Совет девятый
После развода постарайся сохранить детям отца

Юрий и Маргарита развелись, когда их сыновьям, Вадику и Игорьку, было десять и восемь. Самый трудный возраст. Хотя лично я не припомню какой-нибудь возраст, который можно было бы назвать легким и беспроблемным.

Развелись по вполне банальной причине – Юрий ушел от Марго, с которой, по его словам, больше не мог жить, к Даше, с которой жить как раз мог, хотел и рассчитывал, что эта жизнь будет долгой и счастливой. Справедливости ради надо сказать, что Марго действительно была дамой не так чтобы очень душевной и умной. Мелочная, завистливая, она обожала сплетничать и злословить. С утра до ночи пилила мужа – и денег-то он заработать не может, и карьеру сделать не в состоянии, и как же ей, умнице и красавице, с таким жить! Она обожала вспоминать, как отказала в свое время завидному жениху – сыну дипломатов – ради Юрия, вероятно, считая, что тот должен это помнить и ценить. Работать Марго не желала, хотя в свое время окончила иняз, весьма прилично училась и могла бы сделать какую-никакую карьеру. Но мама с детства внушала ей, что женщине работать ни к чему. На это есть муж, который обязан обеспечивать «на достойном уровне» жизнь тому сокровищу, которое ему досталось. В том, что она сокровище, ни сама Марго, ни ее мамаша не сомневались ни секунды.

Уж не знаю, куда смотрел Юрий, когда брал на себя все эти обязательства, но он честно пытался аж лет двенадцать соответствовать высоким стандартам, а потом, видимо, сломался, сошел, так сказать, с дистанции.

Он ушел жить к Даше, прихватив только зубную щетку, – затевать сыр-бор с разделом имущества он не стал не только и не столько из благородства, сколько потому, что не хотел обострять отношений с бывшей женой. Зная склочный и мстительный характер Марго, Юрий предчувствовал, что так легко развод не пройдет, и больше всего боялся, что бывшая запретит ему общаться с сыновьями.

Мальчишек Юрий любил, много с ними занимался. У них была общая страсть – они клеили модельки самолетов, причем подходили к делу очень серьезно. В выходные ехали в магазин, долго и со вкусом выбирали, спорили, какую купить, наконец приходили к общему мнению, возвращались домой, предвкушая упоительные часы. Марго, кстати, это увлечение мужа и сыновей раздражало: клей и краски «мерзко пахли», она требовала «прекратить этот кошмар, потому что у нее слабые легкие», склеенные модели, по ее мнению, собирали пыль и занимали очень много места. На самом деле она, скорее всего, завидовала мужу – с ней дети никогда так не веселились, не были такими оживленными и расслабленными. Может быть, потому, что она вечно их поучала, в чем-то упрекала, что-то требовала. До развода, когда Юрий еще не стал «приходящим отцом», она вечно рассказывала подругам и матери, что ей приходится играть роль «злого полицейского», что Юрий детям во всем потакает, а ей, бедной, выпадает обязанность «следить за уроками и поведением».

Однажды Юрий, в очередной раз услышав, как она жалуется своей матери по телефону (обычно Марго делала это демонстративно громко, чтобы муж слышал и испытывал чувство вины), буквально ворвался в комнату и, закрыв дверь, чтобы не слышали дети, прошипел:

– А ты не следи! Не следи, понимаешь! Оставь их в покое, перестань тюкать! Они нормальные дети! Нор-маль-ны-е! Хватит из них делать «мальчиков из приличной семьи»!

– А ты что, хочешь, чтобы они росли как трава? Во дворе? Как ты? Это у твоей матери на тебя времени никогда не было! Работала она, видите ли! Пятилетку в три года выполняла! Поэтому ты и стал таким… таким… – Она пыталась подыскать слово и не могла.

– Я человеком стал. Если тебя что-то не устраивает – твои проблемы! И мать мою оставь в покое! – Юрий понял, что разговора о детях не выйдет, что сейчас начнется ссора – тягостная и отвратительная. Будучи человеком неконфликтным, он разговор свернул – просто вышел из комнаты и в который раз с тоской осознал, что развод, видимо, неминуем. Надо решаться. Они никогда не будут друг друга уважать, никогда не смогут договориться. Так зачем же продолжать это мучение?

Конечно, если семья распадается, виноваты оба. И я нисколько не пытаюсь очернить Марго и оправдать Юрия. Да вообще речь о другом. О детях.

Дети с уходом отца затосковали всерьез. Особенно старший. Вадик был к Юрию очень привязан, подражал ему во всем. Он просто сходил с ума от того, что отец больше с ними не живет. А уж когда мать в порыве очередного приступа бешенства рассказала, что у Даши есть ребенок, приблизительно его ровесник, и что теперь папа будет играть, гулять, ходить в кино и клеить модельки с ним, а не с собственными детьми, вообще впал в депрессию – глаза все время были на мокром месте, он стал вялым, безразличным ко всему. Марго пробовала его растормошить, даже купила модель самолетика, но добилась обратного эффекта. Вадик выбросил коробку с моделью в мусор и зло зарыдал. К нему присоединился Игорек. Марго, которая и так была на взводе, сначала пыталась как-то успокоить детей, потом стала на них кричать, требовать чтобы они «немедленно прекратили этот кошмар», иначе «она за себя не отвечает», а потом и сама разрыдалась, сквозь слезы выкрикивая проклятия в адрес бывшего мужа, награждая его эпитетами, совсем неподходящими для детских ушей.

Она не могла справиться с эмоциями, а эмоций был целый клубок. Во-первых, уязвленное женское самолюбие: ей предпочли другую женщину; во-вторых, она боялась, что материально станет жить труднее. И хотя Юрий исправно приносил деньги, Марго всем рассказывала, что он оставил ее с детьми «буквально без копейки». Мысль о том, что можно пойти поработать, ее ужасала: что, вот так – утром рано проснуться и бежать сломя голову «пахать на чужого дядю»? Ну уж нет!

И она стала шантажировать бывшего мужа. Не звала к телефону детей, когда он звонил, не открывала дверь, когда он приезжал, требуя денег. Несколько раз якобы случайно путала день, когда Юрий должен был приехать, и дети стояли у двери в ожидании отца, который и не подозревал о том, что происходит. Зато у Марго появлялся повод злобно сказать: «Забыл о вас ваш папочка». Со стороны это выглядело чудовищно: по сути, она продавала собственных сыновей. Но Марго смотрела на ситуацию иначе: она была уверена, что действует «во благо детей», что их отец «чудовище» и «должен понести наказание». Она не понимала, что, настраивая детей против их отца, расшатывает их психику. Заставляет их думать, что они не нужны Юрию, лишает их чувства защищенности.

Юрий действительно страдал: ну не судиться же с бывшей женой! Он пробовал договориться с ней по-хорошему, но это было невозможно – к телефону она не подходила, если же удавалось дозвониться с чужих мобильных, то говорила гадости, рыдала и швыряла трубку. Юрий пробовал разговаривать с тещей – та вела себя поспокойнее: слезами не заливалась, но тоже говорила гадости и обсуждать проблему не желала, разговора не получалось.

Мать Юрия очень скучала по внукам, звонила бывшей невестке, предлагала забирать Вадика и Игорька из школы, помогать с уроками, но Марго и слышать ее не желала – просто швыряла трубку.

И Юрий обратился в суд. Теперь у Марго не было другого выхода, кроме как исполнять предписание мирового судьи: не препятствовать общению детей с отцом определенное количество часов в месяц. Но общение это, особенно на первых порах, было донельзя тягостным. Вадим и Игорь выходили к отцу с таким видом, будто их в кандалах отправляют по этапу в острог. Никакого смеха, никаких шуток и душевных разговоров. Еще бы – мать изо дня в день внушала им, что отец их бросил, больше не любит, что он теперь все время проводит с чужой женщиной и ее ребенком, а о них скоро забудет. А что так добивается встреч с ними – так это чтобы насолить ей, бывшей жене. Мать ее не отставала, тоже не упуская случая внушить внукам, какой мерзавец и подлец их отец. В общем, «информационная война» велась по полной программе, и цель этой войны была достигнута.

Юрий страдал – он понимал, что теряет детей и сделать ничего не может. При этом он понимал, что может потерять жену, – Даша человек терпеливый, но любому терпению есть предел. Он в последнее время ходит мрачный, ни о чем толком думать не может, все из рук валится. О том, чтобы проводить выходные вместе – с Дашей, ее сыном и собственными сыновьями, и речи быть не может: Вадик и Игорек окончательно замкнутся, станет еще хуже.

О том, что чувствуют в этой ситуации сами Вадик и Игорек, никто не думал – ни окончательно потерявшая ощущение границ, буквально сходящая с ума от ревности и чувства уязвленного достоинства мать, ни отец, который метался между сыновьями и новой семьей и в буквальном смысле не понимал, как исправить ситуацию.

Дети стали разменной монетой, и та, и другая стороны забыли, что мальчики не трофеи в войне, а живые люди. У Игорька начался тик, Вадик перестал учиться, стал дерзить учителям. Марго то и дело вызывали в школу, она от беспомощности принималась орать на сына. Тот никак не реагировал, чем еще больше заводил мать, которая стала хвататься за ремень или полотенце.

И ни отцу, ни матери – людям, живущим в XXI веке, считающим себя образованными и цивилизованными, – не пришло в голову обратиться к детскому психологу. Эта мысль пришла Юриной матери. Когда она сказала сыну, что мальчиков надо отвести к специалисту, тот отмахнулся – дескать, отстань со своими глупостями. Видишь, не до того сейчас.

– Мама, ну какой психолог! Я сам себе психолог! Денег сейчас в обрез. Алименты все сжирают, мы с Дашей даже в свадебное путешествие толком не съездили. Надо ремонт делать. Не могу я сейчас себе это позволить.

Но мать не отставала. Была она женщиной мудрой, умела спокойно и целенаправленно добиваться своего.

– Сынок, – втолковывала она Юрию, – если у тебя болит зуб, ты ведь не сам его лечишь? Не привязываешь к двери ниточкой, чтобы вырвать? А идешь к врачу. И не думаешь, сколько это стоит, не пытаешься сэкономить. Твои дети сейчас больны. Им нужен специалист. Вы с Маргаритой только делаете им хуже. Важно, чтобы с ними поговорили.

– А я что делаю? – взрывался Юрий. – С утра до ночи разговариваю с ними. Только Марго тоже разговаривает. И теща, чтоб ей…

И только когда к уговорам подключилась Дарья, которой больше всего хотелось, чтобы этот ад в их с Юрием жизни закончился, он сдался. Первый сеанс провели тайком от Марго, потом психолог вызвал ее саму и смог убедить в том, что мальчикам необходима помощь.

Психолог работал с детьми долго, параллельно – с родителями. И результат появился – открытые военные действия между бывшими супругами сменились холодной войной, в которую дети почти не вовлекаются. Игорь и Вадим общаются с отцом и недавно съездили с ним в отпуск.

Марго, слава богу, «устроила личную жизнь». И кстати, с новым мужем она ведет себя совсем не так, как с Юрием. Она стала кроткой, веселой, всегда готова на компромисс. Ну, этот феномен известен всем еще по замечательному советскому фильму «Экипаж»: помните, героиня, стерва, которая замучила мужа и сына попреками, со вторым мужем стала домашней кошечкой, идеальной женой.

Будем надеяться, что Вадим и Игорь оправятся от той травмы, которую нанесли им любящие мама и папа.

Они с мужем познакомились на картошке – Алексей учился в МИФИ, подавал большие надежды. Дина, студентка пединститута, мечтала работать в школе. Поженились они после института, через год родился Алеша-младший, потом Танечка. Дина почти не работала – один декрет, потом другой. Когда Танечке исполнилось три годика, вроде пришла пора выходить на работу. Но Алексей ее убедил, что это неразумно: зарплата в школе копеечная, ученики пошли дерзкие, Дине с ее кротким характером с ними не справиться. И пока она будет за смешные деньги усмирять чужих детей, ее собственные станут хватать вирусы в детском саду, на них будут кричать воспитатели и обижать другие дети. В общем, картину Алексей нарисовал страшноватую, и Дина сдалась – сделалась домашней хозяйкой. Причем хозяйкой она была образцовой: в доме всегда чистота и уют, к приходу мужа на столе нарядная скатерть и вкусный обед, по выходным пироги и изысканные десерты. Дети к приходу отца собирали игрушки («Папу раздражает беспорядок»), по воскресеньям Дина вставала чуть свет, чтобы приготовить завтрак и отвести детей в парк, чтобы не шумели и не будили отца – Алексей спал полдня, до обеда, отсыпался за всю неделю. Он никогда не слышал от жены жалоб – вначале она прекрасно вела дом на его скромную зарплату, потом со вкусом обставила огромную квартиру, которую они купили, когда Алексей стал зарабатывать. Она с одинаковой радостью отдыхала с мужем и детьми на скромных турбазах, где приходилось жить в щелястых деревянных домишках с удобствами на улице, и в шикарных пятизвездных апартаментах.

Алексею завидовали друзья: не жена – клад. Он и сам так думал до некоторых пор. Пока в офисе не появилась Галина – новый менеджер по персоналу. Она была старше Алексея и Дины, дама опытная и ушлая. Когда до Дины дошли слухи, что у ее мужа с ней роман, Дина не поверила: не мог Алексей ее предать. Да и на кого он ее променял? На женщину старше ее почти на восемь лет? Вздор, быть такого не может. Как выяснилось, очень даже может. Алексей ушел из семьи.

Когда Дина оправилась от шока, то прежде всего встал вопрос, как жить. Алеше пора было идти в школу. До ухода мужа из семьи они планировали отдать мальчика в частную школу, но будет ли Алексей за нее платить? И потом, школа неблизко, на общественном транспорте туда добираться очень неудобно. В семье была только одна машина – «БМВ», на которой ездил, разумеется, Алексей. У Дины и прав-то не было. В свое время Алексей убедил ее, что у нее никогда не получится водить машину – реакция у нее никудышная, так что не стоит покупать второй автомобиль, все равно будет стоять без дела.

Она пыталась поговорить с бывшим мужем, обсудить все эти вопросы, но он холодно отвечал, что разговаривать именно сейчас не может, и отключался.

В сентябре Алеша пошел в школу около дома, Танечка – в ближайший детский сад, а Дина – в ту же школу, куда отдала сына. Чудом ее взяли без стажа и опыта учителем математики. Только потому, что школа была не укомплектована кадрами. Оказалось, что Дина – прекрасный учитель, с детьми и коллегами она отлично ладила. Ей очень нравилось работать, нравилось все – и входить в класс, и объяснять материал, и отвечать на вопросы любопытных детей. И чаепития в учительской были ей очень по душе – она почувствовала себя значимым человеком.

Но материально они жили очень стесненно. Зарплата учителя с Дининым стажем действительно скромная, это, пожалуй, единственное, в чем ее бывший муж оказался прав. Алексей давал деньги («подбрасывал», как он говорил) крайне нерегулярно и не так чтобы щедро. Когда Дина завела все-таки разговор о том, что детям многое нужно, что ее зарплаты едва хватает на скромную еду и оплату огромной квартиры, муж оживился и злобно произнес:

– Вот именно – квартиры! Я ведь не подал на раздел жилплощади! А мог бы! Все вам оставил! Так что ты бы умерила аппетиты-то!

Дина говорит, что она поразилась – и это ее Алексей! Мягкий, добрый, порядочный, как ей всегда казалось. Он никогда не был жадным – мог дать приятелю в долг и сказать: «Отдашь, когда сможешь». Когда Дининой бабушке понадобилась операция, он, ни слова не говоря, оплатил все расходы. Дине казалось, что Алексея зомбировали, околдовали. Это было так обидно, что она заплакала. Алексей, кинув детям: «Одевайтесь, жду вас в машине, пойдем в кино», – ушел, хлопнув дверью.

И она решилась – подала на алименты. Она совсем не удивилась, когда Алексей выдвинул встречный иск – об уменьшении суммы выплат. На том основании, что его новая жена ждала ребенка. Да и зарплата в справке, которую он представил в суд, была уменьшена вполовину, если не больше. Сделать это было несложно: Алексей давно занимал в компании руководящую должность, а своя рука, как известно, владыка.

– Что же ты делаешь, Алеша! Ты же собственных детей обделяешь! – Диана не могла совладать с эмоциями.

Алексей посмотрел на нее с такой ненавистью, что ей стало страшно.

– Если не можешь прокормить моих детей, не вопрос, я их у тебя заберу.

Теперь у Дины появился новый кошмар: она представляла, как Алексей выкрадывает Алешу и Танечку, как привозит их к себе, как знакомит с Галиной… Как дети забывают о ней, о Дине. У Дины начался самый настоящий психоз, она перестала спать, почти не ела, работа ее больше не радовала. Она как робот давала уроки и, прихватив сына, бежала в сад за Танечкой. Ее мучила тревога, что бывший муж заберет девочку и больше не отдаст.

Прошло много времени, прежде чем Дина расслабилась, нет – осторожно поверила, что Алексею их общие дети не очень нужны. Он приезжал приблизительно через выходные, гулял в парке, а чаще всего ходил в кино, но никогда не интересовался их проблемами, не проверял у Алексея уроки, не расспрашивал Танечку о ее жизни в садике.

– Он и в кино-то ходил, чтобы меньше с ними разговаривать, – горько усмехнулась Дина, когда все это мне рассказывала.

Время шло, дети росли. Танечка тоже пошла в школу – все ту же, во дворе, ни о каких частных заведениях речь уже не шла. Жили они по-прежнему скромно, на летний отдых денег не было, на какие-то развлечения – тоже. Но Дина умела устраивать праздник из ничего – испечь пироги с картошкой, зимой пойти с ними играть в снежки, а летом – в вышибалы, пригласить друзей дочери и сына и устроить вечер веселых настольных игр.

Вроде все улеглось, она смирилась с уходом мужа. Иногда ей казалось, что прежняя жизнь, с Алексеем, была каким-то сном, наваждением. Максим появился в ее жизни случайно – она гуляла с детьми в парке, они бегали от качелей к качелям, а Дина присела на лавочку. К ней подсел мужчина примерно ее возраста – коренастый, полноватый, в очках, очень приятный. Его дочь играла с Диниными детьми. Максим сделал комплимент Алеше (как ловко мальчик карабкается по лестнице), потом Танечке (какая девочка симпатичная). Потом пожаловался, что у его дочери, Леночки, завтра контрольная по математике, а он, математик по образованию, не может объяснить ей, как решать задачи.

– Понимаете, я могу ее решить четырьмя способами, но ни один из них не проходят в третьем классе. А так примитивно, как они, – не могу, представляете?

Дина достала из сумки ручку и на старом проездном набросала алгоритм решения задачи. Максим был восхищен и заявил, что приглашает ее с детьми в кафе.

В ближайшей кафешке он заказал кофе и сок детям, гору пирожных. И пока веселая троица развлекалась с аниматором, выложил Дине всю свою историю – собственно, она была короткая и не сказать чтобы оригинальная.

Женился в институте, жена была первой красавицей курса. Чем он ей так приглянулся – сам до сих пор не знает. Жену Максим боготворил, носил на руках и в прямом, и в переносном смыслах. А уж когда родилась Леночка – готов был луну с неба достать.

А когда Леночке было пять лет, красавица жена от него ушла. Оказалось, она давно ему изменяла. Теперь он уже три года один, дочь обожает, проводит с ней все выходные. Жена не возражает – она сейчас строит новую жизнь, ей не до ребенка, и Максим подумывает, не взять ли девочку у жены, но не знает, как об этом заговорить с женой.

Дина и Максим стали встречаться. Ей было с ним легко и интересно. Алексей о том, что у Дины «кто-то появился», узнал случайно – видимо, дети простодушно проболтались.

Он позвонил и орал в трубку так, что Дина не могла вставить и слова. Да собственно, что она могла сказать? Все его обвинения были абсурдными. Он осыпал бывшую жену бранью, самым литературным словом в том потоке было «шлюха». Он угрожал, что заберет у нее детей, а главное – перестанет давать деньги.

– Нехрен на мои деньги содержать своих мужиков, – кричал он.

Дина в который раз удивилась тому, как плохо она знала человека, с которым прожила почти восемь лет. И с удивительной ясностью поняла, что больше не жалеет о разводе. Она ошибалась в Алексее – он не тот человек, с которым она хотела бы прожить всю жизнь и вместе состариться.

Стараясь сохранять спокойствие, она ответила, что готова отчитываться ему за каждую алиментную копейку. А ее личная жизнь и морально-нравственный облик его не должны волновать.

– Ты пожалеешь, – сказал Алексей и слово сдержал.

Теперь он не скупился на дорогие подарки детям.

В выходные они ходили не на дневные сеансы в киношку, а в детские клубы, где Алешу и Танечку развлекали вышколенные аниматоры. Папа их, правда, по-прежнему с детьми не общался, пока с ними играли другие, «специально обученные», люди, он пил пиво и разговаривал по телефону.

После клуба они ехали в ресторан, где детям было позволено все, что не разрешала Дина: мороженое, фрукты, на которые у Алеши была аллергия, пирожные, в которых Танечку ограничивали не только из-за того, что на них не было денег, но и потому, что девочка была склонна к полноте.

Мало-помалу в рассказах детей стали проскальзывать совсем неприятные нотки: «Ты не сможешь это купить, мы попросим папу», «С папой интереснее», «Папа обещал свозить нас летом в Грецию, показать лабиринт Минотавра». Дина понимала, что Алексей ей мстит. Он уязвлен, что она смогла жить без него, и жить неплохо: нашла работу, встретила Максима. В ногах у него не валяется, вернуться не умоляет. В общем, он оказался из тех, кому мало, чтобы было хорошо, надо, чтобы при этом другим было плохо. К тому же до Дины доходили слухи – общие друзья пытались рассказать, хотя она их останавливала, – что не так уж все гладко у Алексея с Галиной. Ребенком она почти не занимается, из-за этого у них с Алексеем постоянные скандалы, запросы ее растут, вроде стала погуливать – ищет более выгодную партию, не иначе.

– Что мне делать? – Дина задавала этот вопрос, а в глазах у нее стояли слезы. – Ведь я ни одного плохого слова про Алексея детям не сказала. Хотела сохранить хорошую мину при плохой игре. А он отнимает у меня детей. Я же чувствую, как он настраивает их против меня.

Я никогда не смогу обеспечить им такую жизнь, как он. Мне с ним не тягаться. Он покупает их любовь, мне нечем крыть.

Отправить