Бродячие холмы

На следующий день Иголкин и Боровой остались у юрты: первый для надзора за собаками, второй для разных метеорологических наблюдений. Остальные четверо отправились на разведки, разделившись на две партии: Каштанов и Папочкин пошли на юго-восток, а Макшеев и Громеко на юго-запад. Все пошли на лыжах, но с намерением оставить их, если почва сделается достаточно сухой.

Каждый исследователь был вооружен ружьем. Нельзя было думать, что и на тундре не попадется никакой дичи, как это было на снежной равнине. Беспокойное поведение собак в течение ночи заставляло полагать, что могут встретиться какие-то животные. Свежее мясо было очень нужно не только людям, но и собакам.

Каштанов и Папочкин на своем пути вскоре наткнулись на широкий ручей, за которым тундра продолжалась.

Вскоре она стала настолько сухой, что лыжи пришлось совершенно оставить. Их поставили конусом, связав наверху веревкой, чтобы легче заметить и взять на обратном пути.

На сухой тундре зеленела уже молодая трава, а приземистый кустарник покрылся зелеными листочками и цветами. По равнине клубился туман, местами моросил очень мелкий дождь. Но в промежутках светило и заметно грело красноватое солнце, диск которого все-таки не был ясно виден.

Километрах в десяти от стоянки путники заметили впереди несколько темных крутобоких холмов, очертания которых из-за тумана были нерезки.

– Вот прекрасное место для обзора окрестностей! – воскликнул Папочкин. – На этой гладкой равнине с высоты холма должно быть видно далеко.

– Еще интереснее те коренные породы, которые мы найдем на них, – возразил ему Каштанов. – До сих пор геологическая добыча нашей экспедиции была очень скудна.

– Зоологическая еще скуднее.

– Ну, теперь тундра вознаградит нас. А по форме и цвету этих холмов можно думать, что это купола базальта или другой вулканической породы.

Оба исследователя пустились почти бегом к желанной цели, которая то виднелась сквозь пелену тумана, то совершенно скрывалась в ней.

Каштанов и Папочкин бежали более четверти часа, а темные холмы казались почти такими же далекими, как вначале.

– Этот проклятый туман ужасно мешает правильной оценке расстояний! – сказал зоолог, останавливаясь, чтобы перевести дух. – Я был уверен, что до холмов недалеко, а мы бежим, бежим, бежим и почти не приблизились. Я запыхался.

– Ну что же, отдохнем! – согласился Каштанов. – Холмы ведь не убегут от нас никуда.

Они стояли, опершись на ружья. Вдруг Папочкин, смотревший в сторону холмов, воскликнул:

– Удивительно, если только это не обман зрения. Мне показалось, что наши холмы двигаются.

– Это ползет туман, потому и кажется, – спокойно ответил Каштанов, закуривая трубку.

– Нет, теперь я ясно вижу, что холмы передвигаются! Смотрите, смотрите скорее!

Впереди, недалеко, теперь ясно были видны четыре темные массы, которые медленно передвигались по тундре.

– Холмы базальта или иной вулканической породы обыкновенно стоят на одном месте! – саркастически заметил Папочкин. – Впрочем, в этой стране необъяснимых явлений, может быть, и такие холмы бродят с места на место! Как жаль, что с нами нет Борового!

Каштанов в это время вынул бинокль и направил его на двигавшиеся холмы.

– А знаете ли, Семен Семенович, – сказал он голосом, дрожащим от волнения, – эти холмы подлежат не моему, а вашему ведению, потому что это крупные животные вроде слонов, – я ясно различаю длинный хобот.

Они опять побежали вперед и остановились только тогда, когда туман начал снова рассеиваться; темные массы были уже гораздо ближе.

– Ляжем, – сказал зоолог, – иначе они могут заметить нас и убегут.

Они прилегли на тундру. Теперь Папочкин прильнул к биноклю в ожидании удобного момента. Наконец туман рассеялся настолько, что на расстоянии четырехсот – четырехсот пятидесяти шагов можно было ясно различить четырех слонообразных животных, которые обрывали веточки ползучего кустарника и, красиво изогнув хобот, отправляли их в свою пасть. Трое из них были побольше, а один поменьше.

– У них огромные бивни, – сказал Папочкин, – сильно изогнутые. Тело покрыто шерстью красно-бурого цвета. У них короткие хвостики, которыми они весело помахивают. Если бы я не знал, что мамонты исчезли с лица нашей планеты, я бы сказал, что это не слоны, а мамонты… Впрочем, в этой стране необыкновенного, может быть, и мамонты уцелели!

Каштанов в это время вставил патрон с разрывной пулей в свою дальнобойную винтовку и прицелился в ближайшего зверя, повернувшегося левым боком к охотнику.

Раздался оглушительный выстрел. Зверь взмахнул хоботом, упал на колени передних ног; затем вскочил, пробежал несколько шагов и тяжело рухнул на землю.

Остальные шарахнулись в стороны, а затем, подняв кверху хоботы и испуская рев, напоминавший протяжное мычание быка, побежали тяжелой крупной рысью по тундре и исчезли в тумане.

Каштанов и Папочкин, сгорая от нетерпения, бросились к добыче. Она лежала на правом боку, разбросав ноги и откинув голову с огромными бивнями. Из зиявшей под лопаткой огромной раны вытекал целый ручеек крови, круглое брюхо еще судорожно вздымалось, хобот вздрагивал.

– Осторожнее, – сказал Каштанов. – В агонии он может так двинуть хоботом или ногой, что переломит нам кости.

Охотники остановились шагах в десяти от слона и рассматривали его с понятным волнением и интересом.

– Я тоже думаю, что это мамонт, – сказал Каштанов. – Огромные размеры (ведь эта махина имеет метров шесть в длину!), бивни, согнутые вверх и внутрь, длинная красноватая шерсть – все это признаки мамонта. Кроме того, слоны в полярных странах никогда не водились, а мамонт жил в сибирской тундре.

– Если бы я не видел его собственными глазами, – ответил Папочкин, – я бы никому не поверил! Это такое открытие, такое открытие!..

– Ну, пожалуй, не больше, чем вся эта глубокая впадина и зеленеющая тундра под восемьдесят первым градусом северной широты. Очевидно, на этом полярном материке, совершенно отрезанном льдами от остальных стран нашей планеты и обладающем мягким климатом, мамонты сохранились до наших дней. Они представляют собой живые окаменелости…

– Или ископаемую фауну Земли Нансена, приспособившуюся к новым условиям жизни. Очевидно, прежде эта земля не была отделена от других стран льдами и снегами, а имела флору и фауну, общую с севером Америки и Азии. А затем, может быть во время ледникового периода, мамонты нашли здесь свое последнее убежище.

– Теперь оно обнаружено нашей экспедицией! Но что мы будем делать с этим чудовищем? Чтобы доставить его к стану, нужны товарная платформа и паровоз!

– Если мамонт не может быть передвинут к стану, то, во всяком случае, стан может перекочевать к мамонту! – пошутил зоолог.

– Идея! Но если в тундре могут водиться мамонты, то могут также водиться медведи, волки, песцы, вообще какие– нибудь хищники. И пока мы будем переселяться сюда, они успеют попортить нашу добычу!

– Это правда! Нужно сейчас же тщательно измерить, описать, сфотографировать мамонта. На «Полярную звезду» мы захватим разве один зуб, частицы мозга, кожи, мяса в спирту.

– Но хобот, я думаю, отрежем на всякий случай, чтобы показать товарищам. То-то они будут поражены. А потом скушаем его – это будет блюдо, которым не лакомился еще ни один естествоиспытатель. Хоботы слонов, говорят, превкусны! Но конец хобота нужно сохранить, потому что его никогда еще не находили при трупах мамонта и неизвестно, как он устроен.

Охотники подошли к мамонту, лежавшему уже неподвижно, и приступили к его измерению и тщательному осмотру.

Папочкин мерил, Каштанов записывал; потом последний сфотографировал труп с разных сторон, причем зоолог с гордостью становился рядом или влезал на него для масштаба, восклицая:

– Разве это не чудесно: в отчете экспедиции будет иллюстрация – ученый Папочкин на трупе мамонта, не ископаемого, а ныне живущего!

Окончив свою работу, путешественники отрезали у животного хвост, хобот и клок длинной шерсти, подняли ружья и, нагрузившись, хотели идти к юрте. Но тут зоолог, растерянно оглянувшись вокруг, воскликнул:

– Но в какой стороне наш стан? Кругом ровная тундра, ползет туман, вдаль не видно. Мы заблудились, Петр Иванович! Я решительно не знаю, куда идти…

Каштанов сначала немного оробел при этом возгласе, но потом сказал, улыбаясь:

– Человек, у которого в кармане есть компас, не может заблудиться даже в тумане, если знает, в каком направлении он шел. От места ночлега мы направились прямо на юго-восток, значит, теперь должны идти на северо-запад.

– Но, увидев мамонтов, мы, кажется, бежали не по компасу!

– Нет, прежде чем спрятать компас, я по привычке отметил направление, куда мы бежали. Не беспокойтесь, я вас доведу до юрты!

Каштанов с компасом в руке уверенно направился по тундре, зоолог следовал за ним.

Часа два путешественники шли по равнине. Туман по– прежнему то клубился низко, то рассеивался, позволяя видеть на один-два километра в окружности. Как раз в такой момент Каштанов наконец увидел впереди, немного в стороне от их пути, какой-то странный предмет, возвышавшийся над равниной. Он указал на него зоологу.

– Что же это такое? – спросил последний. – Похоже на остов самоедской юрты. Неужели здесь есть и люди?

– Я думаю, что это наши лыжи. Вы забыли, что мы их оставили.

– Ну, значит, мы идем правильно!

Добравшись до лыж, путешественники могли уже не беспокоиться и спрятали компас, потому что лыжные следы виднелись хорошо на влажной тундре. Вскоре вдали показался холм с юртой.