Вы угадали, дорогой Николай Николаич, что я не в состоянии понять всей прелести составления букета из имен, я – больше – даже не понимаю, как можно играть в то, чем живешь. Я, по крайней мере, поэтому должен отказать. Я ждал целый год, мучительно ждал расположения духа для писанья – оно пришло – я им пользуюсь для того, чтобы кончить любимое мною дело. Теперь что же я могу сделать, чтобы удовлетворить желанию князя Мещерского, и для того, чтобы содействовать доброму делу? 1) Или оторваться от работы, чтобы написать une binette. Я одну минуту даже думал это сделать; но это было бы преступлением относительно своего настоящего долга. 2) Напечатать главу из этого романа; но я их постоянно переделываю, и я ими еще недоволен, и опять это отрывка. 3) Из своего портфеля дать кое-что – не могу выпустить мерзость с своим именем. Для каких бы целей это ни было, это само по себе подло. Объявить в концерте Патти, собрать деньги и заставить петь козу какую-нибудь.

Так что простите, что вам отказываю, и поучтивее за меня извинитесь.

Ваш Л. Толстой.

Имени объявлять моего нельзя; но свое расположение духа знаешь меньше всего, и, если бы случилась возможность написать или поправить что-нибудь до 25 января, я пришлю.