Притягательность марксистско-ленинской доктрины в Китае очень походила на притягательность различных экзотических религий для народов, находившимся на окраинах той или иной устоявшейся высокой цивилизации. Так же, как уйгуры предпочли манихейство или хазары иудаизм любым другим ортодоксальным верованиям их цивилизованных соседей, китайцы и другие гордые неофиты западноцентрического космополитизма совершенно предсказуемо предпочли коммунизм любым другим установившимся ортодоксиям Запада. Только так неофит мог противостоять своим учителям и одновременно учиться у них.
По мере того как коммунизм сам стал устоявшейся ортодоксией - сперва в России, потом в Китае, - это его преимущество оказалось утраченным. Во всем мире для людей, не вовлеченных в противостояние, нет худшего выбора, чем безальтернативный коммунизм или либерализм. Интеллектуальная, равно как и политическая, независимость представляют особую важность для народов, чувствующих себя обойденными.
