Царство Божье

Подобно Иисусу, апостолы говорили, что Царство Божье близко. Согласно Деяниям, именно о Царстве учил воскресший Иисус (Деян 1:3), а время наступления Царства – восстановления Царства Израилю – было последнее, о чем спросили апостолы своего учителя перед его вознесением (Деян 1:6). Правда, в иерусалимских речах Петра эта тема не затрагивается, но Царство Божье возвещал дьякон Филипп в Самарии (Деян 8:12). Мы читаем, что так проповедовал и Павел, особенно в Антиохии Писидийской, Эфесе, Милете и Риме (Деян 14:22; 19:8; 20:25;, 28:23, 31). Апостольское учение отождествляло наступление Царства с возвращением Христа (см. далее).

К специфически христианскому/церковному содержанию апостольского провозвестия принадлежат темы страдания и воскресения Мессии. Мы находим их уже в евангелиях, куда они попали под влиянием церковного предания. Вспомним, что Иисус не придавал большого значения разговорам о своем мессианстве и не предсказывал свои смерть, воскресение и Второе пришествие. Поэтому эти события вызывали изумление и шок (см. G.Vermes, The Changing Faces of Jesus , pp. 171–172, 180–183).

Согласно Деяниям апостолов, в своей первой речи на Пятидесятницу Петр возвестил Иисуса иудейской толпе. При этом он назвал Иисуса «Господом и Мессией», распятым, убитым и воскресшим (Деян 2:36). Апостолы продолжали учить о том же в Храме и по домам, где встречались иерусалимские верующие (Деян 5:42). Так поступал и дьякон Филипп в Самарии (Деян 8:5), хотя, казалось бы, Иисус в свое время запретил заходить к самарянам (Мф 10:5). Петр возвещал, что Христос есть «Господь всех», «Судья живых и мертвых» (Деян 10:42). Дьякону Стефану было видение Иисуса, «стоящего одесную Бога» (Деян 7:55). Умирая, он молился: «Господи Иисусе! Прими дух мой» (Деян 7:59).

Аналогичным образом Павел возвещал иудеям Фессалоник и Коринфа, что Иисус – Мессия, пострадавший и воскресший (Деян 17:3; 18:5). Это учение он излагал и в Кесарии прокуратору Фесту и царю Агриппе II (Деян 26:23). Александриец Аполлос говорил о том же иудеям Ахайи (Деян 18:28). Смерть и воскресение Иисуса – темы, к которым Павел регулярно обращался в своих посланиях. При этом Иисус в Деяниях – не столько сверхъестественное существо, сколько избранник Божий, чем-то сродни героям харизматического иудаизма в Ветхом Завете.

В своих первых проповедях иерусалимским иудеям Петр говорил о страдании, смерти и воскресении Иисуса Мессии, обращаясь к способу интерпретации, который хорошо засвидетельствован и в рукописях Мертвого моря. Ведь у кумранитов существовал «пешер» («интерпретация»): истолкование библейских пророчеств, при котором в них усматривались указания на события в жизни религиозного лидера. В Деяниях к Иисусу отнесены некоторые тексты Псалмов, как считалось, написанные Давидом под влиянием духа пророческого (ср. 11QPs 27:11). С точки зрения Петра, в распятии Иисуса сбылись слова Пс 118:22: «Камень, который отвергли строители, сделался главою угла» (см. Деян 4:10–11). Пс 2:1–12 («что мятутся народы… восстали цари земные, и князи собрались вместе на Господа и на Мессию Его») осмыслен апостолами как предсказание осуждения Иисуса Иродом Антипой, Понтием Пилатом и римлянами в сговоре с храмовыми иерархами (Деян 4:25–27). В речи на Пятидесятницу Петр соотнес воскресение Иисуса со словами Давида в Пс 16:10: «Ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь Святому Твоему увидеть тления» (Деян 2:24–28).

Вознесение Иисуса на небеса понято как осуществление Пс 110:1: «Сказал Господь моему Господину: сядь одесную меня» (Деян 2:34).

Следует отметить, что библейское пророчество, которое современные толкователи считают наиболее убедительным в плане указания на страдание и смерть Мессии – песнь страдающего Раба Господня (Ис 53), – почти не используется в Новом Завете. Его читал высокопоставленный эфиопский прозелит в колеснице по пути домой из Иерусалима, после чего дьякон Филипп применил данный отрывок к Иисусу (Деян 8:27–35). Еще одну имлицитную новозаветную отсылку к Ис 53 мы находим в не слишком авторитетном Первом послании Петра (1 Петр 2:21–25). В целом же, новозаветный пешер не более убедителен, чем его кумранский аналог.

Иисус предстает как Мессия и кульминация израильской истории в речи дьякона Стефана перед Синедрионом (Деян 7:2–53) и пространной проповеди Павла в синагоге Антиохии Писидийской (Деян 13:16–41). В обоих случаях слушателей не удалось убедить. Стефана побила камнями разъяренная еврейская толпа, а речь Павла вызвала серьезное разногласие среди членов местной еврейской общины. Большинство неевреев, склонившихся к христианской проповеди, были из числа богобоязненных язычников, которые любили иудаизм и ходили в синагогу по субботам. Единственная попытка убедить образованных язычников, согласно Деяниям, была сделана Павлом в Афинах, когда Павел возвещал грекам неведомого Бога, Творца мира, и призывал их покаяться в преддверии суда, – судьей же будет человек, воскрешённый Богом из мертвых. Упоминание о воскресении отвратило аудиторию, состоявшую из эпикурейских и стоических философов. Речь закончилась полным фиаско, не убедив образованных греков, которые ранее не имели знакомства с иудейской верой.

Огромную роль в первоначальной церкви занимала идея парусии, второго пришествия Христа, близкого или задерживающегося. Она затрагивала и мысль, и поведение. Эту концепцию мы находим также у Павла, в Послании Иакова и Первом послании Иоанна. Она вложена в уста двух ангелов после вознесения Иисуса в первой главе Деяний: «Иисус… придет таким же образом, как вы видели его восходящим на небо» (Деян 1:11). В своей речи перед иудеями в Храме Петр утверждает, что Бог пошлет Мессию с небес при всеобщем восстановлении (Деян 3:20–21). Он также намекает на Второе пришествие, когда говорит Корнилию в Кесарии, что Бог назначил Иисуса судьей живых и мертвых (Деян 10:42).

Но когда произойдет парусия? На это в разных местах Нового Завета даются несколько разные ответы, что отражает развитие церковного учения. В Деяниях, по-видимому, предполагается (хотя в процитированных отрывках об этом четко не сказано), что современники Иисуса застанут его возвращение, то есть что Иисус вернется при жизни своего поколения. Вообще, Иисусово ожидание близкого Царства Божьего было переосмыслено как ожидание второго пришествия самого Иисуса.

Яркую картину эсхатологического пыла мы находим во Втором послании к Фессалоникийцам, написанном в начале 50-х годов, через двадцать с небольшим лет после распятия Иисуса (см. главу 4). Первое послание Иоанна также говорит о близости парусии: «Дети, последнее время! И как вы слышали, что придет антихрист, теперь появилось много антихристов. Отсюда мы знаем, что последнее время» (1 Ин 2:18). Однако с течением времени – ждать-то приходилось все дольше и дольше – церковные лидеры стали делать все больший упор на терпение. В конце I века н. э. автор Послания Иакова увещевал аудиторию:

Об этом твердо говорит и древнейшее церковное руководство «Учение двенадцати апостолов», написанное примерно в это же время.

Псевдонимный автор Второго послания Петра (первая половина II века?), столкнувшись со скептицизмом разочарованных и недовольных «насмешников», которые устали ждать, описывал их позицию следующим образом: «Где обетование пришествия его? Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, все остается так же» (2 Петр 3:3–4). Псевдо-Петр утешал читателей, что у Бога иное восприятие времени, чем у нас: «У Господа один день как тысяча лет, и тысяча лет как один день». Кроме того, кажущееся промедление связано с долготерпением Творца, который дает людям время покаяться (2 Петр 3:8–9). К сходным объяснениям прибегал чуть раньше кумранский автор Комментария на Книгу Аввакума, также пытавшийся объяснить, почему ожидание затянулось. По его мнению, Бог не сообщил пророкам «тайну срока исполнения» [15] . Да и вообще божественный замысел таинствен и неисповедим (1QpHab 7:1–9).

Эсхатологический энтузиазм не мог сохраняться долго. Неудивительно, что для раннехристианской апокалиптики характерны попытки охладить неумеренные надежды. Призывы к терпению, так сказать, просачивались с черного хода: окончательные редакторы евангелий включали их в эсхатологические речи Иисуса; они были вставлены и в некоторые новозаветные притчи, сложенные или отредактированные христианами. Верующих призывали к постоянной бдительности, поскольку невозможно знать, когда вломится вор или вернется хозяин (Мф 24:42–44; Лк 12:39; Мк 13:33–37; Мф 24:45–51; Лк 12:42–46). Глава дома отправился в долгое путешествие, и его рабы должны быть готовы предоставить отчет в любое время, даже если он вернется неожиданно (Мф 25:14–30; Лк 19:11–27). Подругам невесты, ожидающим в доме жениха, необходимо иметь большой запас масла для светильников, чтобы топливо не иссякло, даже если брачная процессия задержится. Глупым девам, у которых не хватит предусмотрительности, придется дорого за это заплатить (Мф 25:1–13).

Одним словом, необходима постоянная готовность к парусии. Считалось, что парусия будет быстрой и внезапной, словно молния, которая «исходит от востока и видна бывает даже до запада» (Мф 24:26–27; Лк 17:22–24). Защищенная этими советами и предупреждениями, надежда на более-менее скорое Второе пришествие жила еще более ста лет, до середины II века, когда парусия перестала иметь практическое значение в жизни христианской общины.