-Уюке, примет характерно-ритуальные формы. Детей и подростков порой хоронили прямо под полами жилищ. И этот обычай (по всей видимости, перенятый русами-натуфийцами у неандерталоидов – мы помним про погребения неандертальцами своих усопших в земле тех же пещер, где они и жили) еще долго будет передаваться ими из поколения в поколение). Вместе с тем русы-натуфийцы ориентировали костяки покойников строго на юг. Они проделывали какие-то магическо-ритуальные действия с черепами умерших, смысл которых нам сейчас трудно выявить. Но судя по тому, что культ «священных голов» продержался с 12 тыс. до н. э. от натуфийцев, через русов Иерихона, Чейеню-Тепезе, Чатал-Уюка и вплоть до русов-кельтов раннего средневековья, можно судить о величине его значения. Красная охра на костных останках погребенных была выявлена во всех протогородищах.

Русы-натуфийцы были искусными обработчиками камня. И изготовляли они не только орудия труда и оружие. В раскопах найдены предметы художественной ценности. Интересны скульптурные изображения голов европеоидного типа, украшенных характерной для русов крестообразной резьбой. Реалистические изображения газелей, леопардов, быков явно предвещают хорошо нам известный «звериный» стиль русов-скифов и русов-варягов. В Айн Сахри найдена каменная фигурка двух близнецов, слитых воедино. Мы знаем, что близнечная тема характерна для русо-славянской мифологии, уходящей корнями в ранний палеолит. Эта тема одна из наиболее стойких, она на протяжении тысячелетий является одной из отличительных тем мифологии русов.

Русы-натуфийцы бесспорные представители суперэтноса русов, носители раннерусской культуры, языка, традиций. Но они со временем покидают Эйнан, другие стоянки Кармеля и Иудейских гор. В дальнейшем мы встречаем натуфийцев в раннем Иерихоне (Ярихо), где они обитают около тысячелетия и затем покидают его. На этом следы натуфийцев исчезают. По всей видимости, они растворяются в более жизнеспособных родах ближневосточных русов-индоевропейцев. Возможно, какая-то часть натуфийцев уходит в погранично-периферийные области, занятые неандерталоидами, чтобы дать толчок к развитию и появлению со временем ранних семито-хамитских предэтносов, в которых даже на самых начальных этапах весьма ощутимо влияние прарусов-бореалов и праиндоевропейцев, влившихся в эти предэтносы и внесших туда элементы своего языка, культуры и частично генетические признаки.

Таким образом, с одной стороны, мы можем считать русов-натуфийцев первыми деградантами-инволюционерами (в какой-то части этой этноветви), а с другой – этакими «прометеями», которые ценой угасания собственного рода «принесли огонь» Сверхэволюции архантропам, соответственно дав им импульс для развития, а точнее, передав им в результате смешения часть заложенной в них генетически «программы». Принес ли положительные результаты этот импульс, мы узнаем позже.

Необходимое примечание. У многих читателей (как историков-профессионалов, так и любителей) чисто психологически вызывает ощущение полной несовместимости упоминания русов (предков русских) в сочетании с некими совершенно «нерусскими», восточными, турецкими и арабскими названиями сел, городищ типа Зарзи, Шанидар, Натуф, Телль эс-Султан, Тепе Сараб, Хачилар, эль-Букейра, Чатал-Уюк и т. п. В данной ситуации нам следует решительно преодолеть мнимый психологический дискомфорт, совершенно четко уяснив, что нынешние топонимы (в большинстве своем) имеют недавнее происхождение. Они появились вместе с новыми народами, заселившими Ближний Восток в последние три тысячелетия, – народами семито-хамитской языковой группы, прежде всего арабами, и народами, заселившими Малую Азию и частично предгорья Армении всего лишь шестьсот-пятьсот лет назад, – тюрками.

Во времена русов-индоевропейцев названия селений, городов, многих рек, гор, долин, озер и морей были иными – они звучали вполне приемлемо для уха индоевропейца, славянина, русского. Достаточно много топонимов русов сохранилось. И по ним мы можем реконструировать наименования поселений того времени: это Яров, Яруса, Яриха, Москов, Руса, Гора, Сияна, Олешье и т. д. Но в нашем исследовании мы должны строго придерживаться географических наименований и основной терминологии, принятых в научной печати.

В 10 – 7 тысячелетиях до н. э. русы Ближнего Востока в основном совершили переход от присваивающего хозяйствования к производящему. Именно в это время, как нас уверяют исследователи, в области ближневосточного Плодородного полумесяца, охватывающего благодатные земли Анатолии, Загроса, Месопотамии, Палестины, происходит «неолитическая революция»: человек одомашнивает злаки и животных, то есть получает возможность воспроизводить питание в достаточном количестве по месту своего проживания. Человек становится оседлым. И его уже не всегда устраивают временные стоянки, он начинает создавать постоянные поселения, в том числе и те, которые мы можем называть первыми городами.

Нам необходимо добавить к этим общеизвестным положениям несколько замечаний. Первых животных проторусы-кроманьонцы приручили за тысячелетия до так называемой «неолитической революции». И злаковые растения они научились сеять и собирать задолго до нее и задолго до появления своих далеких потомков русов-индоевропейцев – археологам это хорошо известно. Но если первые в силу еще изрядного богатства животного мира могли совмещать охоту с земледелием, то последним поневоле приходилось отдавать предпочтение сельскому хозяйству. Заготовленные запасы биомассы подходили к концу. И человеку, в соответствии с «программой», надо было обучаться самому производить пищу. Ко времени «неолитической революции» численность русов-индоевропейцев на Ближнем Востоке многократно превышала численность их пращуров – предшественников проторусов-кроманьонцев. Охота становилась занятием избранных, племенной верхушки, знати (эта традиция сохраняется у индоевропейцев и по сию пору: «охота – царское дело»). Большинство же русов Ближнего Востока становится земледельцами – к этому вынуждает жизнь и Программа, а не только «плодородные почвы». Сельскохозяйственная революция – это единственный способ выжить, сохранить свой род. Именно с этого времени земледелие становится традиционным и уважаемым занятием русов на многие тысячелетия. Именно в той эпохе истоки непререкаемого уважения русов-индоевропейцев к хлебу, к труду хлебороба. Именно оттуда изречения типа «хлеб всему голова». Тяжелый и постоянный труд на земле спас суперэтнос русов от неминуемого вымирания. Примеров вымирания целых племен и народностей от голода при нежелании позаботиться о будущем и вложить свой труд в землю мы знаем множество и по сию пору. И это закономерно, это заложено в «программу»: неспособные к «сознательному деланию» и преодолению комплексов, доствшихся в наследие от «биологической эволюции», обречены на вымирание, как динозавры. К слову надо сказать, что и в древних, и в нынешней цивилизациях живут не только те, кто активно создавал эти цивилизации (их прямые потомки), но и те, кто попал в эти сознательно и «в поте лица своего» созданные цивилизации как бы случайно, «со стороны», из периферийной «потребляющей» среды. Последние зачастую представляют собой не просто излишний «балласт» цивилизации, но и ее энтропические, разрушительные начала – это подтверждается всем ходом истории человечества. Но одновременно мы помним о «карасях» и «щуках» в «пруду». Внешние Силы лишь дают возможность ускорения с помощью «энзимов». А их «дозировку» определяет свободное в своем выборе человечество: в допустимых количествах они «лекарство» и катализаторы, в превышающих акселерационную дозу – смертельный яд. Свобода воли заложена Высшим Разумом в человечество (точнее, в его ядро, в суперэтнос): его первичный разум уже должен уметь определять, где «лекарство», где яд… не способный на разумные решения, обрекается на вырождение и гибель. Изречение «Кого боги хотят погубить, того лишают разума» – не просто античная «народная» мудрость, но ясное понимание программы, заложенной в нас извне.

Подвижнический непрестанный труд давал не только материальные плоды и жизнь. Он выковывал у сотен поколений русов особое мировоззрение, значительно более высокое и одухотворенное, чем, скажем, у представителей племен кочевников, собирателей, охотников… Он вырабатывал национальный и сверхнациональный характер, тот самый, что в дальнейшем крепил наряду с языком сам суперэтнос.

Русы-бореалы Евразии, занимавшие к тому времени территории значительно более обширные, чем область Плодородного полумесяца, были так же не первое тысячелетие знакомы с сельским хозяйством и одомашниванием животных, но все же основным занятием их была охота – живности, а соответственно, и питания пока хватало. Стада бизонов, оленей, лосей были многочисленны и самовоспроизводимы. Это изобилие и стало причиной некоторой задержки в этносоциальном и «нооэволюционном» развитии русов-бореалов Евразии и прежде всего Центральной и Восточной Европы, где они господствовали безраздельно. Но это был разумный резерв или необходимый балласт устойчивости подвида, устойчивости суперэтноса.

Количество перешло в качество на Ближнем Востоке. Там, на прародине проторусов-прарусов-русов, под воздействием объективных причин и вследствие естественного сверхэволюционного развития сформировалась этноязыковая общность русов-индоевропейцев. И потому мы можем считать земли Анатолии и Палестины-Сурии первичной прародиной уже непосредственно индоевропейцев, то есть носителей раннеиндоевропейского праязыка, выделившегося основной ветвью-стволом из бореального языка.

«Неолитическая революция» сыграла значительную роль – но не основную – в формировании суперэтноса русов-индоевропейцев. Точнее будет сказать, что сам переход из формации бореалов в формацию индоевропейцев был генетически заложен в суперэтносе русов как очередной этап саморазвертывания. «Неолитическая революция» стала естественным катализатором естественного процесса. Земледелие помогло русам накопить достаточные запасы продовольствия, чтобы высвободить время для самоорганизации и творческого труда.

Но земледелие сыграло и злую шутку с суперэтносом. Богатство и достаток вызывают зависть и стремление присвоить заработанное другими. Со временем вокруг богатых и развитых городищ русов по всему Ближнему Востоку стали собираться племена-таборы кочевых предэтносов – сначала они питались отбросами с городских и поселковых свалок русов, угоняли скот, умыкали людей, затем они сами стали просачиваться в городища… и это явилось началом трагического конца цивилизации русов на Ближнем Востоке, катастрофой для самой Руси Ближневосточной. Весь процесс занял тысячелетия. И мы еще вернемся к нему. Понимание скрытых и явных механизмов этого процесса поможет нам разгадать многие тайны истории, мы узнаем, почему одна за другой деградировали и погибали блистательные цивилизации древности, сама база и все законы развития которых, гарантировали им, казалось бы, процветание, стремительный прогресс и ослепительное будущее… Но все в свою очередь. Не сразу шло становление феноменальных цивилизаций русов. Не сразу они, готовые выдержать любое внешнее вторжение, и погибали. С 7–4 тысячелетий до н. э. история русов перестала быть сплошным созидательным процессом, она стала, скорее, борьбой созидающего и разрушающего начал, производящего способа хозяйствования и присваивающего – вековечной борьбой родов суперэтноса созидателей и размножившихся племен предэтносов, не способных к созиданию, но алчущих присвоить созданное другими. Отнюдь не пресловутая «классовая борьба». Но борьба разных этносов и групп, разных, зачастую диаметрально противоположных менталитетов, психологий, сознаний, моралей. Традиции, в которых бесспорным считалось «сам помирай, но землю засевай», столкнулись с моралью «укради, обмани, угони, умыкни, выжги дотла, отними все, что сможешь отнять, вырежь до двенадцатого колена, а уцелевших обрати в рабство, чтобы их дети были рабами твоих детей…». В 7–4 тыс. до н. э. ближневосточные предэтносы были еще слишком слабы, чтобы всецело воплощать свою мораль в жизнь, они питались отбросами, промышляли воровством, шли в батраки, начинали промышлять и примитивной меновой торговлей… но неукротимая зависть к богатым, процветающим соседям-труженикам и неспособность к постоянному тяжелому труду готовили их к иным отношениям. И вот эти отношения – чрезвычайно важно! – и сформировали направление и весь ход истории Евразии на ближайшие десять тысячелетий, вплоть до нашего времени.

Но вернемся к истокам Руси Ближневосточной.

Прежде чем перейти непосредственно к протогородскому и городскому периоду ранней истории русов-индоевропейцев, необходимо сказать о том, о чем умалчивают академические труды официальной истории.

Первоначально земледелие как таковое, то есть выращивание злаков, возникло не по причине утоления голода, а скорее, по причине утоления жажды. Бореалами еще на самых ранних этапах их существования было обнаружено, что зерна некоторых диких злаков при отсыревании начинают бродить и выделять из себя в этом процессе дурманящие вещества.

Науке неизвестно, когда точно были изобретены хмельные напитки, в частности пиво, но мы можем с уверенностью сказать, что многие охотники на мамонтов были знакомы с ним за долгие тысячелетия до «неолитической революции». Именно с целью изготовления данного питательного и пьянящего напитка, используемого в ритуально-магических обрядах, и совершались первые земледельческие обряды, сопровождаемые соответствующими ритуалами и магическими заклинаниями. Зерна злаков во времена русов-бореалов съедались только в самых крайних случаях, когда грозила неминуемая голодная смерть. Все остальное время собранный урожай хранился жрецами-волхвами рода для определенных родоплеменных традиционных празднеств.

Русы-бореалы 20 – 12-х тыс. до н. э. были хорошо знакомы с такими напитками, как пиво и многие виды квасов. Но изготовление и потребление их не принимало непомерных масштабов и не выходило за рамки разумного – это видно из незначительности собираемых урожаев. Пиво и квасы не были ежедневным питьем. Они воспринимались как дары свыше, как необходимое ритуально-обрядовое возлияние, «приобщающее к верхнему миру».

Фактически употребление хмельных напитков «расширяло сознание» только субъективно, эфемерно. Это был искусственный псевдозаменитель. Но поиск его и употребление (наряду с прочими дурманящими средствами) говорило о том, что потребность реального расширения сознания была заложена в человека. Причем никакая «биологическая эволюция» не могла заложить этой потребности.

Сверхэволюция заложила в Хомо сапиенс сапиенс потребность и способность расширения сознания на будущее, с учетом его духовного роста и потенциальной способности быть «оболочкой богов», то есть принимать внутрь своей «расширенной» духовной сущности ту Сущность, которая без телесного, материального «скафандра» снизойти на Землю не может. К сожалению, эта заложенная потребность-способность часто играла с русами, как с наиболее духовно восприимчивым народом, злые шутки.

Русы-индоевропейцы Ближнего Востока, поставленные в тяжелые условия самой природой, вынуждены были сеять и собирать значительно больше злаковых. Но они не только перемалывали зерно в муку и пекли хлеба, они заготавливали пиво, относясь к нему, как и к хлебу, с особым благоговением, почитая их дарами Всевышнего. Данная традиция держалась у русов практически постоянно, иногда, к сожалению, приобретая гипертрофированные формы. В таких ситуациях жрецы-волхвы брали запасы зерна и их распределение под свой контроль, объявляя их собственностью богов (ипостасей единого Рода). Это спасало положение, помогало сохранить и преумножить запасы и, главное, спасти народ от повального всеуничтожающего пьянства. И тем не менее мы не можем не отметить этого вполне исторического факта, отмечая наряду с достоинствами суперэтноса и его недостатки. Добавим лишь, что именно варна жрецов-волхвов была тем передовым сверхэволюционным отрядом, который вырвался на пути «нооэволюции» и «эволюции духовной» вперед, который вел за собой остальных членов (родовичей) суперэтноса и не давал им возможности «озверения», деградации, инволюции. Причем социум того времени был значительно лучше приспособлен к такому разумному сдерживанию и ограничению, чем нынешнее «общество потребления», перешедшее, по сути дела, в «общество истребления».

Мы не будем рассматривать весь феномен «неолитической революции», он достаточно полно описан в научной литературе. Отметим лишь очевидное – переход к новым хозяйственным отношениям, к развитому и прочно освоенному земледелию и животноводству вершился не абстрактным населением абстрактного Древнего Востока, а непосредственно и приоритетно индоевропейцами-русами, населявшими этот индоевропейский Древний Восток и являвшимися наиболее развитой, прогрессивной и многочисленной этнической составляющей всего региона. Прочие предэтносы воспринимали навыки русов-индоевропейцев под воздействием последних и, судя по всему, со значительным отставанием и нежеланием.

На настоящий момент у нас нет никаких материальных или иных свидетельств того, что в 12 – 4 тыс. до н. э. на Ближнем Востоке существовали предэтносы семито-хамитской языковой семьи, каковые появятся в указанном регионе тысячелетия спустя. Для понимания вопроса чрезвычайно важно знать, что предки, как евреев (израильско-иудейская группа), так и арабов (и те и другие являются семитами), населяющих данный регион в настоящее время, не являлись автохтонным населением Палестины, Сирии, Загроса, Ливана, Месопотамии… «Первоначальной областью обитания иудейско-израильской группы были, по-видимому, аравийские степи… Присутствие же этих племен в Палестине «документируется» лишь с ХIII в. до н. э.» Не приходится говорить и о присутствии предков тюрков в Южной Анатолии (Малая Азии), тюрки появляются там только во второй половине 2 тысячелетия уже нашей эры.

Следовательно, напомним еще раз, рассматривая процессы, происходящие на Ближнем Востоке в 12 – 3 тыс. до н. э., мы можем говорить исключительно об автохтонном населении данного региона – об индоевропейцах и погранично-периферийных предэтносах, характеризующихся не этнически, а подвидово – как метисные подвиды Хомо сапиенс сапиенс, Хомо эректус, Хомо неандерталенсис и других архантропов.

Вышеизложенное дает нам основание считать, что переход от присваивающей формы хозяйствования к производящей – это был поистине переход человечества в новое качество – есть неоспоримая заслуга русов-индоевропейцев.

Попутно напомним о том, что русы долины Нила в районе Ком-Омбо, где они обитали с палеолита, и в Эль-Кабе, ниже по течению, в рассматриваемый период также успешно перешли от собирательства злаков к их планомерному выращиванию и сбору. Однако они использовали для сбора урожая достаточно грубые каменные серпы. Русы Ком-Омбо и Эль-Каба пока не знали более совершенной микролитической технологии и, судя по всему, не имели близких связей с первичной прародиной индоевропейцев в Палестине и Загросе. Поэтому мы можем считать, что земледельцы Нила находились в 9–7 тыс. до н. э., как и русы Европы, Средней Азии, Сибири и долины Инда, еще на бореальной стадии развития суперэтноса.