33
Как-то в сумерки Авгиня возвращалась из лесу. На спине у нее был большой мешок скошенной свежей травы. У матери, где жила теперь Авгиня с детьми, была телушка. Для нее и несла Авгиня траву. Шла она в стороне от дороги, чтобы не бросаться в глаза людям, а особенно недавно прибывшим в Вепры легионерам, которых она очень боялась.
С тех пор как Авгиня покинула дом Василя, она еще с ним не встречалась. У матери ей жилось нелегко, но о возвращении к Василю Бусыге она и не помышляла. Да и как ей, с позором выгнанной, идти на поклон, ронять свое достоинство? Если бы она была нужна Василю, он сам бы пришел к ней. Авгиня предполагала, что он придет если не к ней, то к детям, и испытывала досаду оттого, что Василь глаз не показывал и даже шага не сделал к примирению. Разумеется, она ответила бы отказом, наговорила бы ему кучу обидных слов, постаралась бы его оскорбить еще сильнее, чем он ее оскорбил перед разлукой. Украдкой, в отсутствие Василя, она еще раз забегала к деду Куприяну, чтобы разжиться припасами для детей. Разве Василь не должен ей давать на их пропитание? Но Василь строго-настрого приказал отцу ничего ей не давать. Дед Куприян решил, что помирить их трудно, и уже не делал никаких шагов в этом направлении. Кто теперь послушает старого? Дед только неодобрительно качал головой и больше не вмешивался в их дела, но время от времени посылал внукам кое-какую снедь.
Василь, в свою очередь, ждал, что нужда заставит Авгиню пойти к нему на поклон. Заподозрив Авгиню в том, что она предупредила бабку Насту о его тайном уговоре с Савкой Мильгуном, он затаил на жену злобу и только ждал ее прихода — не для того, чтобы снова зажить вместе, а чтобы грозно с ней поговорить и прогнать навсегда. Василь уже подыскивал себе другую жену. Он ведь еще не стар. Стоит только посвататься — любая пойдет за него. Положение его, как сторонника новой власти, укрепилось. А враги его, Талаш и Мартын Рыль, едва ли сюда вернутся, а если и вернутся, то не будут ему страшны…
Красный диск вечернего солнца уже задел верхушки деревьев. Как прощальные улыбки, замелькали по небу огненные блики, а по земле, еще не закрытой лесной тенью, протянулись розовые дорожки, угасающий свет растекался по крышам хат, по верхушкам кудрявых деревьев и замершим в вечерней тишине ветрякам у околицы Вепров. От близкого болота тянуло прохладой и сыростью, а издалека доносился приглушенный гул орудийной канонады. Этот звук наполнял сердце Авгини смутной тревогой, и еще сильнее овладел ею страх перед неизвестным будущим. Но возврата в прошлое для нее не было, и она вынуждена была с замиранием сердца ждать, что принесет ей завтрашний день.
Авгиня остановилась. Сквозь ветви деревьев видны были поля, село отчетливо вырисовывалось в предзакатном освещении. Она уже хотела продолжать путь, как вдруг неясный шорох среди ветвей и легкий хруст валежника заставил ее насторожиться. Авгиня повернула голову и вздрогнула: из лесного сумрака выступил темный силуэт человека. Авгиня хотела убежать — рядом было поле, и там, казалось ей, не так страшно, как в лесу, да и село близко.
— Авгиня! — окликнул ее ласковый, тихий голос, в котором ей почудилось что-то давно знакомое.
Она опустила мешок на землю и глазами, еще не утратившими своей привлекательности, взглянула на приближающегося человека.
— Мартын! — вырвалось у нее.
— Я, я! — тихо откликнулся Мартын и подошел вплотную к Авгине.
Она пугливо оглянулась. Кого она боялась в эту минуту, Авгиня, пожалуй, не могла бы сказать. Может быть, это был подсознательный ерах, внушенный Василем, а может быть, и обычная настороженность. Мартын тоже оглянулся, но по другой причине. Он долго держал в своей ладони огрубевшею от тяжелой работы руку Авгини и смотрел ей в глаза.
— Здравствуй, Авгиня! Давно мы не встречались, но я много думал о тебе…
— Не стою я того, чтобы думать обо мне, — сказала Авгиня.
— А я думал… и впредь буду думать.
Авгиня потупила глаза. Ей приятно было слышать эти слова от Мартына.
— А что же ты думал обо мне — хорошее или плохое?
— Да не знаю, как и сказать. Всякое… Хотелось встретиться с тобой, поговорить, посмотреть на тебя… старое вспоминал…
Последние слова Мартын произнес взволнованно и еще ближе придвинулся к Авгине. Ей стало неловко от этой близости, она немного отступила. А Мартын продолжал:
— Нет-нет и вспомнится, как мы с тобой на лодках гнались. Давно уж это было, а все не забывается! И ты, и утка, которую схватил сом, живут перед глазами, потом вижу тебя одну, а сом превращается в Василя.
— И этот сом, — с горькой усмешкой говорит Авгиня, — выбросил утку.
— Ну, тут, если сказать правду, утка виновата больше, чем сом.
Авгиня опустила голову.
— А охотник, подстреливши утку, не был виновен? — тихо спросила она и, не ожидая ответа, закончила: — Но сейчас не время говорить об этом. Сама виновата: на богатство польстилась. А это богатство не пошло мне впрок. Не в нем счастье: мы с Василем чужие были. Я только об одном жалею: что сама от него не ушла, а дождалась того, что он меня прогнал.
— А кто тебе помешал это сделать?
— Дети… Они-то за что должны страдать?
— Значит, если бы он не выгнал тебя, так ты и сейчас бы там жила?
— Не знаю… наверно, ушла бы. Я думала об этом и только ждала удобного случая: жить мне с ним было не так сладко, как ты думаешь. И ты знаешь почему… Должен знать.
— Нет, я ничего не знаю, — сухо ответил Мартын.
Авгиня молчала. Лицо ее было печально.
— А почему тебе несладко было? И что это я должен знать?
Авгиня укоризненно посмотрела на Мартына.
— Я одна виновата и заслуженно несу кару.
— В чем же?
— В том, что пошла замуж не любя. — Авгиня приумолкла, потом тихо добавила: — Не его, а другого я любила. Ты же это знаешь.
Теперь и Мартын опустил глаза. Потом обрушился на Василя:
— Панский подлиза! Доносчик! Это он меня выдал полицейским. Из-за него мою хату сожгли. И не только мою. Я еще с ним сочтусь!
Они сидели на мешке с травой. В лесу уже совсем стемнело. На чистом весеннем небе мигали холодные звезды.
— Ты не сердись на меня, Авгиня! — ласково сказал Мартын и положил руку на ее плечо. — Я, может, сурово говорю с тобой, но не так хотел я говорить. Я много думал о тебе. Ты из моей головы не выходишь. И верно, никто так не любил тебя, как я. Я и теперь люблю тебя, — сказал он совсем тихо и привлек ее к себе.
— Не надо, Мартын! — встревоженно сказала Авгиня и высвободилась из его рук.
— Почему? — спросил Мартын. — Я ведь люблю тебя.
— А что скажет твоя жена?
Напоминание о жене расхолодило Мартына.
— Давай лучше поговорим, — сказала Авгиня. — Я тоже думала о тебе, вероятно, не меньше, чем ты обо мне. Я тоже люблю тебя, но по-другому.
— Как же?
— А просто люблю, как брата. Ведь я одна, Мартын, совсем одна. Мать моя хоть и не говорит мне прямо, но хотела бы, чтобы я вернулась к Василю. А я не хочу и не вернусь к‘нему никогда. Буду жить с детьми. Алеся — твоя дочь, Мартын. Василь ненавидит ее. Она чувствовала эту ненависть и боялась Василя. Она не знала отцовской ласки. А какая она тихая и добрая!.. Когда он выгонял нас, она стала между ним и мной, чтобы защитить меня.
— С чего у вас началось?
— Ну, как тебе сказать? Мы никогда не жили в особенном ладу. Он часто попрекал меня тобой, но я терпела, старалась все обратить в шутку. А началось это, когда пришли сюда легионеры. Он все ходил к этому пану Крулевскому…
Авгиня подробно рассказала все, что произошло за последнее время и как она поссорилась с Василем.
— И про сговор с Савкой знала?
— Да… И предупредила об этом бабку Насту.
— Ты нам большую услугу оказала, Авгиня.
— А скажи, Мартын, что будет с этой войной? Неужто легионеры надолго останутся? Не будет тогда нам житья.
— Потерпи немного, Авгиня: покатятся отсюда эти паны, только пятки их засверкают.
— А куда ты сейчас идешь, Мартын?
— Хочу домой забежать, поглядеть, как они живут.
— Не ходи, Мартын, там легионеры.
— Черт с ними! Я возьму твой мешок, и мы пойдем помаленьку.
— Я боюсь за тебя, Мартын!
— А ты не бойся, Авгиня! Мы пойдем осторожно, чтобы нас не заметили.
Мартын взял мешок, прикрыл им карабин, с которым он не разлучался, и под покровом надвигающейся ночи они направились к селу.
На прощание Мартын сказал Авгине:
— Когда жить станет лучше, я помогу тебе.
— Будь здоров, Мартын! Берегись, не попадайся врагу в лапы.
Она уже хотела уходить, но Мартын не выпускал ее руки.
— Авгиня, кто знает, может, мы больше и не увидимся.
И он обнял ее.
Шла домой Авгиня, взволнованная от нахлынувших противоречивых мыслей.