32. Река

Прошло три дня пути, прежде чем они достигли гор, которые гоилы называют своей родиной. Три промозглых дня и три студеные ночи. Под непрерывным дождем, в мокрой одежде. У одной из лошадей отвалилась подкова, пришлось завернуть к кузнецу, и тот рассказал Кларе о Синей Бороде, – дескать, в соседней деревне он четырех девушек не старше Клары у родителей купил и у себя в замке замучил. Клара внимала ему без всякого выражения, но сквозь эту маску усталости Джекоб сумел разглядеть, что ее собственная история начинает казаться Кларе ничуть не менее жуткой.

– К чему она здесь? – понизив голос, спросил его Валиант как-то утром, когда Клара с превеликим трудом взобралась на лошадь. – И как только вы, люди, с вашими женщинами обращаетесь! Женщине место дома. Красивые наряды, слуги, пирожные, мягкая постель – вот и все, что ей нужно.

– И карлик в мужья, и золотой замок на двери, а ключ от него у тебя в кармане, верно? – продолжил Джекоб.

– Почему бы и нет? – не смутился Валиант и послал Кларе свою ослепительную улыбку.

Ночами было холодно, так что приходилось останавливаться на постоялых дворах. Клара делила постель с Лисой, а Джекоб засыпал под оглушительный храп карлика, но спал беспокойно – и отнюдь не только по этой причине. Во сне его душили полчища красной моли, а когда он в ужасе, мокрый от пота, просыпался, во рту ощущался привкус крови.

К вечеру третьего дня они еще издали разглядели сторожевые башни, которые гоилы понастроили на своих кордонах. Вытянутые ввысь, с гладкими, в прожилках, стенами и окнами из оникса, они напоминали сталагмиты. Впрочем, карлик знал обход через горы, укромными тропами.

В прежние времена гоилы слыли всего лишь одной из многих жутких напастей в этих местах, их поминали наряду с людоедами и бурыми волками. Самой страшной их провинностью, как ни странно, оказалось слишком явное сходство с людьми. В них видели близнецов-уродцев. Каменных собратьев, таинственных жителей темных недр. Нигде на гоилов не устраивали облав столь же беспощадных, как здесь, в горах, откуда они родом, и гоилы начали платить людям той же монетой. Нигде их господство над людьми не было столь же безжалостным, как на их исконной родине.

Валиант избегал больших дорог, по которым передвигались войска гоилов, тем не менее их то и дело проверяли гоильские патрули. Карлик выдавал Джекоба и Клару за богатых клиентов, задумавших построить неподалеку от королевской крепости стекольную фабрику. Джекобу пришлось купить Кларе юбку с золотым шитьем, какие носят состоятельные дамы в здешних местах, а собственную одежду променять на купеческое платье. Он и сам себя едва узнавал в роскошном пальто с меховым воротником и бархатных серых штанах, а для Клары езда верхом в широченной юбке стала сущим наказанием, зато патрульные и постовые, выслушав россказни Валианта про важных клиентов, всякий раз пропускали их небрежным взмахом руки.

В один из вечеров, когда в воздухе уже запахло снегом, они вышли к реке. На другом берегу ее располагалась королевская крепость. Паром ходил из Бленхайма, городка, занятого гоилами много лет назад. Окна чуть ли не в половине домов были уже замурованы. Завоеватели, желая защититься от дневного света, и многие улицы перекрыли крышей, а за городской стеной, ближе к пристани, часовые охраняли въезд в тоннель, ведший, судя по всему, в новую подземную часть города.

Лиса тут же скрылась между домами добывать одну из местных тощих кур, что деловито прохаживались по булыжной мостовой, склевывая скудное пропитание, а Джекоб не сводил глаз с пристани и причаленного к ней парома. Вечернее небо тускло отражалось в мутной воде, а на другом берегу в скалистой стене раззявленной квадратной пастью зияли ворота.

– Это и есть вход в крепость? – спросил он карлика.

Валиант покачал головой:

– Нет. Это ворота одного из городов, которые они под землей вокруг понастроили, потому что в крепости всем не поместиться. Сама крепость гораздо дальше и глубже, на такой глубине, что там и дышать-то нечем.

Джекоб привязал лошадей и вместе с Кларой спустился к пристани. Паромщик уже запирал цепь на замок. Собой он был редкостно страшен, почти как тролли с севера, да и паром его явно знавал лучшие времена. Низкие обшарпанные борта были сплошь обиты железом, а когда Джекоб спросил, не переправит ли он их на тот берег еще до ночи, паромщик только скривился в презрительной усмешке.

– В темное время эта река гостей не любит. А завтра с утра переправу на три дня закроют: король гоилов покидает свою берлогу, свадьбу справлять уезжает. – Паромщик говорил так громко, словно хотел, чтобы каждое его слово и на том берегу было слышно.

– Свадьбу?

Джекоб вопросительно глянул на Валианта, но тот только плечами пожал.

– Вы что, с луны свалились? – с издевкой осклабился паромщик. – Императрица отдает за него свою дочку и за это покупает мир. Завтра они, как тараканы, из всех щелей повылазят, и ихний король со всей своей шатией в Виенну отправится, чтобы красивейшую из всех принцесс на свете к себе под землю утащить.

– Ты сегодня гоильского офицера переправлял?

– Чего? – Паромщик приложил ладонь к уху.

– Гоильского офицера, яшмовой масти, один глаз мутный, почти слепой. При нем пленник был.

Паромщик пугливо оглянулся на часового, что прохаживался за стеной, но тот был далеко и на них не смотрел.

– Так ты что, один из тех, которые все еще на них охотятся? – Паромщик, хотя и понизил голос, все еще трубил на всю округу, так что теперь уже Джекоб с опаской глянул на часового. – А на пленнике его ты бы хорошенько мог заработать. Такой масти я у них отродясь не видывал.

За такие слова Джекоб с превеликим удовольствием врезал бы ему по его жуткой роже, но вместо этого, вытащил из кармана золотой талер.

– А второй на том берегу получишь, если перевезешь нас еще сегодня.

Паромщик алчно уставился на золотой, но тут Валиант схватил Джекоба за рукав и потянул в сторонку.

– Лучше подождем до утра. Видишь, темнеет, а река здесь кишмя кишит лорелеями.

Лорелеи. Джекоб глянул в ленивые черные воды. Когда-то его дедушка напевал песенку с таким названием. От ее слов его, тогда еще ребенка, пробирал ужас, однако истории, которые рассказывают про лорелей в этом мире, гораздо страшнее. Но все равно. Выбора у него нет.

– Да не боись! – Паромщик протянул ему свою мозолистую лапу. – Мы их не разбудим.

Однако, когда Джекоб бросил золотой ему в ладонь, он, порывшись в пухлых карманах, достал оттуда восковые затычки и протянул ему и Валианту. Судя по виду, эти пробки побывали уже во многих ушах.

– От греха подальше. Никогда не знаешь…

Клара вопросительно посмотрела на Джекоба.

– Вам они без надобности, – успокоил ее паромщик. – Лорелеи, они только до мужиков охочи.

Лиса объявилась, когда они уже заводили на паром лошадей. Прежде чем прыгнуть на борт, она еще успела стряхнуть с себя парочку куриных перьев. Лошади вели себя беспокойно, но паромщик, все еще сжимая в кулаке золотой, как ни в чем не бывало что-то напевал себе под нос, расчаливая канат.

Паром устремился к середине реки. За их спинами тонули в сумерках последние дома и пристань Бленхайма, и единственным звуком в окружающей тишине оставался только плеск волн о борта утлой посудины. Противоположный берег медленно приближался, и паромщик уже доверительно подмигивал Джекобу, но лошади становились все беспокойнее, а уши у Лисы стояли торчком.

Странный звук стелился и плыл над водою. Сперва он казался пением птицы, но потом все больше и явственней – чарующим женским голосом. Джекоб обнял Клару за плечи и привлек к себе. Голос звучал откуда-то со скалы, что вздымалась из воды слева от них, – огромная глыба, темно-серая, как окаменевший сумрак. Неясная фигура отделилась от камней и бесшумно скользнула в воду. За ней последовала еще одна. И еще. Они плыли отовсюду.

Валиант чертыхнулся.

– Что я тебе говорил! – накинулся он на Джекоба. – Скорее! – гаркнул он паромщику. – Давай пошевеливайся!

Но тот, похоже, не слышал ни карлика, ни голосов, которые все громче наполняли весь воздух вокруг своим чарующим пением. Лишь когда Джекоб тронул его за плечо, паромщик вздрогнул и испуганно оглянулся.

– Глухой! Этот старый хрен глух как тетерев! – завопил Валиант, поспешно запихивая восковые затычки себе в уши.

Паромщик в ответ только плечами пожал и сильнее налег на весло, а Джекоб, затыкая уши восковыми пробками, задумался, частенько ли тому приходилось причаливать вовсе без пассажиров.

Лошади то и дело шарахались. Он едва их удерживал. Свет дня давно померк, а противоположный берег приближался так медленно, что казалось, вода относит их обратно. Клара подошла к нему вплотную, а Лиса, хоть и ощетинившись от страха, встала прямо перед ним, но голоса звучали теперь так громко, что Джекоб, несмотря на восковые затычки, все равно их слышал. Голоса манили к воде. Клара оттащила его от поручней, но пение пронизывало его насквозь, наполняя все существо сладчайшим ядом. Над водой показались головы, длинные волосы золотыми сетями колыхались в волнах, и когда Клара, не в силах больше выдержать этот до боли пронзительный зов, лишь на миг отпустила его запястье, чтобы прикрыть руками уши, Джекоб почувствовал, как его пальцы сами собой выдергивают из ушей восковые пробки и швыряют их за борт.

Поющие голоса медоточивыми лезвиями вонзились ему прямо в мозг. Пошатываясь, он двинулся к поручням, а когда Клара снова попыталась его удержать, он оттолкнул ее с такой силой, что она отлетела прямо на паромщика.

Где же они? Он склонился над водой. Сперва он видел только свое отражение, но вот оно дрогнуло и разом слилось с другим лицом. Похоже на женское, только без носа, с пустыми серебряными глазами и длинными кривыми зубами, жадно оскаленными из-под бледно-зеленых губ. Из воды показалась рука, и когтистые пальцы ухватили Джекоба за запястье. Вторая рука уже вцепилась ему в волосы. Вода вокруг закипела, перехлестывая через борт. Их было не счесть. Новые и новые руки тянулись к нему, скользкие полурыбьи тела выпрыгивали из воды, хищные головы щелкали щучьими зубами. Лорелеи. Куда страшнее, чем в песенке. Впрочем, жизнь – она всегда страшнее.

Лиса впилась зубами в чешуйчатые руки, что держали Джекоба в объятиях, но из воды уже тянулись другие, норовя перетащить его через поручни. Джекоб, как ни сопротивлялся, уже почти потерял равновесие, но тут у него за спиной грохнул выстрел, и одна из русалок с простреленной головой камнем погрузилась в черные воды.

Клара стояла за ним с пистолетом в руке, который он, Джекоб, ей дал. В ее широко раскрытых глазах застыл ужас, но она выстрелила снова, на сей раз в лорелею, пытавшуюся утащить под воду карлика. Еще двоих прикончил ножом паромщик, после чего и сам Джекоб уложил выстрелом ту, что пыталась закогтить Лису. Мертвые тела медленно относило от борта, и вслед за ними, как по команде, исчезли и остальные лорелеи. Им теперь было чем поживиться, и они жадно принялись за долгожданную добычу.

При виде этого зрелища Клара выронила пистолет и закрыла лицо руками. Джекоб и Валиант пытались успокоить лошадей, а паромщик изо всех сил выгребал к берегу. Лорелеи яростно кричали им вслед, но теперь их голоса скорее напоминали грай драчливых чаек.

Их крики все еще носились над рекой, когда Джекоб выводил лошадей на берег. А паромщик уже шел к нему с протянутой рукой. Завидя это, Валиант с такой силой пихнул наглеца в грудь, что тот едва не свалился в воду.

– Значит, насчет второго талера ты все прекрасно расслышал! – накинулся он на старика. – А первый вместо этого вернуть не хочешь? Или ты всегда берешь плату с тех, кого поставляешь лорелеям на ужин?

– Что вы хотите, я же вас перевез, – только и ответил паромщик. – Это все проклятая фея их развела. Что же мне из-за этого, дело свое прикрывать? А уговор – он дороже денег.

– Ладно, – бросил Джекоб, извлекая из кармана еще один талер. – Скажи лучше, чего еще нам тут опасаться?

Валиант с тоской проводил талер глазами. Зато паромщик схватил его с жадностью и быстро упрятал в карман.

– Про драконов вам карлик не говорил? Они огненные, как пламя, которое изрыгают. А как покружат над горами, склоны потом еще неделями горят.

– Ну да, бабушкины сказки. – Валиант обменялся с Джекобом многозначительным взглядом. – Может, вы своим деткам и про великанов рассказываете, которые будто бы на этом берегу еще живут? Глупые суеверия. Сказать тебе, где на самом деле живут драконы?

Карлик понизил голос, и паромщик невольно наклонился к нему поближе.

– Одного я своими глазами видел, – проорал Валиант старику прямо в ухо. – В гнезде из костей, всего в двух милях отсюда, вверх по реке. И вовсе он не огненный, а зеленый, а из гнусной пасти нога торчала, в башмаке, такая же мосластая, как у тебя! Клянусь чертом и всеми его золотыми волосками, не хотел бы я жить в Бленхайме. Как представлю себе, что эта тварь в один прекрасный день вниз по реке слетать надумает!

Глаза паромщика округлились от ужаса, почти сравнявшись размером с золотыми талерами.

– Всего в двух милях?

Он с опаской глянул вверх по течению.

– Может, в двух, а может, и поменьше, – проронил Валиант, небрежно кинув ему в ладонь грязные восковые затычки. – Счастливо возвращаться.

– Неплохая байка, – шепнул Джекоб карлику, когда тот усаживался на своего осла. – А что ты скажешь, если услышишь от меня, что я и вправду видел дракона?

– Скажу, что ты враль, – так же тихо ответил карлик. – Лучше расскажи, откуда у тебя золотые талеры берутся. Как такое может быть, что ты из кармана их без конца тащишь, а они там не звенят?

Где-то вдали все еще кричали лорелеи, и Джекоб, помогая Кларе сесть на лошадь, заметил царапины от их когтей у нее на руках. Но в глазах ее не было ни тени упрека – она нисколько не винила его за эту жуткую переправу. С тех пор как гоилы похитили Уилла, прошло уже четверо суток.

– Что ты чуешь, Лиса? – спросил он, вскакивая на лошадь.

– Гоилов, – ответила та. – Только гоилов. Тут даже в воздухе одни гоилы и ничего больше.