4. Делайте выводы – но лишь из собственных наблюдений и ни из чего больше
От палки к «преуспевающему медику средних лет, к тому же всеми уважаемому», «сельскому врачу, которому приходится делать большие концы пешком» и который «оказывал медицинскую помощь» местному охотничьему клубу, за что и получил в подарок вышеупомянутую палку, – маршрут Ватсона. И от той же палки к «бывшему консультанту или куратору» при Чаринг-Кросской лечебнице, «симпатичному человеку лет тридцати, нечестолюбивому, рассеянному и нежно любящему свою собаку», – нет, кокер-спаниеля, – и получившему палку по случаю отъезда из Чаринг-Кросса в провинцию, – курс, выбранный Холмсом. Одна и та же отправная точка и совершенно разные умозаключения (с единственной точкой пересечения: деревенский врач, который много ходит пешком). Как эти два человека пришли к различным результатам, имея дело с одной и той же задачей?
Ватсон сделал два правильных вывода: палка принадлежит деревенскому врачу, и этот врач ходит пешком, навещая пациентов. Но почему же он немолод и солиден? Откуда взялся этот образ добросовестного и преданного делу семейного врача? Отнюдь не из наблюдений. Это плод воображения Ватсона, его непосредственной реакции на палку – точь-в-точь такую, с какими «ходили почтенные домашние врачи».
Сама по себе палка лишена подобных свойств, она разве что «солидна». Это просто предмет, имеющий определенные признаки. Но для Ватсона она сразу обретает историю. Она воскрешает воспоминания, не имеющие отношения к конкретному делу и представляющие собой разрозненные предметы «чердачной» обстановки, приведенные в движение неким ассоциативным процессом мышления, о котором сам Ватсон не подозревает. То же самое относится к местному охотничьему клубу. Ватсон так сосредоточивается на выдуманном им почтенном и солидном деревенском медике, что ему представляется вполне логичным получение палки в подарок от членов охотничьего клуба, которым, вероятно, оказывал некую врачебную помощь доктор Мортимер. По сути дела, у Ватсона нет обоснованных, логических шагов, приводящих к этим выводам. Их порождает избирательность фокуса и образ врача в его воображении. Как почтенный и пожилой семейный человек, доктор Мортимер наверняка состоит в местном охотничьем клубе, где всегда готов оказать помощь. Хирургическую? Разумеется. Образованный человек, занимающий такое положение, просто обязан быть хирургом.
От внимания Ватсона полностью ускользают буквы «Ч. К. Х. О.» после фамилии Мортимера (позднее сам Мортимер указывает на это, поправляя Холмса, назвавшего его доктором: «Что вы, что вы! У меня нет докторской степени, я всего лишь скромный член Королевского хирургического общества») – дополнение, опровергающее статус Мортимера, порожденный гиперактивным мозгом Ватсона. И, как мы уже упоминали, Ватсон никак не отмечает тот факт, что палку забыли в гостиной, а визитной карточки не оставили. Память Ватсона в этом примере так же бездумно избирательна, как его внимание, – ведь он увидел буквы «Ч. К. Х. О.», едва в первый раз взглянул на палку, однако эту аббревиатуру полностью заслонили подробности, которые разум подкинул по своему почину, руководствуясь видом самой палки. Ватсон с самого начала знает, что палку забыл ее хозяин накануне вечером, но не считает этот факт важным или даже просто достойным упоминания.
Версия Холмса возникает в результате совершенно иного мыслительного процесса, полностью осознанного и осознающего полученную информацию, стремящегося охватить все свидетельства, а не только избранные, использовать наблюдения в целом, а не сосредоточиваться на отдельных компонентах, окрашенных более ярко по сравнению с остальным.
Прежде всего, возраст посетителя. «Отметьте, – говорит Холмс Ватсону, убедив его, что наиболее вероятное значение аббревиатуры ЧКЛ – “Чаринг-Кросская лечебница”, а не какой-то охотничий клуб (ведь речь идет о враче; разве не логично предположить, что он получил подарок от больницы, а не от охотников? Какая из двух расшифровок предпочтительнее с учетом объективной информации, а не ее субъективной версии?), – что он не мог состоять в штате консультантов лечебницы, ибо это позволено только врачу с солидной лондонской практикой, а такой врач вряд ли уехал бы из города». (Мы уже знаем, что на этот переезд в деревню, выводы о котором сделаны на основании палки, Ватсон старательно указывал.) Логично. Человек, преуспевающий настолько, чтобы стать штатным врачом, едва ли снялся бы с места и уехал, разве что ввиду непреодолимых обстоятельств. Но палка о подобных обстоятельствах не говорит, следовательно, из данных свидетельств делать такого вывода нельзя (чтобы не впасть в ошибку, которую совершает Ватсон, создавая свою версию истории врача, порожденную его разумом, а не основанную на объективных наблюдениях).
Так кто же он, Мортимер? Холмс рассуждает так: «Если он работал там, не будучи штатным консультантом, значит, ему отводилась скромная роль куратора, живущего при лечебнице, то есть немногим большая, чем роль практиканта. И он ушел оттуда пять лет назад – смотрите дату на палке». И вот ватсоновский медик средних лет становится «человеком лет тридцати». Отметим также, что если Холмс уверен насчет возраста посетителя – ведь он перебрал все варианты прежних должностей Мортимера, пока не осталась единственная версия, косвенно указывающая на возраст (вспомним: «оставшиеся несколько объяснений подвергаются проверке одно за другим, пока то или другое не получит значительное подкрепление»), – он все же не заходит так далеко, как Ватсон, утверждая, что человек, о котором идет речь, может быть только хирургом. С таким же успехом его можно назвать терапевтом. Доказательств нет, ничто не указывает ни в ту, ни в другую сторону, а Холмс делает выводы лишь в том случае, если к ним ведут свидетельства. Обратное было бы столь же ошибочным, сколь и чрезмерная осторожность в выводах.
Что можно сказать о характере хозяина палки? «Что же касается прилагательных, то, если не ошибаюсь, я употребил следующие: симпатичный, нечестолюбивый и рассеянный». (Нет, он не ошибся.) Каким образом он пришел к этому выводу? Оказывается, отнюдь не так же бездумно, как Ватсон, наделивший посетителя другим набором черт. «Уж это я знаю по опыту, – говорит Холмс. – Только симпатичные люди получают прощальные подарки, только самые нечестолюбивые меняют лондонскую практику на сельскую, и только рассеянные способны оставить свою палку вместо визитной карточки, прождав больше часа в вашей гостиной». Каждая черта возникает непосредственно из наблюдений (пропущенных через время и пространство воображения, пусть и всего за несколько минут), сделанных Холмсом ранее.
От объективного факта – к рассмотрению многочисленных возможностей и сужения их спектра до наиболее вероятных. Никаких посторонних деталей, никаких пробелов, заполненных не в меру ретивым воображением. Научная дедукция в ее лучшем проявлении.
И наконец, почему Холмс наделяет доктора Мортимера собакой, причем совершенно определенной? Мы уже упоминали о следах зубов, которые проглядел Ватсон. Но эти отметины, а точнее, расстояние между ними, имеют весьма специфический вид – «для терьера такие челюсти слишком широки, а для мастифа узки». Холмс вполне мог прийти к выводу о кокер-спаниеле самостоятельно, следуя той же логической цепочке, но ему помешало появление собаки вместе с хозяином. Этим и завершилась череда умозаключений. Но разве она не была ясной на всем своем протяжении? Разве не вызывала желание воскликнуть: «Это же элементарно! Как я сам не додумался?» Именно таким свойством и должна обладать настоящая дедукция.
