Не все святые были легендарными персонажами русской истории. Речь пойдет о патриархе Афанасии III Пателларии, в России больше известном как святитель Афанасий Цареградский (или Афанасий Сидящий). Известен он также как Лубенский чудотворец (по месту своей смерти) и Афанасий Харьковский (по месту нахождения его мощей).
О такой нерядовой фигуре история сохранила довольно много достоверных сведений.
По происхождению он был грек из знатного рода, связанного с династией Палеологов. Родился в Ретимноне на Крите, тогда принадлежавшем венецианцам, при рождении был назван Алексием. До 26 лет жил и учился в монастыре Аркадиу, получил блестящее образование. Но мирская слава не привлекала его, и после смерти отца он принял постриг в рясофорные монахи с именем Ананий. Совершил путешествие в Палестину, где в одном из монастырей принял иноческий постриг с именем Афанасий. В дальнейшем прославился как выдающийся проповедник и толкователь Священного писания. В 1626 году Афанасий был назначен учителем в Валахию (область на юге современной Румынии). Находясь там, по поручению патриарха Кирилла I Лукариса, своего земляка, перевел Псалтирь с греческого на местное наречие. Позже Лукарис вызвал его в Константинополь и назначил проповедником при патриархате. В 1631 году Афанасий был рукоположен в митрополиты Фессалоникийские. Противодействие турок вело к обнищанию и огромным долгам кафедры, в поисках средств Афанасий обращался и к русскому царю Михаилу Федоровичу, однако предоставленная им помощь оказалась слишком уж символической. В 1633 году Кирилл I Лукарис был низложен, его место занял главный его противник, Кирилл II Кондарис. Но тоже не сумел угодить султану и в 1633 году был низложен и сослан.
В феврале 1634 года патриархом был избран Афанасий под именем Афанасия III Пателлария. Интронизация его состоялась 25 марта, но уже через несколько дней он уступил престол возвратившемуся из ссылки Лукарису и уехал на Афон, где поставил келью, на месте которой впоследствии – в середине XIX века – возник русский скит апостола Андрея. В 1635 году Кирилл I Лукарис был низложен снова, вместо него опять был избран Афанасий. Вскоре он вынужден был опять покинуть престол, уехал в Италию, жил в Анконе и Венеции. Там он получил предложение от папы римского стать кардиналом – при условии подписания католического символа веры. В 1637 году Афанасий вернулся в Константинополь, где Лукарис снова занял патриарший престол. Увы, ненадолго – в июне следующего года он был казнен турками. В августе 1639 года новый патриарх Парфений I потребовал от Афанасия отказаться от патриаршего титула и вернуться в Фессалоники. В 1643 году Афанасий решил отправиться к русскому царю, поскольку его письменные просьбы о помощи не получили достойного ответа. Дорога выдалась трудной, и Афанасий смог добраться лишь до Молдавии – где заболел и вынужден был воспользоваться гостеприимством господаря Василия Лупу. Отсюда он снова отправил в Москву просьбу о помощи. Вынужденный отказаться от продолжения путешествия, на обратном пути Афанасий основал в городе Галац в Валахии монастырь святого Николая. Здесь он задержался надолго. Лишь в начале лета 1652 года он прибыл в Константинополь, где в третий раз был избран патриархом. Успев лишь выступить с проповедью, в которой резко отмежевался от католичества, Афанасий спустя всего несколько дней после своего избрания, в июле того же года добровольно отрекся от престола, а 8 октября навсегда покинул Константинополь.
Афанасий намеревался осуществить свое давнее намерение посетить Москву и встретиться с русским царем, которого он полагал главным защитником православия. По пути ушедший на покой патриарх снова побывал в Яссах у молдавского господаря, заехал и в Чигирин к Богдану Хмельницкому. От обоих он вез послания русскому царю. Афанасий прибыл в Москву 16 апреля 1653 года, поселился на Кирилловском подворье и уже 22 апреля был принят Алексеем Михайловичем, который отнесся к нему со всем радушием и щедро одаривал Афанасия каждый раз, когда тот обращался к нему с челобитными о милостыне. Афанасий совершал богослужения в Новоспасском монастыре, в Спасском соборе Теремного дворца, в июне он посетил Троице-Сергиев монастырь. Не остался он и в стороне от затеянных патриархом Никоном церковных «исправлений», оказав на них немалое влияние, в том числе по просьбе Никона собственноручно написал (на греческом) «Чин архиерейского совершения литургии на Востоке», который впоследствии лег в основу уже печатного «Чиновника архиерейского служения», с незначительными изменениями используемого и поныне. 13 октября Афанасий встретился с царем и передал ему тетрадь, в которой излагалась доселе скрываемая главная цель его приезда – побудить русского государя в союзе с молдавским господарем и Запорожской Сечью начать войну с турками, чтобы освободить угнетаемые ими православные народы. Царю в случае победы отходил престол ромейских (византийских) императоров, а патриарх московский получил бы кафедру Вселенских патриархов. Что именно ответил Афанасию царь – неизвестно, но война так и не началась. Оригинал «тетради», видимо, не сохранился, до наших дней дошли лишь три списка русского перевода.
В конце декабря 1653 года Афанасий покинул Москву, намереваясь вернуться в Галац, в основанный им монастырь святого Николая. В начале следующего, 1654 года он, погостив в Чигирине у Хмельницкого, двинулся дальше. В феврале бывший патриарх занемог в пути и остановился в Мгарском Преображенском монастыре около города Лубны (на территории современной Полтавской области Украины), где и преставился 5 апреля 1654 года, в возрасте 74 лет. Он был погребен своими спутниками при помощи игумена монастыря Петрония по греческому обычаю – под амвоном монастырского храма, сидящим на троне.
Шесть лет спустя Афанасий явился во сне остановившемуся в Мгарской обители Газскому митрополиту Паисию Лигариду, после чего 1 февраля 1662 года состоялось обретение мощей святителя. Мощи были найдены нетленными, облачены в новые ризы и помещены в раку. После этого Афанасий стал являться во сне многим, благословляя, наставляя и исцеляя. Случаи исцеления были отмечены и у тех, кто прикоснулся к гробнице святителя. В 1672 году известие об обретении нетленных мощей Афанасия и о чудесах исцеления дошло до Москвы. Царь Алексей Михайлович, узнав об этом, приказал немедленно все проверить. В донесении подьячего М. Савина, побывавшего в монастыре и говорившего с его игуменом, описывались все события после смерти патриарха и четыре записанных чуда. Известно, что в XVIII веке в монастыре хранились рукописные житие святителя и канон в его честь, ему служились молебны. Пополнялись и записи о чудесах, вызванных молитвами, обращенными к святителю. В 1860-х годах было составлено новое житие Афанасия Цареградского с указанием всех совершившихся при мощах чудес. Уже в конце XIX века началось официальное почитание святителя Русской православной церковью. В 1930-х годах Мгарский Преображенский монастырь был закрыт советской властью, и мощи Афанасия перевезли в Харьков, где они и поныне покоятся в Благовещенском соборе. Своим святым покровителем Афанасия Цареградского считают Харьков и Лубны.
Примерно так выглядит история жизни и деяний святителя Афанасия с точки зрения Русской православной церкви. Но все ли было именно так?
История Афанасия Цареградского – пример как раз того, как праведность и чудесные деяния приписывались все же реальному человеку, чей жизненный путь отмечен массой документальных свидетельств, а не только витиеватыми строчками агиографических текстов. Впрочем, житие Афанасия изображает его «мудрым в слове борцом и страдальцем за веру православную», что, в общем-то, не совсем правда. И искажений там, несмотря на обилие подробностей, тоже немало. Но обо всем по порядку.
Начну с даты рождения святителя. В ходе работы над книгой мне повстречались сразу три даты – 1560-й, 1580-й и 1597 годы. Первая, сразу скажу, выглядит довольно сомнительно в том плане, что если придерживаться ее, то получается, что Афанасий умер в возрасте 94 лет, причем во время дальнего странствия. Тем более маловероятно, что столь глубокий старец мог не только путешествовать, но и реально участвовать в реформе Никона. Наиболее поздняя дата так же сомнительна, но уже по другой причине – исходя из нее, Афанасий впервые стал бы патриархом в возрасте 37 лет, что даже более фантастично, чем странствия в почти столетнем возрасте по русским, скажем так, дорогам. Средняя дата, считая от которой, Афанасию было 54 года, когда он занял патриарший престол в первый раз, выглядит наиболее реалистично. Все же, учитывая, что до 1700 года на Руси действовало летосчисление от сотворения мира, в котором, как известно, все было хорошо, если бы не двести точек начала отсчета (к примеру, александрийская эра отставала от византийской на 17 лет), а в 1492 году начало года «переехало» с марта на сентябрь, создав дополнительную путаницу в переводе дат на летосчисление от Рождества Христова (особенно, если в первоисточниках стоял только год, без указания месяца и дня), не будем закапываться в этот не слишком существенный для нашей истории вопрос.
Впрочем, все три пребывания на константинопольском патриаршем престоле Афанасия III Пателлария – под таким именем он был избран – не отличались чрезмерной продолжительностью. Первое (февраль – март 1634 года) продлилось аж сорок дней – но это если считать от дня избрания, а не от интронизации (то есть официального вступления на патриарший престол). Второе (1635 год) и третье (лето 1652 года) были ничуть не длиннее – в последнем случае Афанасий считался полноправным патриархом ровно 15 дней от интронизации до добровольного отречения. Впрочем, тогда патриархи в Константинополе не засиживались – например, Кирилл Лукарис четырежды был смещен с патриаршего престола. Лукарис, кстати, поначалу был учителем и покровителем Афанасия, прежде чем стал конкурентом в борьбе за престол. В те времена кандидат на патриарший престол должен был устраивать и султана, и ряд европейских стран – католических и протестантских, чьи посольства «спонсировали» султана. Свое первое патриаршество Афанасий купил по большей части за деньги французского посольства. Увы, Лукарис сумел отвоевать престол через две недели – поддерживавшие его голландцы заплатили больше. Протестанты оказались щедрее католиков.
Любопытна, к слову, история взаимоотношений Афанасия и Лукариса. Ведь это именно Лукарис вытащил земляка из провинции, а не его слава проповедника, и он же способствовал его продвижению в митрополиты. Однако в 1629 году Лукарис выпустил книгу «Исповедание веры», которая мало того что была издана в Голландии, так и в целом ряде своих положений перекликалась с кальвинистским богословским мировоззрением. Это обеспечило ему поддержку протестантов (в том числе и финансовую), но породило сильную оппозицию среди константинопольских православных иерархов – и вот тут-то Афанасий переметнулся на сторону противников своего наставника и покровителя и даже вступил с ним в борьбу за престол. И освободил этот самый престол вовсе не из-за вдруг обуявших его угрызений совести – по требованию турков, которые довольно честно выполняли выгодные им правила игры.
В 1635 году после второго и столь же недолгого пребывания на патриаршей кафедре Афанасий действительно уехал не в любимый Афон, а в Италию. Вот только не католики соблазняли Пателлария кардинальской шапкой, как это нам пытается представить житие святого Афанасия.
В своем сочинении «Исторический список епископов, а потом патриархов Константинопольских» греческий богослов и борец за независимость Греции от турецкого владычества Константин Икономос (1780–1857) откровенно показал, что Афанасий вел жизнь, скажем так, пеструю и далеко не праведную. И денег ему хронически не хватало не только из-за притеснений османов. Власть он тоже любил. И ради нее готов был на многое. Как писал Икономос, вынужденно покинув патриарший престол во второй раз, «Пателларий написал просьбу папе об утверждении за собою по прибытии в Рим титула константинопольского патриарха». Просьба осталась без ответа. Тем не менее Афанасий добрался до Италии и прожил там больше года – в надежде стать кардиналом, а вовсе не отбиваясь от подобных предложений. Икономос писал, что «…мудрый в слове Пателларий оказался на деле тщеславным человеком, из честолюбия готовый попирать божественные каноны Церкви». Увы и ах, но католики сочли Афанасия «несостоятельным» для роли кардинала. Тогда этот «борец и страдалец за веру православную» отправился восвояси, тем более что турки сочли, что купленный Лукарисом за деньги голландских и прочих протестантов срок пребывания на престоле истек и тот снова освободился. Но то ли сменивший Лукариса Паисий больше заплатил, то ли просто больше устраивал султана, но снова сменить своего наставника Афанасию не удалось, и вообще, своего третьего патриаршества Пателларию пришлось ждать довольно долго. Официальные историографы церкви никогда не любили говорить об «итальянском периоде» в жизни Афанасия, замалчивая или переиначивая его. Впрочем, пожалуй, можно было простить Афанасия за его литературные труды на благо православия. Хотя стоило ли за них его канонизировать – еще тот вопрос. Но что именно стало причиной причисления Пателария к лику русских святых? Думаю, что не «Гимн Пресвятой Богородице» и уж точно не энкомий (хвалебная песнь), посвященный Василию Лупу, написанные им в монастыре в Галаце между вторым и третьим восшествиями на патриарший престол. Может быть, уже упоминавшийся здесь и тоже вышедший из-под его руки «Чин архиерейского совершения литургии на Востоке»? Тот самый, который лежит в основе «Чиновника архиерейского служения», используемого в Русской православной церкви и поныне? Увы, нет.
Все куда проще и нелепее.
Греческие монахи – свита странствующего патриарха Константинопольского, как он продолжал именоваться, хотя и был смещен – при всяческом содействии игумена Петрония и братии обители похоронили Афанасия Пателария по обряду своей церкви, то есть в сидячем положении. Тело его в полном облачении было помещено в кресло и так и опущено в каменную гробницу, сделанную под амвоном храма. Именно это обстоятельство так поразило воображение местных иноков и паломников, что послужило основной и решающей причиной почитания Афанасия как святого и чудотворца, а также поименования его Афанасием Сидящим – после того, как в 1662 году Газский митрополит Паисий Лигарид, проезжая через Лубны, попросил показать ему гробницу бывшего патриарха. «А как де гробницу раскрыли, и из гробницы наполнилось благовония, и обрели святейшего патриарха тело цело, лишь де у правой руки, как держал посох, пальцев двух или трех не было». Так что, если кто-то полагает, что «нетленными» именуются совершенно не тронутые разложением тела, вынужден того разочаровать. Имеется в виду лишь мумификация тела (правда, без помощи всех тех процедур, которыми баловались египетские фараоны). Так было и с телом Афанасия – как уже сказано выше, пальцев на правой руке не хватало. Кресло сгнило полностью, одеяние – по большей части тоже, посох же уцелел (в отличие от державших его пальцев)…
Официальное почитание святителя Русской православной церковью началось в конце XIX века – после того, как Е.Е. Голубинский доказал, что почитание Афанасия Сидящего как святого началось в первой половине 1670-х годов с митрополита Киевского Иосифа. К слову, умершего в 1676 году и похороненного в том же Мгарском монастыре. Казалось бы, все просто. Однако митрополит Иосиф прославился тем, что пытался добиться независимости своей митрополии, долгое время избегая как подчинения Московскому патриархату, так и унии с католиками… и избрал для этого необычный и рискованный путь – признал давно забытое верховенство Константинопольского патриархата, по факту могущее означать подчинение турецкому султану. Впрочем, в итоге из этого ничего не вышло. Сегодня трудно сказать, насколько далеко зашел Иосиф в деле узаконивания почитания Лубенского чудотворца, однако, если и шла речь о причислении его к лику святых, видимо, за пределы митрополии это не распространилось, а со смертью митрополита – позволю себе такое предположение – и вовсе прекратилось. Так что почитание было исключительно народным и основанным на смутных преданиях в течение весьма долгого времени. Житие Афанасия Цареградского, написанное, видимо, при Иосифе и позднее упоминавшееся как хранимое в Мгарском монастыре, широкого распространения в списках не получило. Известно также о существовании представленного Священному Синоду в 1818 году ходатайства полтавского архиепископа Мефодия о канонизации Афанасия с внесением его в месяцесловы и публикацией жития и канона. Но это ходатайство было отклонено, а других подано не было. То есть канонизация с соблюдением всех необходимых формальностей как таковая не состоялась. Так кто и когда причислил его к лику святых?
Нет ответа. Впрочем, в Русской Церкви никогда не существовало некоего постоянного органа, занимающегося вопросами канонизации. Как говорил тот же Голубинский, составить полный и точный список русских святых абсолютно нереально. И хотя в начале XX века Русская православная церковь вплотную подошла к тому, чтобы озаботиться полномасштабным пересмотром житийного наследия, в том числе в плане его исторической достоверности (труды Ключевского, Голубинского и других показали величину проблемы), но 1917 год остановил этот процесс в самом его начале. И за прошедшее столетие практически ничего не изменилось.
Однако вернемся к Афанасию. По большому счету, не так уж и важно, когда именно началось почитание его как святого. Проблема, скорее, в другом. Насколько оправдано причисление Пателария к лику святых? Неужели необычная форма захоронения более важна, чем реальные заслуги перед Церковью? Увы, исследования Е.Е. Голубинского позволили ему сделать именно такой вывод – что именно то, как Афанасий был похоронен, а вовсе не его прижизненные деяния или даже посмертные чудотворения положили начало его почитанию. Обнаружив это, Голубинский не смог удержаться от критических слов в адрес почитателей этого, с позволения сказать, святителя. В своей «Истории канонизации святых в Русской церкви» он написал, имея в виду Афанасия Пателария: «Имея в виду то, что говорит об Афанасии греческая история, а отчасти и наша русская, должено быть признано, что он есть святой, ставший таковым не по суду человеческому… Бывает, что Господь творит не по суду и вопреки суду человеческому; но бывает и то, что Господь попускает людям творить неправое». Честно говоря, Голубинскому можно было посочувствовать – его собственные выводы оказались противоположны выводам церковных иерархов. Он всего лишь установил, когда началось почитание – они же сочли это основанием для перехода к почитанию официальному, в то время как сам ученый полагал, что, наоборот, следует отказаться от прославления «лубенского чудотворца», ибо канонизация его «противоречива и подозрительна». Однако голос его не был услышан. Имя Афанасия Пателария, которого его земляк К. Икономос, патриот Греции и друг России, называл не иначе как «бесславный» и «презренный», до сих пор присутствует в православном церковном календаре.
