— Хотите познакомиться с Павлом Корчагиным?

— Простите, я, кажется, ослышался?

— Нет, не ослышались, именно с Павлом Корчагиным.

— С героем Николая Островского?

— Если угодно — да.

— Здесь?

— Он делегат конгресса.

— Ну, знаете…

Такой странный разговор произошел у меня с французским коллегой осенью 1953 года в венском Концертхаузе в кулуарах Всемирного конгресса профессиональных союзов.

Это была, пожалуй, одна из самых представительных ассамблей, на какие только когда-либо собирались труженики земли. На ней присутствовали делегаты всех стран мира, люди всех цветов кожи, говорившие на всех языках и диалектах, на каких только изъясняется человечество. Необыкновенные встречи случались тут на каждом шагу. Но увидеть Корчагина! Как можно было этому поверить. Между тем лицо французского литератора, сообщившего эту новость, сохраняло полную серьезность.

— Может быть, у него такое прозвище?

— Нет, имя. Я только что видел его мандат. В нем так и записано Корчагин. И даже не Павел, а Павка… Да вот он и сам.

Собеседник указал на молодого негра, высокого, стройного и такого черного, что цвет его кожи отливал даже в синеву. Мешковатый, чрезмерно просторный, будто бы даже с чужого плеча костюм его не мог скрыть атлетического разворота плеч.

Улыбаясь широко, добродушно, он протянул свою огромную, фиолетового оттенка, руку и отрекомендовался:

— Павка.

Помолчал и совершенно серьезно, но очень четко добавил:

— Павка Корчагин.

У того, кто назвал себя Павкой Корчагиным, было, конечно, и другое, негритянское, имя, но как делегат конгресса он зарегистрировался именно так, и это имело свою историю и свои резоны. Подростком он работал подручным у минера в строительной партии, прокладывавшей дорогу через джунгли. Из-за нечеловеческого отношения надсмотрщиков негры, находившиеся в этой партии, взбунтовались. На место происшествия была вызвана колониальная полиция. Она жестоко подавила бунт. Большинство его участников было брошено в тюрьму, а маленький подручный с отбитой печенью, с искалеченными легкими после жестокого избиения, еле живой был оставлен умирать в джунглях.

Его нашел и принес к себе в хижину организатор местного профсоюза. Мальчик харкал кровью, отказывался от еды и медленно угасал: зачем есть, когда жить не хочется, и зачем жить, когда он уже больше ни на что не способен.

Тогда человек, приютивший его, принес ему книгу. Это был английский перевод романа «Как закалялась сталь». Первые же страницы увлекли негритенка. Он был едва грамотен. Читал он очень медленно и плакал от досады, потому что не мог читать быстрее. Но по мере того как книга открывала ему далекий чудесный мир, мир великих окрыляющих идей, мир свободного труда, мужества, человеческой доблести, по мере того как вырисовывались перед ним могучие характеры советских юношей и девушек, в умирающем разгоралась вера в жизнь и жажда жизни. Он, конечно, не все понял, не во всем разобрался. Но он усвоил, усвоил твердо и навсегда: «Самое дорогое у человека — это жизнь». Больной преодолел свое увечье, поправился, стал борцом. Вот уже несколько лет как он является одним из самых боевых профсоюзных вожаков на своем континенте, где профсоюзное движение растет столь бурно.

В память о книге, которая, как сказал он мне, рассказывая эту историю, вернула ему жизнь, помогла ему стать борцом, он с тех пор зовет себя именем того человека, образ которого светит ему как маяк в темной бурной ночи.

Необыкновенная встреча? Удивительный случай? Нет, та революция, которую книга Николая Островского произвела в душе юного негра, кажется мне закономерным явлением. Эта закономерность подтверждается множеством примеров того, как удачно созданный положительный типический герой вдохновляет людей на благородные подвиги во имя жизни и человечества. Этому служит и само творчество Н. Островского и все величие его гражданского подвига.

В 1954 году Николаю Островскому исполнилось бы 50 лет. Он ровесник Валерия Чкалова, Полины Осипенко, Паши Ангелиной, Алексея Стаханова. Он принадлежал к тому поколению советских людей, которое вошло в сознательную жизнь в годы Октябрьской революции, которое росло, мужало и закалялось в битвах гражданской войны, к тому счастливому поколению, которое, вобрав в себя жизненный опыт коммунистического строительства, находится в пятидесятых годах в расцвете всех своих творческих сил.

Может быть потому, что книги Островского представляют собой историю этого поколения, они, как радий, неиссякаемо излучают из себя энергию. И, вероятно, именно потому, что человек, написавший их, сам с детских лет и до последнего мига своей жизни воплощал в себе лучшие черты своего народа, был борцом среди борцов, тружеником среди тружеников, потому что все свои силы он с великой щедростью отдал на построение коммунизма, голос его и сейчас, через много лет после его физической смерти, звучит так же пламенно и страстно.

Жизненный путь Николая Островского вырисовывается из воспоминаний и рассказов друзей и близких, из его писем, из удивительных биографических документов, хранящихся в Московском и Сочинском музеях, при всей своей исключительности и неповторимости, является типичным для первых поколений советской молодежи.

Рожденный в рабочей семье, Николай Островский с детских лет побывал «в людях», познал горечь и тягость подневольного труда. Но столь же рано он испытал окрыляющую силу рабочей солидарности и силу великих ленинских идей, которые зажигали сердца тружеников. Подростком он с головой окунулся в революцию, отдался ей со всей страстью юного сердца. Сталь его характера закалялась в постоянной борьбе. В возрасте, когда герои прошлых человеческих поколений еще только начинали мечтать о большой жизни, он, один из боевых комсомольских вожаков города Шепетовка, солдат революции, с обнаженным клинком в руках носился по степям Украины на боевом коне, сражаясь за власть Советов с интервентами, белогвардейцами и националистами. А работа по организации молодежных субботников на первых, еще небольших и робких новостройках, что затевались в те дни в его родных, опустошенных войной краях, становится его «университетом».

А потом страшная болезнь, в которой разом сказываются и трудные дни тяжелого детства, и побои, полученные во вражеской тюрьме, и рана, и годы недоеданий и бессонных ночей, валит его с ног, парализует его, навсегда приковывает к постели, лишает его зрения и, как казалось бы, навсегда отсекает его от активной жизни. Но он силой воли, выкованной в боях и труде, воли, закаленной комсомолом и партией, воли, одухотворенной великими идеями коммунизма, побеждает свою страшную, неизлечимую болезнь. Не поднимаясь с постели, Николай Островский возвращается в ряды борцов — пишет книги, и герои его книг становятся самыми любимыми героями советских людей.

Да, размышляя о своей жизни, Николай Островский мог с удовлетворением сказать себе — она прожита недаром. Победив смерть, этот несгибаемый большевик навсегда остался жить среди нас в своих произведениях, в образах современников, с чудесной силой запечатленных им на страницах своих книг, в многочисленных своих письмах и немногих, к сожалению, речах, в которых живо бьется его страстная душа, которые и сейчас, много лет спустя, не поблекли, не утеряли своей мобилизующей, организующей и окрыляющей людей силы.

В последние годы критики, занимающиеся творчеством Островского, много спорили о том, можно или нет отождествлять писателя с героем его романа «Как закалялась сталь» — Павлом Корчагиным. Та и другая стороны не жалели в этих спорах полемического пыла, не очень стеснялись в эпитетах по отношению друг к другу, причем каждая из сторон доказывала, что именно она стоит на страже творческого авторитета писателя.

Общеизвестно, что жизненная биография Островского и литературная биография героя романа «Как закалялась сталь» — Корчагина — сходятся в самом главном. Подтверждено многократно свидетельством самых ближайших его друзей, людей, наблюдавших его работу, что ключом к раскрытию сложного внутреннего мира героя произведения были личные переживания автора. Но какое это имеет значение для оценки всего великолепного творчества писателя и самой его удивительной жизни?

Кому и для чего нужно на аптекарских весах взвешивать пропорции жизни и вымысла в книге, которая не может оставить равнодушным ни одного даже самого холодного читателя? К чему бродить по старым запутанным следам, подбирать доказательства и аргументы, чтобы узнать, был или не был в жизни тот или иной факт, описанный в романе? Не лучше ли всю силу исследовательского таланта, все мастерство критиков направить на раскрытие еще не изученных душевных богатств этого удивительного писателя, далеких и близких источников, из которых он черпал поражающую всех энергию, и, наконец, на раскрытие секретов мастерства, позволивших ему, солдату, общественному работнику, только что взявшемуся за перо, создать самую любимую, самую народную из всех наших книг, навечно дать советскому юношеству в товарищи и наставники пленительный образ молодого большевика.

Наше время — время героев. Социализм раскрепостил человеческую душу, поощрил к бурному росту все способности и дарования. Действительность наша богаче, ярче любого вымысла, любой авторской фантазии. Она так богата сильными своеобразными характерами, так бурно растут в наши дни люди, что зоркий, знающий жизнь художник может отыскать среди современников такого человека или таких людей, в судьбе которых жизнь как бы сама воплощает его творческий замысел. И как скульптор, найдя прекрасным мрамор, отсекая и устраняя все лишнее, оставляет лишь то, что пластически воплощает его мечту, так и писатель, облюбовав современника прототипом своего героя, может строить из конкретного жизненного материала порой очень сложное и многоплановое произведение. Так и Николай Островский на конкретном жизненном материале своей биографии написал замечательное художественное произведение, создав исключительный по силе образ положительного героя.

Но книга его отнюдь не беллетризированная автобиография. Нет. Это полноценное художественное произведение, которое может служить образцом, какой строгой эстетической меркой его ни мерь. Павел Корчагин, хотя он, как и Павел Власов, как Василий Чапаев, пришел на страницы книги прямо из жизни, является полнокровным художественным образом, в котором со всей силой обобщены типические черты молодых советских людей.

Перечитывая роман в этом новом собрании сочинений, не устаешь удивляться зрелому мастерству, с каким автор, никогда до той поры литературой не занимавшийся, написал эту книгу. Удивляешься умению, с каким недавний рабочий, красный кавалерист, комсомольский работник владеет законами литературного мастерства, сложной композицией, удивляешься силе, с какой он выписывает любой, даже второстепенный персонаж, наконец языку книги, чистому, лаконически точному, ясному.

В мастерстве, с каким написан первый роман Николая Островского, мне кажется, и заключена одна из сторон его подвига, еще ждущая своего исследователя. Это мастерство досталось автору не просто и не сразу. Оно было постигнуто в результате большой упорной учебы. И в нем с особой силой проявляется неукротимая воля большевика, решившего, несмотря на удары «беспощадной природы», не сдаваться, остаться в строю, приносить посильную пользу обществу.

В письмах его можно найти свидетельство того, как он неутомимо работает над совершенствованием своего первоначального замысла, усложняет сюжетные линии, углубляет задуманные образы, оттачивает слово. Он упрямо очищает роман от всего лишнего, нетипичного, второстепенного, может быть и дорогого ему по воспоминаниям, но отяжеляющего литературные конструкции. Прямое повествование он смело перемежает то записями героев, то выдержками из их дневников и писем. Но все это делает так, что это не утяжеляет книги, не тормозит, а наоборот развивает действие.

До недавнего времени у нас был распространен портрет Николая Островского, созданный по одной из его последних фотографий. Все, конечно, знают этот портрет: угловатое, изможденное лицо, болезненно сомкнутые волевые губы, бессильно опущенные плечи.

Но кто из знающих и любящих творчество писателя, а такими, кажется мне, являются все советские люди, глядя на этот портрет, не испытывал горячего внутреннего протеста? Николай Островский до последнего своего письма, до последней исписанной страницы, до последнего удара сердца был вдохновенным, жизнерадостным большевиком, неутомимым тружеником, могучим внимательным художником. Великий жизнелюб, он весь в своих делах и трудах. Вот таким волевым, неутомимым, жизнерадостным борцом рисуется Николай Островский читателям своих книг. И думается, что живописное и графическое воплощение обаятельного образа этого писателя-большевика является благородной и еще не решенной задачей нашего искусства…

В творческом отчете на заседании бюро Сочинского горкома партии Николай Островский так и говорил: «Перед тем как начать писать новый роман, восемь месяцев были отданы на учебу». Откликаясь на горьковскую статью об языке, которая, по-видимому, произвела на него особое впечатление, он писая: «Для нас, литературной молодежи, только вчера вступившей в литературу, проблема языка, сюжета, композиции является основной проблемой, требующей развернутой самокритики и учебы».

Это говорит автор книги, уже горячо принятой, вызвавшей бурный восторг среди читателей, одобренной прессой и виднейшими литературными авторитетами. В этом весь Островский, литератор, борец, большевик, человек, отдающий всего себя великому делу коммунизма, человек, искренне радующийся своим трудовым успехам, но всегда собою недовольный и жадно, до последнего своего дня искавший пути к постоянному совершенствованию.

Эти же черты он передал и главным героям своих книг, и не только таким, как большевик-балтиец Жухрай, рабочий Артем, Рита Устинович и Павел Корчагин из романа «Как закалялась сталь», но и героям своего второго, незаконченного романа «Рожденные бурей», таким, как Андрий Птаха, Олеся, старший и младший Раевские.

Эти же мысли находим мы в его письмах и речах.

«Да здравствует великая наша борьба!» — восклицает Николай Островский, выступая по радио перед съездом комсомольцев Украины. Этот страстный призыв был лозунгом всей его прекрасной жизни, он является лейтмотивом всех его книг. В этом сила и величие Островского — писателя и гражданина.

Тайну необычайной популярности Николая Островского, силу его прекрасных книг, как мне кажется, хорошо раскрыл Ромен Роллан в своем письме к нему:

«Вы составляете одно целое с вашим великим воскресшим и освобожденным народом, вы сочетаетесь с его могучей радостью, и неудержимым порывом. Вы — в нем, он — в вас».

Книги Николая Островского издавались у нас 394 раза. Они вышли тиражом около девяти миллионов экземпляров. Они переведены на 52 языка народов СССР. Когда эти цифры называешь за рубежом, то даже в глазах друзей, хорошо знакомых с достижениями Советского Союза во всех областях коммунистического строительства, видишь тень недоверия: полно, может ли такое быть.

Когда я как-то назвал эти цифры покойному Мартину Андерсену Нексе, человеку подлинно всемирной славы, он задумался, потом, помолчав, сказал: «О таком успехе может мечтать и гений, — еще помолчал, барабаня по столу своими старчески бледными, но сильными пальцами, и добавил быстро и энергично, как он всегда произносил понравившуюся ему самому мысль: — В его книгах экстракт того удивительного новаторства, какое несет в себе ваша литература».

Эти слова одного из старейших пролетарских писателей кажутся мне глубоко справедливыми, они хорошо раскрывают суть и значение творчества Николая Островского.

Советская литература, запечатлевшая небывалые подвиги своего народа, необыкновенно богата и разнообразна. Но, думается, можно, не погрешив против нее, сказать, что книги Островского у нас самые любимые из того, что создано художниками советского поколения.

Думается мне, что в стране нашей не найдется ни одного человека, который бы не читал этих книг, ни одного юноши, ни одной девушки, которые бы, закрыв только что прочитанный том «Как закалялась сталь», не задумались бы о собственной жизни и не мечтали бы прожить ее так, как Павел Корчагин.

Сила эмоционального и художественного воздействия этого романа такова, что ее можно измерить и совсем необыкновенной мерой: молодежь каждого нового подрастающего поколения считает Корчагина своим живым современником, даже сверстником, учится у него жить, мысленно, как к другу-большевику, обращается к нему за советом в трудную минуту.

Да, это так! В Московском и Сочинском музеях Островского любовно хранятся письма, свидетельствующие о прочности связей, посмертно соединяющих писателя с молодежью его страны.

«Мы думали о тебе, сражаясь с самураями в монгольских степях», — писали танкисты в солдатском, сложенном треугольничком письме, посланном с Халхин-гола.

«Клянемся тебе, Николай, что будем бороться с подлыми врагами так, как боролся ты, — до последнего удара сердца», — записала группа студентов, посетивших Сочинский музей в первый день Отечественной войны.

Я сам видел на фронте у Вислы, как у убитого летчика из планшета вместе с изодранной картой достали исковерканную осколком книгу. Это была «Как закалялась сталь». — Наш товарищ возил эту книгу с собой с первого дня войны, и когда кому-нибудь из нас становилось грустно, он открывал ее и читал вслух, — рассказывали друзья убитого.

Они настояли на том, чтобы книга эта была положена в могилу вместе с прахом их товарища, как нечто от него неотъемлемое.

Молодогвардейцы, борьба которых дала другому писателю сюжет и образы для другой книги о нашей молодежи, как известно, начали подготовку к боевой деятельности с чтения романа «Как закалялась сталь».

Как явствует из воспоминаний, над книгами Островского задумывалась московская школьница Зоя Космодемьянская, принимая решение стать партизанкой Таней. Героические образы книг Николая Островского являлись вдохновляющими примерами для многих и многих героических поступков советских солдат в дни Великой Отечественной войны. В борьбе с врагом они отдавали во имя родины «самое дорогое у человека — жизнь».

Так было в дни, когда в смертельной схватке с фашизмом советские люди решали судьбу своей родины и всего человеческого прогресса. Так есть и сейчас, в дни мира, когда, ведомый и вдохновляемый Коммунистической партией, народ наш вершит небывалые подвиги труда и созидания.

Как всегда, и сейчас даже может быть больше, чем всегда, покойный Николай Островский, воплощенный в своих книгах, всегда среди нас — «живой с живыми». Как всегда, он там, где в трудной борьбе решаются особенно сложные и важные задачи.

В дни строительства Волго-Донского канала передовая бригада экскаваторщиков, работавшая на шагающем гиганте, в обеденные перерывы слушала чтение романа «Как закалялась сталь». Начал читать парторг. Он хотел прочесть лишь отрывки, но по общему решению бригады книга читалась вся. Ее читали вслух по очереди. Это было в трудные весенние дни, когда, напоенная влагой земля засасывала стальные лапы огромной машины, когда грунт, став неустойчивым, вязким, все время угрожал катастрофой, когда то и дело рвались в работе стальные тросы толщиной в руку человека.

Прочтя именно в эти дни славную книгу, экипаж гиганта принял решение: ознаменовать конец месяца сверхплановой выемкой грунта. Вопреки все новым и новым трудностям! Книга Островского навеяла экипажу мысль в этих, небывало трудных условиях, именно в ростепельную слякоть показать всей трассе, что ум и воля большевиков, организованных и вдохновленных партией, может все победить. И они победили, они сделали даже больше, чем обещали.

А вот письмо с целинных земель, можно сказать с самого острого участка передовой линии коммунистического наступления.

«…Осуществилась мечта наша: побеждена часть степи, и мы продолжаем всем дружным коллективом наступать на целинные земли… Жаль, что нет среди нас Николая, вот бы он порадовался».

Может ли любая, самая вдумчивая критическая статья, чьему бы перу она ни принадлежала, более красноречиво выразить общественное признание творчества, чем эти скупые строки и эти скромные, но выразительные дела?

Подвиг и книги Островского давно уже получили всемирное признание. Статистика показывает, что «Как закалялась сталь» — самая популярная советская книга и за рубежами родины. Можно сказать, например, что в Германской Демократической Республике роман этот издавался семь раз, в Японии — три, в Индии он выпущен на нескольких языках индийских народов, что он издавался в Аргентине, Бразилии, Ливане, Монголии, Китае.

Еще до войны один иностранец, прочтя книги Островского, написал: «Ничто не страшно коммунисту, вот вывод из книги, вот итог жизни автора». Этим иностранцем был Юлиус Фучик. Великий коммунист Чехословакии, написав эти слова о великом советском коммунисте, потом и сам, как Николай Островский, всей жизнью своей доказал, что это именно так.

Другой художник-борец, живущий на противоположном конце земного шара, прочтя роман Островского, написал: «…Я не знаю ни одной книги во всей современной литературе на английском языке, которую можно было бы сравнить с этой книгой». Этот художник-борец- Говард Фаст.

Любимый герой Островского Павел Корчагин давно перешагнул границы своей социалистической отчизны. Он шагает по миру через горы и океаны. Он завел себе добрых друзей среди передовых людей всего земного шара. Он воевал в Корее, где один из самых отважных батальонов был назван солдатами его именем. Он партизанил во вьетнамских джунглях, где один из самых смелых разведчиков-снайперов называл себя Корчагиным. Он помогает вчерашним китайским кули, вдохновленным и организованным Коммунистической партией Китая, строить первоклассные заводы, задувать новые домны, творить новую жизнь на освобожденных полях. У него много друзей среди строителей Варшавы, нефтяников Плоешти, текстильщиков Болгарии, албанских виноградарей. Друзья у него во всех странах, по всей земле. Это борцы за мир, за свободу своих народов, за счастье человечества.

Творчество Николая Островского является большой драгоценностью в сокровищнице советской литературы. Его любят, им гордится наш народ.

Николай Островский — художник, взыскательность которого может быть поставлена в пример молодым литераторам. Он не нуждается ни в специальной шлифовке, ни в подчистках текста, что имело место в предыдущих изданиях.

В этом издании собрано почти все творчество писателя: романы, письма, речи. Все это очень разные произведения, отмеченные разной степенью мастерства. Роман «Рожденные бурей» остался неоконченным. В нем нет такой тщательности отделки, той завершенности образов, не чувствуется той строгости художника, с какой взвешена и выверена каждая фраза в предшествующем произведении. Но при всей незавершенности и явной недоделке отдельных глав и это последнее, незаконченное творение писателя и по размаху своего замысла, и по охвату событий, и по степени революционного накала производит очень сильное впечатление. В ряде сцен, таких, как подвиг Андрия Птахи, как эпизод в железнодорожной будке, над которыми писатель успел потрудиться в полную меру сил и дарования, он даже превосходит предшествующий роман, говоря о совершенствовании авторского мастерства.

Да, в наиболее завершенных главах этого романа чувствуется рука настоящего, взыскательного мастера. «Я прочел десять пудов книг», — рассказывал автор приезжавшим к нему писателям в дни работы над этой книгой. И это было так. Островский работал как настоящий историк — изучая литературу, журналы, газеты, жадно расспрашивая очевидцев. В этой кропотливой и мудрой работе выкристаллизовывался замысел романа, герои облекались в плоть и кровь.

Большой интерес представляют и письма Островского. Это не только материалы для биографов и литературоведов, раскрывающих богатый внутренний мир их автора, рисующие его кипучую, неукротимую натуру. Это бесценные человеческие документы, хранящие приметы нашего времени, это поучительное чтение для молодых людей, задумывающихся над своим будущим и готовящихся вступить в большую жизнь.

Сколько страстной веры в победу коммунизма, сколько огромной духовной силы запечатлено в этих письмах и речах, которые и теперь, столько лет спустя, не потускнели и даже не потеряли своей злободневности.

«Знамя мира поднято над нашей страной. Знамя прекрасное — оно надежда всего человечества. Если посмотреть на нашу страну — это трудовой муравейник. Все наши помыслы, все наши мысли — это мирная стройка, это создание коллективного богатства, это поднятие культуры, это строительство, это забота о наших прекрасных детях.

Все мы — в мирном труде, наше знамя — это мир. И это знамя партия и правительство подняли высоко. Вот почему все трудовое человечество смотрит на нас, как на надежду, как на свое упование».

Разве эти слова большевика-патриота, произнесенные в 1936 году, не звучат сейчас столь же свежо и убедительно?

И если, перечитав все написанное Николаем Островским, задумаешься над основным смыслом творчества этого необыкновенного художника, — видишь, что все оно зовет вперед к борьбе и созиданию, показывает, как надо служить своей социалистической отчизне, как надо гордо пройти свою жизнь по пути, указанному партией, чтобы не было стыдно за каждый прожитый день.

Великая заслуга Николая Островского и в том, что ему, одному из первых советских художников, довелось в полную силу нарисовать портрет героя нашего времени, которого советское юношество само и единодушно сделало властителем своих дум.

Уже много лет отделяет нас от того дня, когда ушел от нас, не дописав начатой страницы своей второй книги, этот удивительный человек.

Много событий прошло с тех пор. Его сограждане выиграли гигантскую битву с фашизмом. Развернулось строительство коммунизма в масштабах, небывалых еще в истории.

И сегодня этот страстный, непобедимый и всепобеждающий, вечно юный большевик живет среди нас и трудится вместе с нами, увлекая всех своим примером, зажигая сердца молодежи, ободряя тех, кто ослабел, окрыляя передовиков, зовя двести миллионов своих сограждан и все передовое человечество вперед, вперед и только вперед!