II
Астраханцев подняли барабаны.
Солдаты негоештского отряда, разбуженные среди ночи, вскакивали и торопливо одевались. У всех в голове стояло одно - басурманы!
Каждый спрашивал: "Где? Сколько?" И недоумевал, почему, однако, не слыхать еще ни выстрелов, ни яростных криков турецких янычар.
Солдат 1-й роты Воронов, на ходу перекидывая через плечо перевязь патронной сумки, бежал вместе с другими к полковой линейке.
Из всех палаток к линейке бежали всполошившиеся солдаты и офицеры. Но их ждало приятное разочарование: никаких басурман нигде не было. Из Букареста приехал новый начальник отряда, и ведено строиться к смотру.
Солдаты, повеселев, становились по местам. Они были удивлены: до сих пор ни один командир не подымал полк ночью. В рядах тихо обсуждали это диковинное событие.
– И чего выдумал - ночью устроить смотр!
– Пусть его смотрит. Нам же лучше, что не днем. В темноте не больно увидишь, скривил полк линию аль нет…
– Ну, не скажи, что нам лучше. А когда начнем метать артикулы по флигельману , так в этаком тумане ты и не разберешь, что там флигельман делает!
Капралы ходили вдоль шеренг, напоминали:
– Прихлопывать по суме, не жалея рук! По ружью пристукивать покрепче!
И кое-кому из нерадивых и нерасторопных прибавляли одно-другое словечко для пущего внушения.
Вдоль фрунта, запыхавшись, пробежал толстый полковник Батурин, временно командовавший негоештским отрядом.
Солдаты ждали, что вот-вот раздастся: "Слушай!" - и начнется надоедливая, ненавистная ружейная экзерциция.
Но вместо этого скомандовали: "Направо во фрунт! Ступай!" - и вывели полк за деревянные рогатки, которыми был обнесен весь лагерь от набегов турецкой конницы.
Полк построили на площади возле монастыря в каре, оставив одну сторону каре незамкнутой для спешенной конницы.
В середину каре быстро вошел небольшого роста человек в генеральском мундире. За ним спешили старшие начальники отряда - толстый Батурин, высокий жилистый подполковник Мауринов и юркий майор Ребок.
Незнакомый небольшого роста человек, вероятно, и был новый командир. Астраханцы с любопытством смотрели на него, стараясь получше разглядеть в предутренних сумерках.
Воронов смотрел и силился вспомнить, где он видел его.
– Да это никак тот Суворов, что был у нас командиром, когда мы стояли еще в Петербурге.
Помнишь? - сказал Воронову его сосед, мушкатер Клюшников.
Воронов не мог знать Суворова по Астраханскому полку: он только год назад попал в этот полк. Но помнил зато Суворова еще по Новой Ладоге. И когда Клюшников напомнил ему, он сразу признал Суворова.
– Да, да, это Суворов! - обрадовался старому знакомому Воронов.- Такой же маленький, худенький. И все не постоит спокойно на одном месте. Я у него в Суздальском полку служил.
– Мало ли похожих! - сказал другой сосед Воронова, всегдашний спорщик в капральстве.- Генерал Каменский тоже невелик ростом…
– Да я те говорю, это он, - горячо ответил Воронов. - И тогда вот так же, бывало, подымет полк на ученье ни свет ни заря…
Клюшников поддержал его:
– Правильно. П холоду так же не боялся - все в одном мундирчике. Глянь: у Батурина зуб на зуб не попадает, трясется, ровно студень, а Суворову хоть бы что. Это он!
После знойного дня ночь была, как обычно в Валахии, промозгло-сырая. Дул холодный северо-восточный ветер - "русский", как называли валахи. Солдаты поеживались в суконных мундирах, невыспавшиеся офицеры зябли без плащей, позевывая в кулак.
И только одному генерал-майору Суворову было нипочем: он стоял без плаща - ему скорее было жарко, нежели холодно.
Послышался топот лошадей. На рысях подошла конница - Астраханский карабинерный и казаки. Они быстро спешились и замкнули каре. Батурин скомандовал:
– Слушай! На караул!
Генерал-майор Суворов отделился от штаб-офицеров я крикнул:
– Здорово, молодцы-астраханцы! Здорово, старые друзья!
Уже многие из старослужащих астраханцев узнали своего бывшего командира. Весть о том, что этот генерал-майор - тот самый Суворов, который одиннадцать лет тому назад временно командовал Астраханским полком, в один миг пролетела по всему каре.
И дружное солдатское "здравия желаем" гулко ударило в стены монастыря.
