Это может быть рассмотрено как частный случай более общей и простой закономерности в отношениях жителей возвышенностей и долин Среднего Востока и Средиземноморья, которая уже обсуждалась ранее. Различие заключается лишь в том, что отнюдь не недостаток в пище побуждал микенских «викингов» к их набегам. Они бросались в бой ради престижа и роскоши, которые позволили бы верховному правителю Микен поддерживать власть и величие, раздавая золото, бронзу и рабов своим приверженцам. Поэтому не столько простые селенья, сколько города, центры развитой цивилизации, были настоящей целью захватчиков. Так же, как селения, расположенные на вершинах, оказывались в маргинальном положении по отношению к долинам, точно так же и города микенского царства были в маргинальном положении по сравнению с богатыми и более развитыми городами Среднего Востока. Весьма возможно, что источником роскоши Агамемнона были отнюдь не ресурсы его страны, а богатства иных земель, достававшиеся ему в результате войн и торговли с ними. Иными словами, политическая централизация в микенскую эпоху была возможна лишь благодаря паразитическим связям с более старыми и развитыми культурами - на начальном этапе с цивилизацией Крита, а на более позднем этапе микенской культуры и с городами побережья Леванта. Напрашивается сравнение с взаимоотношениями развитых цивилизаций с империями, возникшими в степной зоне, начиная с эпохи сюнну (III в. до н. э.) и вплоть до XVIII в. н. э., т.е. до того времени, когда эпидемия оспы и армии Китая разрушили последнюю степную державу - конфедерацию калмыков.
