Известие для Селесты Оже

Ковер прибыл, как и было обещано, на следующее утро. Джекобу пришлось сдвинуть мебель, чтобы хотя бы частично развернуть его на полу. И это притом, что комната, которую выделил ему Барятинский, не уступала по размерам корчме Хануты. Прежде чем запереться с ковром на три дня, Джекоб отменно позавтракал в господской столовой. С портретов на ее стенах смотрели мужчины и женщины в медвежьих шубах и вышитых шелковых тюрбанах, с белыми, как драконья кость, и темными, как эбеновое дерево, лицами. Галерея предков Барятинского – если это были действительно они – наглядно показывала, сколь обширны земли Варягии и сколь многообразны ее народы.

Джекоб предпочел бы порассуждать на эту тему, вместо того чтобы пялиться на пустой стул, где обычно сидела Селеста Оже.

Блинчики со съедобным золотом…

Он допивал третий мокко, когда в зале появились Ханута с Сильвеном. Однако желания поболтать с приятелями у Бесшабашного не возникло, а взгляды, которые они бросали на Лискино место, ранили его до глубины души. Эльф, Фея, Уилл – сейчас он все бы отдал в обмен на улыбку, которой Лиска одарила Овчарку. «Сначала найдем, а там посмотрим, – повторял Джекоб, покидая комнату. – Найдем, а там посмотрим…»

Он запер дверь изнутри и уселся на ковер.

Теперь главное – выпасть из времени, забыть про настоящее. Только погрузившись в прошлое, можно настроить ковер на поиски Уилла. Джекоб не любил туда возвращаться, но в это утро он был даже рад бежать из настоящего от мучительных раздумий.

Воспоминания. Что за узор повторяют их причудливые переплетения? Почему в памяти Джекоба отложился именно тот день, когда он водил Уилла в парк? До сих пор стоит перед глазами улыбка брата, а множество других картинок стерто навсегда, хотя связанные с ними чувства живы до сих пор. Как все-таки мало остается от бесконечной череды недель, месяцев, лет…

Мой брат не дерется… Память сохранила слова и ощущение ладошки Уилла в его руке. Тогда брат был совсем маленьким, настолько, что родители стучали в дверь Джекоба, когда младший долго не мог уснуть. И Джекоб злился, что на него вешали заботы о малыше. Нетерпение, ревность… Вспомни, Джекоб.

Но дальше пошли другие картины. Первые следы нефрита на плече брата. Ссора в пещере, драка в императорском дворце в Виенне, Кровавая Свадьба… Человекогоилы.

«У него кожа из камня».

Только не это. Но Джекоб заставил себя идти дальше. Ему требовались картины из другого мира, картины с тем Уиллом, которого он знал лучше, чем самого себя.

Он прикрыл глаза, мысленно прошел сквозь зеркало и увидел Уилла в его комнате, полной игрушек и звериных чучел. А вот они вместе на школьном дворе, а вот – в бакалейной лавке, хозяин которой согласился продать Джекобу дюжину сигарет, только ради того, чтобы тот передал от него привет матери. Уилл еще хотел поскорей оттуда уйти, дергал его за руку…

Он походил на нее как вылитый. И на него… Или нет, это неправда. Картинки сменялись, как в калейдоскопе. Потом стали появляться те, которых он не хотел… И все они словно вплетались в узор ковра, так что Джекоб сидел на собственном прошлом. И вдруг у него кольнуло сердце: следующая картинка явилась непрошеной. Непонятно откуда взявшаяся, она была не менее отчетливой, чем остальные. Игрок в их гостиной, с лицом, которое видел Джекоб в той комнате на острове, когда поднимался с пола со сломанной рукой. Эльф стоял рядом с матерью, слишком близко – посторонние и случайные знакомые так не могут… Видение настолько ошеломило Джекоба, что вернуло в настоящее и заставило оглядеться.

Что, если это Игрок навевает ему ложные воспоминания? Ведь если нечто подобное действительно происходило, Джекоб должен помнить это лицо из детства. А с другой стороны, какого ребенка интересуют знакомые отца или матери, тем более когда их много… Или же эльф приходил к Розамунде, только когда детей не было дома?

Джекоб поднялся с пола и открыл окно.

Лиска стояла возле конюшен рядом с Сильвеном. Стало быть, вернулась. Сколько же он просидел на ковре? Сколько бы то ни было, Орландо Теннанта с ней нет. От этой мысли Джекобу полегчало так, что самому стало смешно.

Воспоминаний о Лиске ему хватило бы на все ковры этого мира. Думай о брате, Джекоб. Ты же не хочешь, чтобы ковер высадил тебя рядом с ней?

Он захлопнул окно и снова погрузился в прошлое, словно вдохнул запах увядших цветов.

Джекоб опустился на пол и прикрыл глаза. Теперь ему вспомнилась ночь, когда гоилы ранили Уилла. О нет!

Кто-то постучал в дверь.

Джекоб строго-настрого наказывал слуге никого к нему не пускать. Неужели Сильвен купил очередную псевдомагическую фальшивку? Или это Хануте не терпится похвастаться новыми фокусами со стальной рукой? А может, Лиска?

Он открыл, в надежде увидеть за дверью ее лицо, но коридор был пуст.

– Слишком высоко берешь! – вздохнул женский голос.

Карлица была красива, как фарфоровая кукла из коллекции Амалии Аустрийской. Нет, гораздо красивее.

– Мистер Бесшабашный? – спросила она. – Меня зовут Людмила Ахматова. Могу я поговорить с вами с глазу на глаз? Мне поручено передать вам кое-что от одного вашего друга. В любом случае, я предпочла бы сделать это за закрытыми дверями.

Разумеется, Лиска рассказывала ему о первой шпионке Варягии, но Джекоб представлял ее иначе. Этой точно хватило бы историй, чтобы загрузить все ковры мира. Он жестом пригласил карлицу наверх, в гостиную, где слуги после обеда обычно накрывали чай. Для обедов, завтраков и ужинов в доме Барятинского существовали отдельные помещения, равно как и для многочисленных хобби хозяина. Так, три комнаты были отведены под музыкальные салоны, две под коллекции бабочек и оружия и пять – Сильвен специально сосчитал – посвящены памяти бывших любовниц князя. Кроме того, в доме имелась довольно богатая библиотека.

Людмила Ахматова терпеливо ждала, когда Джекоб закроет за ними дверь.

– Я пришла по поручению Орландо Теннанта, – сообщила она, стягивая с руки кожаную перчатку. – Он просил вас кое-что передать от его имени одной вашей общей знакомой. Надеюсь, вы подыщете нужные слова для его, без сомнения, печального известия.

– Что за известие и о ком идет речь?

– О мадемуазель Оже. Орландо просил передать, что, к его величайшему сожалению, он не сможет сегодня сходить с ней на балет.

То есть ему предлагают поработать у Лискиного любовника мальчиком на побегушках. Жестоко и совсем не похоже на Овчарку.

– Причина – неотложные государственные дела, – продолжала Ахматова. – Но это для мадемуазель Оже. Орландо считает, что до поры будет лучше не открывать ей правды. Это может толкнуть ее на необдуманные действия.

– Необдуманные? – удивился Джекоб. – Что за странные опасения. И в чем же настоящая причина?

Карлица печально улыбнулась.

– Орландо арестован, и по приказу царя завтра на рассвете его расстреляют. – Ее спокойный голос дрогнул.

Только теперь Джекоб заметил красноту вокруг глаз гостьи, тщательно замаскированную пудрой. Что он сам чувствовал в этот момент, он понять не мог. А может, просто не задумывался.

– Я предупреждал Орландо, – сказал он. – Хотя кто из нас слушается предупреждений?

Людмила Ахматова открыла сумочку размером не больше визитной карточки и вытащила оттуда носовой платок.

– Орландо должен был спасти одного человека, незаменимого для Альбиона. Мы узнали, что царь не стал переманивать его на свою сторону, как рассчитывали гоилы, а приговорил к смерти. Здесь его можно понять: этот инженер, которого гоилы привезли Николаю Третьему, – главный виновник поражения Варягии в войне с Альбионом.

Так вот что за подарок преподнесли гоилы царю…

До какой же степени эльф затуманил его мозги ревностью! Сколько раз Джекоб слышал, что Джон Брюнель не показывается в обществе по болезни, и у него не хватило ума сложить два и два.

– Где они схватили Орландо?

– В секретном крыле кунсткамеры. – Людмила высморкалась в платок – единственное проявление бушевавших в ней чувств. – Замок Орландо удалось открыть, я сама снабдила его средством против ядовитого лака. Но дверь захлопнулась, и сработала сигнализация.

Ножевая нить… Очевидно, Овчарка умел обращаться с ней не так хорошо, как ему казалось.

– Мне будет его не хватать, – всхлипывала Ахматова, промокая платком припудренные щеки.

Женщины этого мира пользовались самодельными косметическими средствами: немного сажи, пара капель сока бузины… Бывало, конечно, обращались и к ведьмам – например, чтобы нарастить ресницы.

– Такого шпиона больше на всем свете не сыщешь, – продолжала Ахматова. – И такого танцора. В том, что его расстреляют вместе с лучшим инженером этого мира, есть определенная справедливость… Хотя я очень разочаровалась в нашем царе. Мне казалось, он должен питать большее уважение к таланту.

В салоне рядом с дверью висело полотно, изображавшее морскую битву и, как и все картины в этом доме, достойное украсить собой коллекцию любого музея. Оно напомнило Джекобу, как всего несколько месяцев назад гоильские самолеты потопили в Большом проливе первый железный корабль этого мира. А на голдсмутских верфях уже строились еще три, и все по чертежам Джона Кристофера Брюнеля. Благодаря этому инженеру Лондра получила подземные поезда, благодаря ему мосты Альбиона были самыми легкими и прочными в Зазеркалье. Джон Бесшабашный – миссионер, учитель, адепт новой магии – многократно оправдал свое новое имя, и только Джекоб знал, что оно пришло из его родного мира.

Ахматова снова взяла себя в руки. В противоположность другим карлицам, она одевалась по последней варяжской моде и, судя по всему, искренне гордилась своим народом и страной. Оставалось только удивляться, что заставило ее шпионить в пользу Альбиона. Во всяком случае, гостья Бесшабашного не производила впечатления беспринципного человека.

Она опасливо покосилась на закрытую дверь и понизила голос:

– Разумеется, мы попытаемся спасти их обоих. Если получится, спрячем их в квартале Володья, пока суматоха более-менее не уляжется. Там живут люди-волки, поэтому даже тайная полиция не осмеливается заходить во многие дома. А туда довезем на мусорной повозке. Их много разъезжает по городу с наступлением темноты.

Зачем она ему все это рассказывает?

– Вы хотите попытаться уже нынешней ночью?

– Когда же еще? Завтра утром Орландо и Брюнель будут мертвы.

– Сколько у вас помощников?

– Двое.

И они хотят вломиться с секретное крыло кунсткамеры? Бред.

– Полагаю, хоть один из них умеет обращаться с магическими замками?

Людмила Ахматова потупила глаза.

Ну как же… Известие для мадемуазель Оже. Возможно, Орландо действительно передавал нечто подобное, но пришла она явно не за этим.

– Вынужден вас разочаровать. – Джекоб жестом показал, что отказывается. – Мы с Орландо едва знакомы.

«И в последнее время у меня были все основания желать ему смерти», – мысленно добавил он. Но это никак не касалось его гостьи.

– Тогда помогите нам хотя бы переправить их в Альбион. Это же ваша родина.

– И что с того? – удивился Джекоб. – Или я похож на того, кто готов умереть за родину и короля?

С другой стороны, помощь Людмиле будет лучшим доказательством того, что он не желает Овчарке зла.

Карлица улыбнулась.

– Благодарю, господин Бесшабашный, – сказала она по-варяжски, натягивая перчатку на миниатюрную ручку. – Не сомневаюсь, что могу на вас рассчитывать. Итак, в первом часу ночи. – Она протянула ему маленький конверт. – Здесь адрес.

Проводив ее до двери, Джекоб нос к носу столкнулся с Сильвеном.

– И нечего на меня так смотреть! – замахал руками тот. – Это Ханута послал меня подслушивать. И потом, отвлекающий маневр будет вам весьма кстати.