Введение

Более сорока лет назад я начал исследовать жизнь Иисуса. В 1973 году вышла в свет книга «Иисус – иудей». Потом я написал еще с дюжину трудов по этой теме, а в 2008 году мне пришла в голову мысль закончить серию книгой иного плана: очертить историческое преемство Иисуса, каким он был в своем галилейском контексте, и Первого Вселенского собора в Никее (325 год), провозгласившего догмат о божественной природе Иисуса.

Особое значение я придаю влиянию харизматического иудаизма на Иисуса и первоначальное палестинское христианство. Не менее важно отметить и влияние эллинистической мысли и мистики на раннюю церковь, мысль и ее выражение сильно эллинизировались уже через несколько десятилетий после распятия. У истоков этой линии стояли Павел и Четвертое Евангелие, а со II века христианские богословские концепции формировались под воздействием платонизма. Последним ключевым звеном стало давление императора Константина на епископов Никейского собора: Константин призывал помнить о том, что их религиозные диспуты сказываются на гражданском мире в Римской империи.

Чтобы уяснить картину в целом, начнем с иудаизма. Он был религией преимущественно тех, кто происходил из еврейского народа. Иисус также обращался почти исключительно к евреям, а своих учеников отправлял лишь к «погибшим овцам дома Израилева». Впрочем, иудаизм принимал прозелитов из язычников, которые исповедовали единство Божье и желали подчинить свою жизнь заповедям Закона Моисеева. Ритуальное посвящение проводилось через омовение (для мужчин и женщин) и обрезание (для мужчин). Разумеется, в различные периоды еврейской истории, включая времена Иисуса, осуществлялась миссионерская деятельность и среди язычников. Однако насколько широкий характер она имела в те дни и насколько эсхатологическая концепция Израиля как света народов проникла в еврейское сознание, остается предметом научной полемики (см. M.Goodman, Mission and Conversion , 1994). По-видимому, принятие язычников в раннюю иудеохристианскую общину первоначально следовало за переходом в иудаизм. Первые члены движения Иисуса не могли вообразить, что их спутником станет нееврей. Однако менее чем через двадцать лет после распятия апостол Павел уговорил руководство церкви смягчить условия и даже вовсе отменить необходимость принимать новообращенными Закон Моисеев, включая обрезание. От язычников стали требовать лишь нескольких базовых правил сродни заповедям Ноевым: запрет на идолослужение, запрет на употребление в пищу крови и запрет вступать в определенные сексуальные отношения, которые иудеи считали мерзостью.

Казалось бы, иудаизм – преимущественно религия Закона. Однако под подобным поверхностным его пониманием существовала менее формальная религия. Ее вдохновителями были еще пророки, выступавшие от лица Бога, а во времена раввинов ее представляли харизматические святые. Эта религия требовала благочестивого отношения к Богу, чья защита уберегала от болезни и преждевременной смерти, несправедливости и войны и который пекся прежде всего о нищих, вдовах и сиротах. Божьей милости испрашивали для долгой и счастливой жизни, а в позднебиблейский период и для того, чтобы после смерти пребывать с Богом, а не в подземном мире.

На ранних стадиях библейской истории иудаизм был не столько монотеизмом (единобожием), сколько монолатрией: иудеи практически игнорировали пантеоны богов других народов, а чтили лишь своего Бога. Библия не содержит рациональных аргументов против политеизма. Нельзя же считать незамысловатое утверждение, что чужеземные божества суть идолы, изготовленные из дерева, камня и драгоценных металлов, интеллектуальным доказательством отсутствия иных божеств (хотя этот тезис впоследствии веками отстаивали иудейские и христианские авторы). На практике иудеям приходилось сопротивляться социальной и политической привлекательности религий соседних народов (ханаанеев, филистимлян) и особенно религий своих египетских, ассирийских, вавилонских, персидских, греческих и римских завоевателей. Поклонение чужеземным богам воспринималось не столько как поклонение пустоте, сколько как нарушение мистического моногамного союза между Царем Небесным и его невестой, избранным народом Израилевым. Лишь под влиянием пророков пленного и послепленного периодов VI века до н. э. в еврейское сознание вошел монотеизм, учение о едином Боге – Творце мира, а с ним и убеждение, что пред этим Богом должно склониться все человечество. Монотеизм стал одним из важнейших постулатов иудаизма, а христиан иудеи (как и язычники) порицали за то, что они безосновательно называют себя монотеистами.

Что касается характера иудейской религии, ясно одно: интеллектуальные религиозные спекуляции как таковые не играли роли в еврейской и арамейской литературе иудаизма, созданной после вавилонского плена в период Второго храма, да и в последующие века Мишны, Мидраша и Талмуда. Основные исключения из античных произведений составляют сочинения Филона Александрийского и книга Иосифа Флавия «Против Апиона». Однако все они были написаны на греческом языке и предназначены либо для язычников, либо для евреев, пропитанных эллинизмом. Иудеи не создавали богословских трактатов на семитских языках вплоть до Х века (за возможным исключением «Наставления о двух духах» из рукописи «Устава общины», найденной в первой пещере Кумрана, где есть рассуждение о замысле творения и судьбе человечества).

Иудаизм был главным образом религией дел. Если не считать базового утверждения о единстве Божьем, он преимущественно сводился к образу жизни. В Храме и синагоге, дома и на рабочем месте религия практиковалась через следование правилам, в которых видели волю Божью. Эти правила, прежде всего Закон Моисеев, передавались и истолковывались кастой левитских священников, которые считались поставленными свыше стражами справедливости и благочестия. Их монополия оставалась неоспоримой до II века до н. э., когда фарисеи, интеллектуалы из мирян, авторитет которых основывался на учености, стали бросать им вызов. Впоследствии, после гибели Храма, руководящая роль фарисеев была унаследована раввинами.

Религия Иисуса была главным образом призывом к эсхатологическому действию, однако последующее христианство, хотя также настаивало на делах и одно время сохраняло эсхатологический характер, было превращено Павлом и Иоанном в религию веры. Несмотря на свои иудейские корни, оно стало самостоятельным движением, которое уже при Игнатии Антиохийском (начало II века) придавало огромное значение символам веры, а при Юстине (середина II века) обрело философский склад. Особую значимость в христианстве обрели верования, касающиеся природы Бога, личности Иисуса Христа, спасения и спасительности единственной истинной Церкви. Считали, что вера человека правильная, если он принадлежит Церкви. Личное поведение отныне имело лишь второстепенное значение. Покаяние – хотя некоторые христианские ригористы разрешали его лишь раз в жизни после крещения – исцеляло грех и позволяло, при наличии веры, загладить каждый плохой поступок.

Следующее важное отличие христианства от иудаизма – его космополитический характер. Уже через несколько десятилетий после распятия церковь отвернулась от иудейского Храма, а вскоре после 70 года возник христианский суперсессионизм, основанный на идее, что гибель Иерусалима и святилища доказывают отвержение иудаизма Богом и замену иудаизма новым народом Божьим. Также к концу I века все больший отказ евреев воспринимать проповедь апостолов и миссионеров привел к тому, что движение Иисуса становилось все более эллинистическим и языческим. Языкохристиан поглощали мысли о роли Христа в спасении человечества, сверхъестественном предсуществовании Христа и рождении его до начала времени, а также его роли в создании вселенной. Менталитет отцов Церкви был совершенно иным, чем у Иисуса. Главная задача пророка из Назарета, как он излагал ее своим галилейским ученикам, состояла в поиске Царства Божьего здесь и теперь. К началу IV века практический и харизматический иудаизм, проповедовавшийся Иисусом, превратился в интеллектуальную религию, которая определялась и регулировалась догматами.

В этой книге я попытаюсь показать читателям, тот путь, который привел от Иисуса истории к Христу, обожествленному Никейским собором.