Сигрид явилась в шлеме от дождя. Резкий контраст между бывалым стальным шлемом и виднеющимся в щели забрала худеньким личиком странным образом взволновал Ната, который тут же постарался подумать о чем-то другом.

– Ты помнишь «Ползунов»? – с ходу заговорила Сигрид. – Мы еще подглядывали за ними, когда были детьми.

– Ползуны? – удивился юноша. – Те чокнутые бедняги! Неужели они с тех пор не перемерли?

Ползуны представляли собой небольшую общину, которая жила обособленно от всех остальных в крайней нужде и лишениях, никогда не прибегая к защите от каменных дождей, которые нещадно секли их кожу и проламывали черепа. Во время сильных ливней многие из них погибали, размолоченные кремнистыми градинами чуть ли не в кашу. Они не носили одежды и передвигались чаще всего ползком, отказываясь подниматься на ноги, а во время обрядов возносили хвалу колдуну-визирю Алканеку и вымаливали у него прощение.

Ползуны люто ненавидели больших неуклюжих птиц Алмоа и при каждом подвернувшемся случае яростно забрасывали их камнями.

«Они ненавидят все, что наделено свободой летать, – объяснял ему Мур. – Считают, что давление силы тяжести – это справедливое наказание, плата за то, что люди приговорили Алканека к казни через раздавливание. В их глазах любая попытка противостоять ему равносильна святотатству. Они опасные фанатики, так что держись от этих сумасшедших подальше».

Сигрид отвела Ната к тому месту, где холм превращался в нечто вроде полуострова. Там она улеглась в высокой траве на живот и жестом велела юноше последовать ее примеру.

– Говори потише, – прошептала она. – Ветер разносит звуки по равнине очень далеко, и они могут тебя услышать.

– Кто это «они»?

Вместо ответа Сигрид указала на потрескавшееся глинистое пространство перед ними. Там высился большой кожаный шатер, похожий на мрачный цирк-шапито, изорванный и побитый каменными дождями.

– Что это такое? – с удивлением спросил Нат. – До моего ухода этой штуки здесь не было.

Сигрид коротко кивнула, отчего забрало на ее шлеме негромко звякнуло.

– Именно об этом я не раз пыталась поговорить с тобой. Ползуны! Помнишь их? Все еще смеялись над ними. Они разбивали птицам головы камнями…

– Помню, – согласился Нат. – Но это была просто горстка сумасшедших, не больше десятка. Не понимаю…

Сигрид скривилась.

– Сумасшествие заразно, – прошептала она. – Пойдем посмотрим, но будь осторожен, они с каждым днем становятся все агрессивнее. Теперь их боятся даже ящеры. Так что если я скажу «беги», не медли!

Они поднялись, и девушка зашагала по каменистой тропке, которая вела прямиком на полуостров. Нат только ошарашенно таращил глаза. Несколько человек лежали ничком, уткнувшись лицом в пыль, с широкой деревянной доской на спине. На эти доски были навалены десятки крупных булыжников, вынутых из старых развороченных мостовых. Несчастные почти задыхались под этим чудовищным грузом. Дыхание с хрипом вырывалось из сдавленной груди, лицо налилось синевой, глаза выкатывались из орбит. Чуть дальше, негромко всхлипывая, терпели ту же пытку мальчишки лет шести. Нат хотел немедленно вмешаться, но Сигрид пресекла его порыв.

– Нет, – сказала она, – не трогай их. Родители специально подвергают их этому испытанию, чтобы закалить… Приучить их к тяготению.

– Но это же ужасно! – запротестовал Нат.

– Не трогай! – резко повторила девушка. – Если ты попытаешься освободить их, они первыми вцепятся тебе в глотку.

Некоторые страдальцы держали на себе такие огромные кучи камня, что их тела вдавило в мягкую почву. Один из них, кожа которого уже позеленела, явно скончался не меньше недели назад, и исходившее от него зловоние было невыносимо.

– Каждую неделю сюда приходит их верховный жрец и добавляет еще несколько камней к их ноше, – пояснила Сигрид. – В результате у тех, кто не умирает от удушья, мышцы становятся крепкими, как у титанов.

Нат заметил, что руки и ноги у распластанных на земле людей стали необычно короткими и коренастыми, похожими на лапы крокодилов.

– Ладно, не будем тут задерживаться, – прошептала Сигрид. – Пойдем к шатру.

Они зашагали дальше. Вблизи кожаный шатер казался еще огромнее. Сшитые краями кожи были сверху донизу исполосованы шрамами от лютых камнепадов.

Изнутри доносилось глухое, угрожающее бормотание. Сигрид подкралась к одной из прорех в кожаной стене и заглянула внутрь.

– Смотри! – шепнула она, потянув его за рукав.

Нат подошел и приник к дыре. Внутри было человек пятьсот – все лежа на животе, локоть к локтю, лицом вниз, как погибшие на поле боя, которых кто-то разложил правильными рядами. Вся эта неподвижная масса тел хором декламировала какие-то непонятные заклинания, в которых то и дело поминалось имя Алканека.

– Что же это такое? – не выдержав, пробормотал юноша.

Сигрид потянула его в сторону, и ее губы жарко зашептали ему в ухо:

– Говорю же тебе, Ползуны! Те самые, над которыми ты насмехался… Вчера десяток, сегодня пятьсот, а завтра, быть может, тысяча… ну что, начинаешь понимать? Теперь это не просто кучка психов, которые только и могут, что вымещать злость на птицах. Это целая армия.

Нат потряс головой – действительно, разросшиеся полчища Ползунов могли напугать кого угодно.

– Пошли, – настойчиво зашептала девушка. – Не надо здесь оставаться, они могут нас увидеть.

– Но что они делают? – упрямо продолжал расспросы юноша.

– Призывают на наши головы всяческие проклятия, – вздохнула Сигрид. – Их идеи нисколько не изменились. Они посвящают свое тело силе тяжести, благословляют ее. Поклоняются ей, как божеству. А нас ненавидят за то, что мы отказываемся ползать на брюхе и продолжаем ходить вертикально. С их точки зрения, это кощунство. Время от времени они совершают человеческие жертвоприношения. Тому, кто вытянет короткую соломинку, наваливают на лопатки такую кучу камней, что у него ломается грудная клетка. То еще зрелище, ты бы видел. Особенно когда слышишь, как трещат ребра бедняги… и кровь хлещет изо рта.

Она потянула юношу за руку, чтобы отвести подальше от шатра, но тот от неожиданности споткнулся и ткнул локтем ее в бедро. Раздался металлический лязг доспехов, и молитвенные бормотания фанатиков резко смолкли.

– Смотрите, смотрите, это они, святотатцы! – взвизгнул один из них. – Прямоходящие! Глумятся над нами в своих железных латах. Смотрят на нас свысока. Это их предки убили Алканека!

И, уставившись Нату прямо в глаза, он взревел:

– Падай на землю, безбожник, ложись и ползи вместе со своими братьями! Искупи преступления своих отцов!

Нат понял, что поддаваться панике никак нельзя. С уверенностью, которой он вовсе не ощущал, он вежливо поприветствовал собрание и, стараясь придать голосу твердость и обежав взглядом пять сотен обращенных к нему перемазанных глиной лиц, спросил:

– Почему вы ползаете?

– Почему? – фыркнул тот, кто, по-видимому, был здесь за главного. – Потому что люди отныне должны держаться ближе к земле. Потому что людям надлежит почитать законы Проклятия и потому что именно Проклятие давит на нас своим грузом. Мы должны приспосабливаться к новой жизни. Через три столетия только ползающие формы жизни избегнут всеобщего уплощения, ибо они очистят себя искуплением. Так гласит закон молота и наковальни. Ты исчезнешь с лица земли, жалкий человечишка! И ты, и все остальные, кому достает наглости сохранять вертикальное положение. Груз Проклятия – сила тяготения, как вы ее называете – всех вас вобьет в землю, как молоток вбивает гвоздь… Гвоздь!

И, повернувшись к своим последователям, он добавил:

– Впрочем, разве они не похожи на гвозди в этих своих доспехах?

Собрание разразилось грубым хохотом, в котором слышалось нечто угрожающее. Нат почувствовал, как ладони Сигрид легли ему на лопатки. Ей было страшно – это было ясно по прерывистому дыханию.

– Смотри же! – воскликнул лежащий человек. – Узри, каким будет твой скорый конец!

Нат глянул туда, куда указывал его собеседник, и увидел металлическую пластину, на которой кто-то неуклюже выбил изображение молотка, падающего на шляпку гвоздя.

– Вы убили Алканека Великого, – продолжал фанатик, – и теперь вам придется заплатить за ваше преступление. Примите же заслуженное наказание!

Нат попятился. Сектант разгорячился не на шутку.

– Так вы отказываетесь испытать на себе то, на что когда-то обрекли волшебника? Учитесь платить за свои грехи! Падайте ниц и ползайте!

Приподнявшись на локтях, он двинулся прямо на Ната, перемещаясь резкими рывками. Юноша обратил внимание, что его изуродованные нагрузкой кисти и предплечья покрылись толстыми роговыми наростами. Фанатик полз, как крокодил, наметивший себе жертву.

«Они уже начинают мутировать…» – подумал Нат. Наверняка они прибегли к каким-нибудь наркотикам – волшебным зельям, ускоряющим превращение.

Вся толпа уже пришла в движение, устремляясь за своим предводителем. Нат потрясенно уставился на воинственную армию, наступающую на него, не отрывая голов от земли.

– Хватайте их! – приказал верховный жрец. – Валите их на землю! Навалите им камней на спину – тридцать девчонке, шестьдесят парню. Давайте же! Я хочу услышать, как затрещат их ребра, и увидеть, как внутренности полезут у них изо рта!

Чьи-то руки ухватили Сигрид за лодыжки. Девушка пронзительно вскрикнула и вцепилась Нату в плечи.

– Беги! – заорал он.

Они рванулись прочь, неуклюже спотыкаясь, поднимая тучи зеленоватой пыли. Тяжелые латы сковывали движения, тяготение давило на плечи. Ползуны у них за спиной перемещались с пугающей быстротой, как ящеры с человечьими головами.

– Быстрее! – выдавил Нат, задыхаясь.

Сигрид повисла у него на руке – упавшее забрало шлема ослепило ее.

– Их нужно раздавить! – ревел позади них голос предводителя секты. – Я хочу услышать, как ломаются их кости. Хочу увидеть, как они выкашливают свои легкие!

Икры Ната царапнули чьи-то ногти, по защищенным кирасой лопаткам громыхнул камень. Он вдруг осознал, что Сигрид больше нет рядом. Она упала на землю и теперь яростно отбивалась от наседающих фанатиков, почти невидимая в мешанине рук и ног.

Нат собирался броситься ей на помощь, но она сумела вырваться и нагнала его. Наконец им удалось оторваться от преследователей, которые, устав от погони, вернулись к своему кожаному шатру. Когда опасность осталась позади, Сигрид остановилась и без сил рухнула на колени. Она надрывно, с хрипом дышала, из носа бежала струйка крови. Нат свалился на землю рядом с ней, чувствуя, что его сердце вот-вот разорвется. Чудовищная боль сверлила виски.

– Ну что? – пробормотала наконец девушка. – Видел?

Нат пожал плечами:

– Просто толпа экстремистов, забивших себе головы суевериями, – обронил он. – Таких можно встретить где угодно. На свете еще полным-полно людей, которые верят, что в тумане прячутся дымные демоны или что каменные градины могут слипаться между собой, порождая каменных големов, пожирающих людей…

– Знаю, но у Ползунов появляется все больше и больше сочувствующих, прямо здесь, в сердце города. Шпионов, если угодно, готовых встать под их знамена, как только наступит подходящий момент. Они хотят отомстить за Алканека, раздавленного волшебника.

Ната одолевала свинцовая усталость; в довершение всего ему страшно хотелось пить. Пот струйками стекал по коже под стальной кирасой.

– Ты что, в самом деле думаешь, что они представляют серьезную угрозу для города? – вздохнул он.

Сигрид сердито затрясла головой.

– Нат, – сказала она резко, – что, твоя мягкоголовая жена заразила тебя вирусом глупости? Ты видел, что они делают со своими детьми? Ты знаешь, что они проводят ночные рейды в городе, отрубая ноги тем, кто отваживается выходить на улицу с наступлением темноты? Ты ведь слышал, как они точат свои ножи о бордюры тротуаров, разве нет? Зуии… Зуии… Тебе это ни о чем не говорит? Ты вырвал меня из их лап прошлой ночью, и я очень благодарна тебе за это. Это уже не первый раз, когда они пытались напасть на меня. Мне надоело каждый вечер баррикадировать свою дверь. Они знают, что я подбиваю людей покинуть холм, и им это не нравится.

Нат примиряюще вскинул ладони.

– Я понимаю твои чувства, но нельзя ведь их всех уничтожить, верно? Ты этого от меня хочешь? Хочешь, чтобы кто-то отправился к ним и перебил их ударами молотка по голове, да? Знаешь, некоторые предлагают сделать то же самое с Мягкоголовыми. Хочешь последовать примеру этих придурков?

– Прекрати! – крикнула девушка. – Что ты несешь? Ты смешиваешь все в одну кучу. Есть ведь другие выходы, кроме как ползать по земле, чтобы искупить какую-то давнюю вину. Если влияние Ползунов возрастет, они в конце концов начнут управлять всей Сольтеррой, и мы все будем обречены расплачиваться за грехи наших предков. Нужно уходить, не дожидаясь, пока этот день настанет. Мы должны уйти как можно дальше, исследовать другие края… Может, где-нибудь существуют страны гостеприимнее, чем эта?

Ее щеки горячечно пылали, в уголках глаз заблестели слезы.

– Что исследовать-то? – устало спросил Нат. – Бесконечную грязь, которая покрывает все это клятое королевство? Поверь, я знаю, о чем говорю. Вспомни, я ведь уже пробовал бежать из Сольтерры… Я побывал очень далеко, но всего лишь убедился, что повсюду одно и то же дерьмо.

– Неправда! – выкрикнула Сигрид. – Есть стена на экваторе, а по ту сторону нее – сад секретов!

– Да чушь это все! – не выдержав, рявкнул Нат. – Все это бредятина, которую несут пропитые матросы в портовых тавернах в надежде, что какой-нибудь лопух поставит им за это стакан сивухи!

– Нет! Я знаю, что это правда! Все это на самом деле существует! Но, конечно, тебе-то что! Тебе удобнее сидеть, не зная горя, в своей башне, на содержании у горожан! Теплое местечко, верно? Вот и ладно, продолжай играть в дозорного! Болтай свои чертовы заклинания, пугай облака! Хоть бы ты ими подавился… Тогда я хотя бы не буду слышать дни напролет твой голос, несущийся с башни!

И, прежде чем юноша успел хотя бы опомниться, Сигрид развернулась и яростно потопала прочь.

Вконец раздосадованный, Нат направился обратно к башне. Решительно, эта девица однажды точно сведет его с ума!