Получил ваше письмо, милый друг Поша, и радуюсь тому, что вы освободились от испытания, и хорошо освободились.

Биография ваша лежит еще не читанная. Хочется читать ее в таком настроении, при котором бы был в состоянии и охоте делать примечания, поправки, вообще отнестись с полным вниманием. На днях сделаю это.

1) Сколько помню, ездил за границу два раза. В первый раз сушей один, должно быть, в 1857, и второй раз с сестрой на Штетин морем, должно быть, в 1860-м. Помню, что уехал из Лондона в Россию в день объявления воли.

2) Смертную казнь видел в первую поездку.

3) На Кавказ поехал с братом по Волге через Астрахань. После брата, в том смысле, что он был уже на Кавказе, и я поехал с ним, когда он возвращался.

4) Вызывал я Тургенева на дуэль гораздо позже, у Фета, где мы были вместе. А в Париже ничего подобного не было.

5) С Герценом я видался в бытность в Лондоне 1½ месяца (кажется) почти каждый день, и были разговоры всякие и интересные. Записанного, кажется, ничего нет, впрочем, посмотрю в дневниках. Герцен, когда я уезжал в Брюссель, дал мне туда письмо к Прудону, которого я видал в бытность там и который мне очень нравился. Там же был у Лелевеля, который жил дряхлым стариком в большой бедности. В Брюсселе чаще всего я бывал у Дундуковых-Корсаковых. Князь Дундуков был жив, его жена и дочери. Одну из них я видел в Крыму. Она замужем за псковским земским деятелем графом Гейденом.

6) Назарьева сведение о карцере верно. Сидел за непосещение лекции Иванова, профессора истории, почему-то возненавидевшего меня.

7) В «Воспоминания» прибавилось чуть-чуть и еще только описание лиц в детстве.

8) Песни были две. Я пришлю вам то, что мне прислала дама.

Привет милой Паше.

Очень помню и люблю вас обоих.

15 апреля.

О войне написал, хотя не обращение к обоим народам, но смысл общий, ныне закончил заключительную главу.