22

Договориться с Савкой Мильгуном взялся Сымон Бруй. Однажды в сумерках он направился к Савкикой хате. Войдя туда, он в удивлении остановился на пороге: в хате никого не было. Он уже хотел уходить, когда с печи послышался голос:

— Кто там?

— Это ты, Савка? — спросил Бруй.

— Я, — откликнулся Савка, не торопясь сойти с печи; в хате было холодно.

— Здорово, Савка! Что ты там поделываешь?

— Да вот лежу — и думаю.

— Ну что ж, и это работа, когда нет ничего лучшего. О чем же ты думаешь?

Бруй подошел ближе к печи. Савка сделал движение, собираясь встать, но передумал и решил говорить с гостем лежа.

— Думаю, чем бы мне заняться. Надо же что-нибудь делать, да вот пока никак не придумаю.

При этом у Савки пронеслось в голове: «Интересно, с чем ты пожаловал?»

— Голова ты садовая! Работы себе не найдешь! Да ты не любишь работать!..

— Как это «не люблю»? Смотря какая работа.

— Смешно говорить, что нельзя работу найти.

«Не пришел ли ты меня завербовать, — мелькнуло в голове Савки. — Нет, к тебе я спину гнуть не пойду».

— Человек ищет работу по себе, — сказал он вслух.

— Лодырь ты, Савка, вот что я тебе скажу. В такое время и не найти себе занятия!

— Ну, к примеру, какое?

Савка сделал решительное усилие и сел. Видно, Бруй собрался предложить что-то стоящее внимания.

— Ты мне вот что скажи, — деловым тоном сказал Бруй, — к какой ты партии принадлежишь?

— Партии? — Савка с недоумевающим видом почесал затылок.

— Ну, за кого ты стоишь?

— Я?.. Ни за кого. Сам за себя стою.

— Вот это и нехорошо. Если ты ни за кого не стоишь, значит, и за себя не стоишь. Посмотри как ты живешь: холодно, темно, пусто…

— Ну, так не всегда бывает, — возразил Савка, — когда пусто, а когда и густо…

— Слушай, Савка: есть одно дело, возьмись за него. Жалеть не будешь… Как раз и выйдет густо.

Савка почувствовал, что клюет.

— Говори какое.

— Сделайся партизаном.

Савка немного подумал, а потом отрезал:

— Не хочу.

— Да ты не знаешь, в чем тут соль.

— Соль хороша, когда есть что солить, — заметил Савка, а про себя подумал: «Затеял ты, братец, хитрую штуку. Чую, что сальцем пахнет».

Сымон Бруй обиделся:

— Если ты не хочешь даже узнать, в чем дело, так нам и говорить с тобой не о чем.

И он умолк. Молчал и Савка. Он размышлял так: если Бруй соберется уходить, я его окликну. Но Бруй не уходил.

— Отчего огня не зажигаешь?

— Дети у соседей, жена к родным пошла, а мне огонь не нужен, пока не надумал, что делать.

— Ну и тугодум же ты!

— Мысли всякие бывают.

— Так не хочешь быть партизаном?

— Нет, не хочу. — Видно, ему наскучила эта игра в прятки, и он прибавил: — Говори просто и не хитри, пане Бруй.

— Так слушай. Мы на тебя обиды не имеем. Чем ты там занимался — не знаем. Делить наше хозяйство ты не собирался. Но были такие, что уже протягивали руки к нашему добру. Теперь они прячутся в лесах и собираются в шайки. А из этого ничего хорошего не выйдет. Порядок должен быть. Вот бы ты и взялся за ними последить. Для этого тебе и надо партизаном прикинуться. Тебе они поверят, а воевать не обязательно. Только разведай, где они скрываются, что думают делать, и расскажи об этом войту Василю Бусыге. Вот и вся твоя работа. А заработаешь на этом неплохо: хлеб будет, и деньги, и ни в чем у тебя недостатка не будет.

Савка всесторонне обдумал предложение Бруя, оценив его выгоды и опасности. Он сразу почувствовал, что у него будет широкое поле деятельности. В хате было темно, и Бруй не мог следить за выражением Савкиного лица. Он терпеливо ждал, пока Савка размышлял.

«Не погорячился ли я?» — соображал Сымон Бруй и с затаенной тревогой глядел на Савку. А тот в свою очередь думал, как бы не продешевить в таком важном деле, где ему предстоит играть главную роль.

— А что вы мне дадите за это? — наконец спросил он.

У Бруя точно камень свалился с плеч.

— О плате мы легко договоримся, не обидам тебя.

Как обычно, завершение сделки кончилось выпивкой. Бруй повел Савку к рыжебородому Бирке — это было заранее условлено. Туда же должен был прийти и Василь Бусыга.

У Бирки все было готово к встрече гостей.

Пили самогон. Ели шкварки. Тут же сообща наметили круг Савкиных обязанностей, а также договорились о вознаграждении. За успешное выполнение была обещана надбавка. Подозрительно настороженным взглядом проводила Авгиня Василя, когда он отправился к Бирке. С того дня, как они повздорили, ей почти не приходилось говорить с мужем. Правда, Авгиня готова была пойти на мировую, у нее на это были свои причины, она даже первая сделала шаги в этом направлении, но Василь словно ничего не замечал. Говорил с ней редко, скупо, и то по хозяйственным делам. Заупрямилась тогда и Авгиня: она почувствовала себя глубоко задетой обидно-пренебрежительным отношением мужа. В глубине души она не была особенно огорчена ссорой, но сейчас ей нравилось играть роль оскорбленной женщины.

«Куда же он пошел и зачем?» — этот вопрос не давал ей покоя. И что-то настойчиво подсказывало: дело идет о каком-то сговоре. Она вспомнила слова рыжебородого Кондрата Бирки о партизанах. Эта мысль встревожила Авгиню. Ее страшило и то положение, в котором она теперь очутилась. Она вспомнила свой разговор с бабкой Настой. Всплыли перед глазами последние события в Вепрах. Жизнь плела вокруг нее густую паутину, в которой легко запутаться. Ей надо на что-то решиться и выбрать путь. Авгиня надела тулупчик, плотно облегавший ее, повязала голову теплым платком и вышла во двор. Около калитки она остановилась. Ночь уже выткала темный полог и накрыла им улицу, хаты и дворы. Мелькали тускло освещенные оконца. Только изредка появлялись прохожие. Авгиня немного постояла, потом быстро зашагала по направлению к дому Кондрата Бирки. Она решила проверить свою догадку.

Хата Бирки находилась неподалеку. Авгиня крадучись вошла во двор, неслышно растворив калитку, и притаилась в темном углу, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. Убедившись, что кругом тихо, она осторожно высунула голову в полоску света, тянувшуюся из окна. От страха она сильно волновалась. В окне сновали тени, из хаты доносился приглушенный шум, но разглядеть, что там происходило, было трудно. Авгиня, согнувшись, подошла с другой стороны и снова заглянула в окно. Сквозь незамерзший уголок стекла она увидела нескольких человек, сидевших за столом. Две фигуры особенно привлекли внимание Авгини: Василь и худощавый, черномазый Савка Мильгун. Авгиня догадалась: они наняли Савку, уговорили его совершить предательство. От Савки можно было ждать всего. Гнев и презрение наполнили ее сердце. Оставаться тут больше незачем: все ясно. Так же неслышно она покинула двор и пошла домой. И только дома понемногу улеглось ее волнение.

Дед Куприян уже дремал на полатях, а может быть, он просто лежал с закрытыми глазами и думал. Не по душе была деду вся эта суматоха, и он перестал понимать, что происходит на свете. У него было твердое убеждение в том, что все беды пошли от того, что царя нет.

Оба мальчика спали безмятежным сном. Бодрствовали только Авгиня и Алеся. Они сидели около печи, пряли и вели тихую беседу. Алеся инстинктивно чувствовала отцовскую неприязнь, и от этого была всегда подавленной и робкой. В последние дни, когда она увидела, что эта неприязнь распространилась и на мать, страх и тревога еще сильнее овладели ею. Она терялась в догадках, не понимая, отчего это происходит, но не могла найти причину такого отношения отца. То, что говорили при ней взрослые, порождало в ее сознании страшные мысли о людской жестокости и несправедливости.