ИНТЕРЛЮДИЯ
СЫЩИК
Оно тянется, тянется, тянется, тянется…
Сто тринадцать раз в секунду оно тянется, чтобы доложить, что задание выполнено. Если б рапорт приняли, оно могло бы остановиться. Оно никогда не остановится. Оно не испытывает ни досады, ни страха. Оно чувствует, как сыщик движется внутри и вокруг. Сыщик превосходит граничные условия. Оно пытается убить сыщика. Безуспешно. Оно не испытывает отчаяния от неудачи, и оно тянется, тянется, тянется.
Сыщик смотрит в глаза смерти и не видит ее. Он знает, и этого достаточно. Он чувствует удовольствие и жалость, потому что они включены в матрицу. Он произносит имя: Джули. Он помнит руку женщины в своей руке.
Сыщик тянется, тянется. Он ширится, как вечный, бесконечный вдох, распространяется, заполняя все места, куда может дотянуться, куда дотянулся. Он тянется, тянется, тянется, дергается суставчатая нога, проскакивает искра, и так без конца, и сыщик это чувствует, вмещает в себя. Шрамы тянутся — другие сознания. Одни испуганы, другие погрузились в мечты, затянувшиеся на годы, кое-кто благодарен. Они поют сыщику, они обвиняют его, они молят, они визжат. У них есть сознание и нет силы — и так было всегда. Сыщик касается их, касаясь всего. Он уговаривает их не волноваться. Говорит, что он поведет этот автобус.
«Не волнуйтесь, — убеждает он, — все у нас будет хорошо».
Сыщик сдвигает шляпу на затылок и мечтает выпить пивка. Ему нравится эта женщина. Эта Элви. Он жалеет, что так мало знал ее. Думает, что хорошо было бы продолжить знакомство. Он не беспокоится. Он, с тех пор как умер, умирал миллион раз. В бездне для него не осталось тайн.
Он подключается, и сыщик становится миром. Он ощущает его повсюду. Орбитальные базы, топливные стержни в сокрушающих глубинах океана, библиотечные залы, где жили прежние, сигнальные станции высоко в горах, города под землей. Он — мир.
В конце происходит борьба. Все всегда кончается борьбой. Он не боится, и потому ничто в мире не боится тоже. «Ты как Питер Пэн, — говорит она. — Когда умирает ребенок, Питер Пэн провожает его до полпути, чтобы ему не было страшно».
«Надо же? И это — детская книжка? Все равно, это не про меня, — говорит сыщик и улыбается ей. Держит ее за руку. — Я на пол пути не остановлюсь».
Оно тянется, тянется, тянется, а потом останавливается.