Вопреки всему

Когда Джекоб вечером явился к Хануте попрощаться, тот все еще дулся. При этом, правда, необыкновенно расчувствовался, но последнее лишь свидетельствовало о том, что ему опять худо. Впрочем, о нем есть кому позаботиться. Джекоб все еще злился на Сильвена, однако его радовало, что старик остается не один. Чтобы хоть как-то отплатить хозяину за стол и крышу над головой, Сильвен собрался было помогать Венцелю на кухне, однако Ханута великодушно отклонил это предложение, объявив, что с друзей денег не берет. Последнее оказалось для Джекоба новостью. Впрочем, Венцель уговорил хозяина переменить свое мнение, после того как Сильвен остановил драку в пивом зале и одного за другим повышвыривал за дверь восьмерых зачинщиков.

Похоже, Сильвен Калеб Фаулер пришелся в Шванштайне ко двору и вписался в жизнь Зазеркалья, как имбирный пряник в стену деткоежкиного дома.

Джекоб не смотрел на визитку Игрока с тех самых пор, как прочитал его последнее послание, однако, следуя за Лиской на конюшню, не смог устоять перед искушением.

Эльф откликнулся на его решение незамедлительно.

Джекоб уже рассказал Лиске о предыдущем послании. Она должна знать, какой опасности он подвергает их обоих, игнорируя предупреждение эльфа.

– Он Игрок, – отозвалась Лиска, разглядывая прямоугольный кусочек картона. – Разве он сам не сказал тебе, что имя означает род занятий? Он нарочно отводит тебе глаза от самого важного. Что он задумал? Давай найдем Уилла и выясним.

Но тут на карточке проступили новые зеленые буквы, и Джекоб пожалел, что дал ее в руки Лиске.

Лиска сунула визитку в карман куртки Джекоба.

– Какой должок, о чем он?

Джекоб побагровел от ярости. Неизвестно, что было бы для Лисы больнее – напоминание о Синей Бороде или новость о его сделке с эльфом.

– Он помог мне – вот все, что я могу сказать.

– Когда?

«Не ври», – предупреждали ее глаза.

– В лабиринте.

Уточнять было излишне.

– Ты заключил магическую сделку, чтобы выбраться оттуда? – Лицо Лисы стало бледным, как цветы, отнимавшие память у жертв Синей Бороды. – Ну конечно… как я сразу этого не поняла.

– Я тогда ни о чем таком не думал.

Конечно, кто думает в замке Синей Бороды? Джекоб потянулся приобнять Лиску за плечи, но она увернулась.

– И чего он хочет?

– Не сейчас, нам пора ехать.

– Чего он хочет, Джекоб?

– К тебе это не имеет никакого отношения.

Он поклялся себе, что так оно и будет. Прозвучало, однако, неубедительно.

– Что же это может быть? Все, что имеет отношение к тебе, касается и меня.

Она права. Лгать ни к чему.

– Что они обычно требуют…

Ведьмы, гномы, водяные, Темные Феи… Но разве могло такое прийти в голову Джекобу даже в этом чертовом лабиринте? Страх за Лиску – вот все, что он тогда чувствовал.

– Нынче пеку, завтра пиво варю, у королевы первенца отберу… – как в полусне, проговорила Лиса.

Те же слова, что и в его мире, только здесь они гораздо весомее.

Лиска повернулась к нему спиной, но он успел увидеть ужас на ее лице.

Им приходилось встречать женщин, заключивших такие сделки и пытавшихся потом спасти своих детей. Среди них была кружевница, которой принесли дочь только затем, чтобы девочка с криком отвернулась от матери. А другой ребенок превратился в уродливого карлика на руках отца и расплавился, как восковая кукла.

Джекоб сжал ладонь Лиски и заглянул ей в глаза.

– Это моя вина. И никому не придется платить, кроме меня. Тебе и подавно.

Она хотела что-то возразить, но он приложил к ее губам пальцы.

– Останемся друзьями, как это было до сих пор. Не так уж мало, правда?

Она тряхнула головой и отвернулась, чтобы не показывать ему своих слез.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, – продолжал Джекоб, – вот все, что мне нужно. Чтобы ты произвела на свет ребенка, не опасаясь его потерять. Он бессмертный, Лиска. Он может ждать сколько угодно, ты – нет. Найди себе кого-нибудь.

Джекоб смахнул слезы с ее ресниц, провел пальцами по щеке, поборов почти непреодолимое желание ее поцеловать. Ради нее. Он все делал ради нее, но до сих пор не было ничего тяжелее этого.

– Мне все равно, – отозвалась Лиска.

– Нет.

Он ответил и ей, и себе.

Лиска молча вскочила на лошадь. За весь оставшийся день она не произнесла ни слова.