Ввод «ограниченного контингента» на Украину означает начало войны. Мы не знаем, до каких масштабов она разрастется и какую цену придется заплатить ее участникам. Мы не знаем, какие «ответные меры» приготовят нам западные «партнеры». Мы даже не знаем пока, кто выстрелит первым и каковы будут людские потери.

Если войска будут введены, придется отложить в сторону многословные призывы к гуманизму и рассуждения о том, что человеческая жизнь дороже государственных амбиций и геополитики. Потому что вопрос уже поставлен ребром: до какой степени можно уступать – во имя мира и бытового спокойствия, – когда речь идет о таких кажущихся обывателю абстрактными понятиях, как национальное достоинство и национальные интересы.

Или никакие национальные интересы не стоят того, чтобы их защищать силой?

Кризис на Украине не мог закончиться хорошо. Страна шла к этому 20 лет. Мы ей в этом помогали. Мы проспали Украину. Считая ее недогосударством, не взращивали пророссийскую политическую элиту, увлекшись играми с газовым вентилем.

Мы уповали на славянское братство, а оно обернулось тем, что в результате революции (или госпереворота, смотря откуда смотреть) к власти на Украине пришли люди, настроенные к нам откровенно враждебно.

Однако Майдан, что важно, случился вовсе не потому – вопреки пропаганде на госканалах ТВ, – что на него сыпались западные гранты. Он случился потому, что не без нашей помощи президентом страны стал, как теперь наглядно видно, откровенный слабак (хотя, конечно, здесь просится другое слово), мозгов которого хватило лишь на безудержное воровство.

Заверений Януковича в том, что он не будет прозападным политиком, оказалось достаточно нашим мудрецам, охваченным антизападной паранойей (согласитесь, есть разница между паранойей и взвешенным, расчетливым отстаиванием своих интересов в отношениях с тем же Западом), чтобы терпеть все его выкрутасы, в том числе наглую коррупцию. Которая, впрочем, и у многих наших – норма жизни, прикрываемая таким же трэш-патриотизмом.

Но пленку истории нельзя отвертеть назад. Мы там, где оказались. В последние месяцы украинской драмы Запад откровенно увлекся игрой в перетягивание каната на Украине с ненавистным ему Путиным.

В этой игре были отброшены все приличия и окончательно утвердились двойные стандарты. Это сейчас Европа говорит, что готова обсуждать Украину с Россией. Поздно. Или еще рано. А в ноябре «евроинтеграция» категорически объявлялась суверенным делом свободолюбивого украинского народа. Многомесячный Майдан, перераставший в массовые беспорядки, нельзя было разгонять, ибо это противоречило европейским нормам. Обидевшись на срыв соглашения об ассоциации, ситуацию целенаправленно вели к свержению хотя и до предела коррумпированного, но все-таки законного режима. Напоминает историю с Саркози, про которого то ли Каддафи, то ли кто-то из его сынков сказал, что он получал от них деньги на избирательную кампанию. В результате Франция стала активнейшим участником свержения обидчика.

Народ имеет право на восстание? Согласились. Но тогда он теперь имеет право на восстание и в других частях Украины. В Донецке, Харькове, Крыму…

Запад, прежде всего ЕС, во главе дипломатии которого находятся те еще чемберлены с талейранами, сильно недооценил роль, которая отводится Украине в мировоззрении российского правящего класса и лично Путина. Они полагали, что пафосные истерики Дм. Киселева – это всего лишь постановочный ура-патриотический угар. А это была трансляция мыслей сверху, пусть и в экзальтированной форме.

Можно посоветовать еврокомиссарам почитать книжку Путина, изданную еще перед первым президентством (серия интервью Андрею Колесникову и Наталье Геворкян «От первого лица»). Там есть воспоминания из детства о загнанной в угол крысе. Когда ей отступать некуда, она безрассудно и отчаянно атакует.

Если где-нибудь на семинаре в информцентре НАТО можно рассуждать, что вступление Украины в НАТО – нормальный процесс, то для России, в силу многих исторических причин, это воспринимается как экзистенциальная угроза. Та, с которой надо бороться всеми имеющимися средствами. В слова, что НАТО не против России, не верят сами их произносящие. По той причине, что новая холодная война между Западом и Россией уже началась. А может, она и не заканчивалась?

Можно долго рассуждать о ее истоках, о том, сколь велик был наш собственный вклад – вклад отечественной коррумпированной, не желающей жить по цивилизованным стандартам номенклатуры, – это отдельный разговор. Вклад же Запада был в том, что даже постсоветскую Россию там боялись и не доверяли ей. Это и сейчас видно по тому, как не хотят европейцы идти на безвизовый режим с Россией, хотя это и в их интересах тоже, поскольку способствовало бы сближению народов, большему взаимопониманию и взаимопроникновению культур.

И что теперь, уступать дальше во имя гуманизма и мира? Таким вопросом, наверное, задавались в Москве. До какой степени? Пустить НАТО на Украину с базой в Севастополе? Это, мол, не угрожает России. А кому тогда это угрожает? И, наконец, как правитель, полтора десятка лет «поднимавший с колен» свой сильно страдающий «веймарским синдромом» народ (который от него не лечили), будет смотреть ему в глаза?

В силу характера нынешнего российского режима и господствующих в обществе идеологем правитель не может поступить иначе, чем отправить в Крым «ограниченный контингент».

Россия предала русских в Средней Азии и Закавказье. Которых лишали жилищ и имущества, резали, как в том же Баку, когда свергали Муталибова. Над которыми издевались и сделали, по сути, людьми второго сорта, – по всей Средней Азии, где у русских есть проблемы. В том числе в «таможенносоюзном» Казахстане. Сколько сейчас русских осталось в Чечне и что стало с их имуществом, тоже интересный вопрос. Но значит ли это, что надо спокойно смотреть, как агрессивная дерусификация (о чем открыто говорят лидеры Майдана) пойдет крестовым походом по степям Украины?

Говорят, вместо помощи Крыму можно построить десятки больниц и школ. Как и вместо Олимпийских игр. Но русское государство исторически строится на иных идеологемах. В которых размен школ, больниц и пенсий на национальную гордость, как она понимается большинством (большинством, на поддержке или конформистском непротивлении которого и покоится нынешняя власть), не работает!

Что касается методов отстаивания интересов, мы, конечно, не привыкли к иезуитски выверенному юридическому изяществу. Но надо учиться у партнеров. Прежде всего, не забывать про «демократический процесс». Включая «мирный захват» правительственных учреждений в Крыму силами добровольцев. Ведь то, что добровольцы захватили власть в Киеве, никого не смущает.

Добровольцы могут закупать и получать оружие где угодно, не так ли? Почему добровольцам, сражающимся против Асада, можно поставлять оружие, а добровольцам, сражающимся за суверенитет Крыма, нельзя? «Ограниченный контингент» лишь «обеспечивает мир и спокойствие», все остальное – сам самоопределяющийся с добровольцами народ. Далее – законное волеизъявление народа на референдуме. С привлечением наблюдателей.

Почему Шотландия и Каталония, Восточный Тимор и Южный Судан, даже Косово (!) имеют право проводить референдумы о самоопределении, а Крым нет?

Россия, начавшая большую игру в Крыму, вступает в сильнейшее противостояние с Западом. Первая реакция будет в виде символических, но болезненных жестов: бойкот саммита «большой восьмерки», принятие обидных резолюций. Затем будут санкции. Я боюсь, нам придется хлопнуть дверью в Европу и во все европейские структуры. Военное столкновение с силами НАТО сейчас кажется немыслимым. Однако ситуация развивается быстрее, чем мы можем осознать.

Возможно, назревающую «маленькую победоносную войну» не переживет наша экономика. Возможно, выпущенные, словно джинн из бутылки, разрушительные процессы нанесут самой России удар такой силы, от которого ей будет трудно оправиться. Возможно, дойдет до момента, схожего с тем, что настал в ноябре 1962 года, когда Хрущев и Кеннеди размышляли, нажимать ли на «ядерную кнопку». Оба воевали, знали, что такое война, возможно, только это их остановило в последний момент. Нынешнее поколение политиков большой войны не видело.

Возможно, все последующие ходы будут вести только к ухудшению ситуации. Однако даже страшное осознание этих обстоятельств, боюсь, уже не остановит покатившуюся под откос машину. Альтернатива этому была еще вчера (в историческом масштабе), когда можно было построить мир на универсальных принципах справедливости и без двойных стандартов, а национальную политику – на принципах честности и ответственности перед демократическим гражданским обществом, – и да, да! – на принципах здорового либерализма. Возможно, такая альтернатива снова забрезжит в будущем. Послезавтра. Но не сейчас.