II
В пути Столыпин все время ехал впереди фельдмаршальского дормеза. Суворов приказал ему:
– Поезжай к князю Петру, скажи: никаких встреч. Солдат зря не морозить!
Князь Петр Багратион, командир егерского батальона, сразу же послушался. Он тотчас распустил приготовленный для встречи батальон и только сам дождался любимого начальника.
Суворов обнял храброго князя:
– Тебе, Петр, я всегда рад!
Лошадей быстро перепрягли, и дормез пошел трястись дальше.
Суворов всю жизнь мечтал о фельдмаршальстве,- все знали об этом. И можно было бы ожидать, что, добившись исполнения желаний, Суворов вдоволь насладится всеми почестями высокого положения.
Но и здесь Суворов поступил не так, как все.
В фельдмаршальстве ему важна была сущность: это звание открывало Суворову более широкое поле для военной деятельности на благо отечества.
Почести же Суворову были не нужны. Он не любил, чуждался их. И остался таким же простым, как всегда.
В Гродне Суворова должен был встречать с рапортом генерал-аншеф Репнин, который еще так недавно был взыскательным начальником Суворова.
В Гродне Суворову вдвойне не хотелось задерживаться: с князем Репниным он не ладил - не любил его приверженности ко всему прусскому, Репнина он обошел в фельдмаршальстве,- о чем же было с ним говорить?
И на последней станции перед Гродной Суворов отправил Столыпина просить князя Репнина не делать никаких встреч.
– Для Николая Васильевича парад важнее баталии. Да и упражнялся он больше в дипломатических изворотах. Солдатского в нем мало. Не отменит встречу, - думал вслух Суворов, отправляя Столыпина. - Ну да, впрочем, мы и сами с усами! Поезжай, доложи!
Репнина Суворов знал отменно: для него буква была важнее сущности.
– Я не могу нарушить повеления императрицы, - сказал он Столыпину, который явился в Гродне к генерал-аншефу.
Репнин остался ожидать фельдмаршала. Столыпин с адъютантом Репнина князем Гагариным, знакомым Столыпину по Петербургу, прошли к почтовой станции, где были приготовлены лошади для суворовских экипажей.
– И ты, Саша, говоришь, что фельдмаршал ни за что не остановится в Гродне? - спросил князь Гагарин, который очень хотел увидеть Суворова, так как еще ни разу не видал его.
– Разумеется.
Не прошло и получаса, как они увидали скачущую во весь опор кибитку. Рядом с кучером на козлах сидел толстощекий курносый Мишка-повар. Самая кибитка была закрыта рогожей.
Столыпин все понял.
Он засуетился, стараясь поскорее перепрячь лошадей. А князь Гагарин, не обращая внимания на кибитку (в ней, разумеется, едут слуги Суворова), ходил, вытягивая шею, смотрел вдаль - не покажется ли фельдмаршальский дормез.
– Гляди, Мишка, чтоб у тебя было все готово! - сказал повару Столыпин.
– Будет, - улыбнулся повар. Кибитка умчалась.
– Ну что, Пашенька, видал фельдмаршала? - спросил Столыпин у Гагарина.
– Какого фельдмаршала? - удивился тот.
– Александра Васильевича, графа Суворова-Рымникского.
– А где же я его мог видеть?
– Да ведь фельдмаршал-то уже проехал.
– Где? - завертел во все стороны головой Гагарин.
– В кибитке.
– Не шути!
– Не веришь? Вон скачет графский дормез - можешь сам влезть в него и убедиться, - смеялся Столыпин.
Когда дормез остановился, Столыпин распахнул дверцу. Гагарин боязливо заглянул в него.
– Да закрывай, не студи! Какого черта! - раздался оттуда сердитый хриплый голос.
И взорам удивленного Гагарина предстала сонная небритая рожа камердинера Прохора, который, спал в дормезе, вытянувшись врастяжку.
Столыпин попрощался с Гагариным и влез к Прошке в дормез.
Гродна осталась позади.
