Моя подруга Грейс идет на огромные уступки в браке. По важным вопросам она сдается, мирится, соглашается, что сама виновата. Она мирится с вещами, которые считает несправедливыми, и соглашается с поведением, которого не потерпела бы от соседки по комнате или лучшей подруги. Ее приспособленчество представляет собой серьезную проблему, потому что идет вразрез с ее основными ценностями и убеждениями насчет равенства и взаимности в отношениях, не говоря уже о том, что оно гарантирует, что ее брак будет и дальше таким же – проблематичным и неудовлетворительным.

Как-то мы с Грейс болтали о тех больших коробках, оставленных Стивом на кухне, когда он делал перестановку у себя в кабинете. Грейс сказала мне, что ее муж Маршалл оставил бы там эти коробки навсегда. Она описывает его как «пассивно-агрессивного», «командира» и «тяжелый случай».

«Тебе повезло, что Стив такой хороший парень, – заметила Грейс. – Если бы Маршалл оставил коробки на кухне, никакие мои слова не смогли бы заставить убрать их. Чем больше внимания я привлекаю, тем больше он упирается. Иногда я прошу Маршалла сделать что-то, а он сидит и никак не реагирует. Он даже не отвечает мне!»

«Я не смогла бы такое терпеть, – сказала я. – Я постоянно чувствовала бы злость и разочарование». – «А я и чувствую злость и разочарование, – ответила Грейс, – но разве не ты учишь, что невозможно изменить человека, который не хочет меняться?» – «Я не говорю о том, чтобы изменить Маршалла, – объяснила я. – Я говорю о себе». – «И обо мне?» – спросила Грейс. «Ну да, – согласилась я. – Ты гораздо более толерантный человек, чем я. Как я уже сказала, если бы Стив вел себя так, я не смогла бы терпеть».

«Маршалл не изменится», – повторила Грейс. «Я не говорю о Маршалле, – ответила я. – Я имею в виду разницу между нами. Ты терпелива, как ангел». Грейс засмеялась: «Нет, не думаю, что я ангел». «Святая Грейс», – любя поддразнила я.

Маршалл действительно в браке ведет себя неправильно. Грейс предлагает мне взглянуть на него как на ужасно трудного человека, хотя она при этом глубоко лояльна к нему. Я вижу, насколько он сложный, но в моих беседах с Грейс обращаю внимание не на это. Я сосредоточиваюсь на Грейс. Именно с ней я близка, и именно с ней разговариваю. Если бы я поддержала Грейс в ее фиксации на Маршалле как на проблеме, а не указала на то, что она приспосабливается, я не смогла бы ей помочь. Очень редко бывает, что поддержка критики чьего-либо мужа приводит к какому-то конструктиву.

«Может быть, у меня нет предела допустимого?» – произнесла Грейс больше как вопрос, чем как утверждение, в которое действительно верила. «У каждого есть какие-то пределы, – говорю я. – А что, если Маршалл начнет спать со своей бывшей женой? Что, если ты скажешь ему, как это больно тебе, а он не перестанет?» Грейс молчала.

«Что, если он ударит тебя?» Здесь Грейс не сбилась с ритма: «Я родом из семьи, где не стеснялись распускать руки. Я не потерплю избиений». «Знаю, – сказала я, – и это действительно так. Это не просто слова, эта позиция заложена в самом твоем естестве. Это та грань, перехода которой ты не потерпишь, где ты не пойдешь на компромисс. Маршалл знает, что не может ударить тебя и продолжать рассчитывать на сохранение брака. Это и есть предел дозволенного для вас. Мы все достигаем точки, когда абсолютно твердо говорим: “Хватит!”»

Грейс задумалась. «Ты хочешь сказать, что для тебя тот факт, что Стив не отнес коробки в подвал, эквивалентен тому, что Маршалл завел бы любовницу или ударил меня?» – «Нет, конечно, нет, – ответила я. – Дело не в том, что эквивалентны формы поведения. Но если бы Стив сделал что-то несправедливое или причинил мне боль и если бы не реагировал на мои жалобы и расстройство, я была бы вне себя от бешенства. Поэтому я “осталась бы на ринге” и перевела разговор на следующий этап, пока он не услышал бы меня и что-то не изменилось. Мне пришлось бы так сделать, потому что я просто не могла бы смириться. Но это я. Мы с тобой разные».

«Ты меня осуждаешь?» – спросила Грейс после долгой паузы. «Нет, не осуждаю, – ответила я. – Но я беспокоюсь о тебе. Мне тревожно, что ты миришься с поведением, которое наносит тебе вред, и это плохо для тебя. Не думаю, что это хорошо и для Маршалла, и для вашего брака».

Я действительно так думаю: что мы принижаем близкого человека, когда терпим поведение, принижающее нас самих, когда мы слишком малого ожидаем от него или постоянно испытываем его терпение. Маршалл только теряет самоуважение, когда Грейс терпит его неуважительное поведение.