Ревущие оборотни – зверь, восставший из торфяных болот
Lexus LFA

Недавно в Америке я продлил свою «сухую» серию: никогда мне не удавалось проехать через Неваду без того, чтобы меня не остановила полиция. Шесть поездок. Шесть покаянных и прочувствованных разговоров на обочине с крепкими ребятами в бежевых брюках.

Первый раз меня остановили за то, что я гнал в Dodge Stealth действительно с очень большой скоростью. Честно говоря, настолько большой, что меня догнали только на самолете. Моя скорость выражалась трехзначным числом. А в официальной форме всего две клеточки.

Видя, что бюрократические проблемы не позволят ему записать, насколько быстро я в действительности ехал, исключительно добродушный полицейский сказал: «Послушай, сынок. Я знаю, и ты знаешь, как быстро ты несся. Но черт возьми, такое прекрасное утро. Давай напишем здесь 85». А после того, как я сказал, что через неделю уезжаю в Британию, он дал мне на выплату штрафа две недели…

Через несколько лет я вернулся и гнал еще быстрее в Chevrolet Corvette, когда вновь на сцене появился человек с внешностью Фрэнка Кэннона – с суровым лицом и большим членом. На этот раз его так поразило, что он остановил этого коммуниста-англичашку, ведущего автошоу, что откланялся и отпустил меня.

И так мало-помалу мы продвигаемся к прошлому месяцу, когда я, чтобы показать детям настоящую Америку, где живут настоящие американцы, поехал с ними по проселочным дорогам штата, минуя отдаленные магазины с надписями, приглашающими заходить внутрь при оружии. На чужаков гостеприимство, однако, не распространялось.

Вскоре мы приехали в Радиэйтор-Спрингс. Там было несколько каркасов тракторов, пестрая коллекция трейлеров и один полицейский автомобиль под знаком, которого я не заметил. Полисмен пришел в ярость от того, что какой-то проклятый британец осмелился нарушить закон в своем Range Rover, который определенно сделали коммунисты, и потребовал водительские права.

Искал я их долго. Так долго, что через пять минут он фыркнул и отпустил меня, заявив, что ему и без меня есть чем заняться. Чем, собственно, он мог бы заняться в таком городишке, я не знаю. Наверняка разбираться с чужаками. А может, с коммунистами.

Несмотря на все это, я, однако же, люблю ездить по Неваде. Даже проселочные дороги такие гладкие, как будто едешь по конвейерной ленте. Не требуется ни ускоряться, ни тормозить, ни даже рулить. Круиз-контроль изобрели для Невады. Когда едешь по ней, то утомляешься не больше, чем когда принимаешь ванну.

Мне нравится и ощущение того, что любая цивилизация находится в 500 милях от тебя, а любая поездка всегда заканчивается ровно через половину того времени, которое назвали тебе местные. «Сколько ехать до Лас-Вегаса?» – спрашиваешь их. «О, это часов восемь», – отвечают они. А ты доезжаешь за четыре.

И это несмотря на то, что ты на двадцать минут остановился, чтобы полюбоваться видом, который, казалось бы, уже не мог быть более впечатляющим, а поди ж ты. А еще через мгновение останавливаешься вновь, чтобы сфотографировать приборную панель и два ее показателя: время – половина седьмого вечера – и внешнюю температуру – 47°С.

Признаюсь, что, когда настало время уезжать, я не очень-то скучал по вождению в Англии, где каждая поездка занимает как раз в два раза больше времени, чем ожидаешь, где полно изъясняющихся матом водителей Peugeot, которые никого не пропускают, где все дороги перекрыты, чтобы дорожные рабочие могли безопасно убрать с дороги конфетный фантик, где эти дороги ремонтируются самыми натуральными идиотами, где нельзя спорить с правосудием, потому что везде понаставлены камеры, где бензин стоит больше, чем благовония, и где постоянно идет дождь.

И тем не менее всего через двадцать четыре часа после отъезда из Невады я оказался на торфяниках Йоркшира, под изморосью, перед водительской дверью Lexus LFA.

Пару лет назад мне звонил приятель и спрашивал об этой машине. Ему предлагали ее вместо денег за работу, и он интересовался, стоит ли соглашаться. Мне было неловко признавать, что я вообще не знаю, о чем он говорит, так что я ответил: «Гм, нет». Так что он взял деньги и купил на них Ferrari.

Мое отвращение к спорткарам Lexus было настолько выраженным, что, когда подошло время тестировать один из них в Top Gear, я спрятался под диван и предоставил это Ричарду Хэммонду.

Почему? Lexus не делает машин для Британии. Они создаются для техасских толстячков. Для длинных и прямых дорог Невады. Для любителей похвастаться борьбой за окружающую среду в Голливуде. SC 430 – один из самых омерзительных образчиков дерьма с мотором, с которыми я сталкивался. Почему же я должен был предполагать, что LFA будет от него чем-то отличаться?

На разработку машины ушло девять лет. Некоторые скажут, что это предполагает самое пристальное внимание к деталям. Для меня же это предполагает только то, что компания вообще понятия не имела, что делает. И прав, конечно же, я: когда через пять лет прототип был почти готов, Lexus решила отказаться от алюминиевого корпуса и попробовать углеволокно.

Это заняло столько времени, что, когда продукт наконец-то был готов, уже и в «Формуле-1» перешли на восьмицилиндровые двигатели, так что десять цилиндров LFA превращали его в динозавра. Из мелкорослых.

Он развивает 552 лошадиные силы эффективной мощности, что примерно на 200 меньше текущего стандарта, и всю эту мощь посылает на полуавтоматическую коробку передач с подрулевыми переключателями, в которой столько же положений рычага, сколько, например, в Golf GTI. В теории, таким образом, LFA должен быть дерьмом собачьим. На деле же…

Кто-то скажет, что автомобиль слишком похож на Toyota Celica или Toyota Supra, но он такой широкий и низкий, что их совершенно не напоминает. Он выглядит действительно выпендрежно. А внутри он даже лучше. В отличие от Ferrari, которая везде, где находит место, ставит кнопки, Lexus в этой машине продумала все отлично. Кроме переключателя на заднюю передачу, который находится за счетчиком пробега, тут логика, как у Спока из «Звездного пути». А когда что-нибудь тянешь, или толкаешь, или переключаешь, создается ощущение, что это будет работать по меньшей мере тысячу лет. Изнутри это лучшая машина, какую я когда-либо видел. И я никогда не устану наблюдать за устройством, которое передвигает все стрелки по кругу.

Итак, вы включаете двигатель, выбираете первую передачу, трогаетесь с места и… Умопомрачительный звук! Эта машина не кричит, не лает, не рычит. Она завывает. Здесь, на болотах, кажется, что это звуки из другого мира. Как будто вервольф угодил в капкан. И хотя она не так быстра, как можно было бы ожидать, на сырых болотных дорогах вы быстро понимаете, что 552 лошадиные силы – это идеально. Еще немного – и вам месяц пришлось бы выковыривать вереск из решетки радиатора.

LFA вызывает исключительное доверие. Впереди вы видите откос. Дырки в асфальте ясно показывают, что за много лет на этой дороге гремели многие машины, и вы напрягаетесь перед ударом, которого, однако, не будет. Хотя LFA ближе к земле, чем пупок червя, подвеска настолько удачна, что машина ничего не задевает днищем.

Я вынужден сказать, что машина мне понравилась. Это разумный автомобиль, созданный разумными людьми. В каком-то отношении он сырой и примитивный, с другой стороны – это кладезь здравого смысла. Двигатель спереди, два сиденья посередине и багажник, которым действительно можно пользоваться. И тем не менее, несмотря на все это, в машине чувствуешь себя настоящим гонщиком.

Если круиз-контроль был придуман для Невады, то Йоркшир был придуман для LFA. Это машина, которая ежесекундно напоминает вам, что у нас тут много поворотов.

Проблема в том, что произведено будет только 500 машин. А причина того, что будет сделано только 500, состоит в том, что только 500 и можно продать. А продать можно только 500, потому что каждый автомобиль стоит 336 000 фунтов. Идиотская цена. Но жизнь на этом не заканчивается, потому что можно купить Nissan GT-R. Он на девять десятых столь же хорош, а стоит почти в пять раз дешевле.