Глава 33

Кира в ужасе отпрянула от растекающейся лужи.

Сэм убрал пистолет в кобуру.

– Вот теперь только я, – сказал он обыденным тоном, будто ничего не случилось.

Даже не заглядывая в учебник, Дэш понял: этот человек – настоящий психопат.

– О, я помню, – продолжил он. – Я говорил, что я единственный человек, который действительно знает, что происходит.

Сэм кивнул на Смита, лежавшего на полу с остекленевшими глазами, а потом уперся взглядом в Киру Миллер.

– Хотя надо признать, раньше нас было двое. Но теперь, доктор Миллер, у меня есть вы, – пояснил он, – и он мне больше не нужен. Честно говоря, – нахмурившись, добавил Сэм, – он был не так уж полезен. Я должен был получить вас еще тогда, в мотеле, а он все просрал.

Сейчас у Дэша исчезли последние сомнения в правдивости рассказа Киры. Она говорила только правду. Именно этого человека разыскивал Коннелли.

– И как вы объясните убийство Смита своим людям? – спросил Дэш.

Сэм усмехнулся.

– Друзьям объяснения не требуются. Мои люди тщательно отобраны и всецело верны мне. Я отлично плачу им, но всегда верил в действенность палки, идущей в комплекте с морковкой. Они не слишком привержены Десяти заповедям, и, увы, каждый из них допустил в жизни серьезный… неосмотрительный поступок. У меня на них достаточно грязи, чтобы закатать любого на всю жизнь. А если я умру, эта грязь автоматически станет достоянием общественности.

Его лицо приобрело самодовольное выражение.

– Эти люди сделают для меня что угодно. А поскольку они совершенно не представляют, что здесь происходит, в отличие от нашего мертвого друга, они не станут беспокоиться о… досрочном расторжении контракта, скажем так.

Дэш знал, что Кира потрясена жестоким убийством Смита, но она, казалось, вновь взяла себя в руки.

– Так во что же вы играете, Сэм? – спросила женщина, с ненавистью выплюнув его имя. – Вы знаете, что не сможете получить от меня секрет долголетия ни пытками, ни наркотиками. И не сомневайтесь, я не стану раскрывать его психопату вроде вас по доброй воле. Так что я здесь делаю?

– Мы уже выяснили, что вы не скажете мне координаты. – Сэм поднял брови и весело поглядел на нее. – Даже ради спасения жизни брата. Но бывают жертвы намного значительнее. С тех пор как этот дебил Лузетти потерял вас – и заплатил за это своей бесполезной жизнью, – я старался найти рычаг, который заставит вас добровольно рассказать мне все. И я его нашел. А теперь вопрос: вы расскажете то, что я хочу узнать, ради спасения будущего всего человечества?

Кира, не поддаваясь на приманку, молчала.

– После того как Лузетти применил к вам наркотик правды, он сообщил мне, почему вы так стараетесь удержать свое открытие в тайне. Перенаселение. Боязнь общественных потрясений. Ну, тут вам повезло. Я могу вам помочь. Что, если во всем мире перестанут рождаться дети? – Сэм жестко улыбнулся, явно довольный собой. – Это решит проблему, верно? У вас больше не будет оправданий.

– О чем вы говорите?

Сэм поднял брови.

– О стерилизации всех женщин планеты.

Дэш слышал Сэма, но не реагировал. Его разум фиксировал странные ощущения. Сначала болезненные, как при острой головной боли, а сейчас – булавочные уколы, как в отсиженной ноге, но только в голове, где, как прекрасно знал Дэш, отсутствуют любые чувствительные рецепторы.

Кира смотрела на Сэма, как будто тот обезумел. Такая дикая, выходящая за все рамки угроза могла вылететь разве что изо рта мультяшного злодея. Но при всей неуравновешенности и садистских наклонностях Сэм явно был опасен, и женщина чувствовала – это не пустые слова.

– Вы сошли с ума, – сказала она.

– Разве? Мой разогнанный молекулярный биолог так не думает. Он считает массовую стерилизацию детской игрой. Ну, детской игрой для ребенка, обученного молекулярной биологии, и с неизмеримо высоким коэффициентом интеллекта, – весело уточнил Сэм. – Женщина рождается с полным комплектом яйцеклеток. Устраните их, и игра окончена.

– Как?

– Я не специалист, но мне сказали, это довольно просто, если постараться. Существует много способов прицелиться в яйцеклетки. Черт, есть даже венерические заболевания, которые сами по себе приводят к бесплодию. Вам требуется только целеустремленность и искусственно увеличенный ай-кью.

Кира осознала, что он прав. Даже посредственный молекулярный биолог, разум которого усилен ее препаратом, способен справиться с такой относительно простой задачей. И незачем сразу заражать всех женщин планеты. Если выпустить сконструированный вирус, предназначенный только для атаки яйцеклеток, его появление какое-то время останется незамеченным. Инфицирование, за которым последует разрушение репродуктивной способности, будет заметно разве что по легкому насморку. И как только все человеческие яйцеклетки будут уничтожены, всё кончено. Даже для клонирования требуется неповрежденная яйцеклетка, пусть и со стертым набором лишних генов, чтобы получить точную копию донора.

– Вижу, вы начинаете в полной мере осознавать последствия моих слов, – злорадно заметил Сэм. – Единственная реальная проблема – логистика: как распространить этот суперзаразный вирус по всему свету. Но и тут можно придумать несколько способов.

Он начал загибать пальцы.

– Генетически усовершенствованная E.coli, кишечная палочка, способная вытеснить и заместить все виды E.coli в человеческом кишечнике, и абсолютно безвредная, если не считать разрушителя гамет на борту. Отравленное водоснабжение. Зараженные сигаретные фильтры.

Кира казалась озадаченной последним пунктом.

– Дорогая моя, пусть вас не обманывает антитабачное лобби, – сказал Сэм. – Курение процветает во всех уголках мира. Ежегодно выкуривают больше пяти триллионов сигарет. Как вы думаете, трудно ли человеку с усиленным интеллектом разработать простой способ заразить большинство линий по производству сигарет? Курильщики сыграют роль Тифозной Мэри, в кратчайшие сроки распространив заболевание по всему миру. – Он усмехнулся. – Как видите, пассивное курение – не самая страшная опасность общения с курильщиками.

Кира с отвращением покачала головой, но ничего не сказала.

Разум Дэша прыгнул! В одно мгновение все его мысли ускорились. Будто сто миллиардов костяшек домино, разом занявших свои места, будто цепная реакция, ведущая к мощному взрыву, его нейроны перестроились в более эффективную структуру. Мысли прибывали бешеным темпом.

Квадратный корень из 754, подумал Дэш, и не успев еще додумать мысль, увидел ответ: 27,459. Казалось, время замедлилось. Прежде мысли Дэвида текли патокой, а сейчас мчались реактивными самолетами. Когда Сэм говорил, паузы между его словами казались мучительно долгими. «Ну же, быстрее!» – нетерпеливо подумал Дэш. Он смотрел на врага и понимал, что язык тела мужчины передает информацию не меньше слов, а иногда даже больше. Каждое движение, вздох, дрожание века и выражение лица телеграфировали, о чем он думает.

Сэм открыл рот, и в сознании Дэша мелькнула мысль: «Для уверенности я собираюсь использовать несколько стратегий». Сейчас Сэм скажет это или что-то очень близкое.

– В любом случае, чтобы добиться максимального воздействия, я собираюсь использовать несколько стратегий, – произнес Смит, как по заказу. – Но я не думаю, что нам действительно потребуются другие. Когда мы натравим сконструированный вирус на мир, одной этой почти наверняка будет достаточно.

– Мы? – спросила Кира.

– Я и мои друзья-террористы, разумеется. Очень полезно располагать обширной организацией с ячейками в каждой стране, члены которых без вопросов следуют приказам. У нашей маленькой инфекции будут тысячи эпицентров.

Дэш обернулся к Кире Миллер, привязанной рядом с ним. И во вспышке интуиции понял: он в нее влюбился! Уже некоторое время назад.

Но как он это понял?

В голове промелькнули воспоминания обо всех последних показателях жизнедеятельности. Частота сердечных сокращений, уровень химических веществ мозга, расширение зрачков. Его тело и мозг так сильно реагировали на Миллер, что его состояние было до смешного очевидным. В неразогнанной версии Дэвид Дэш был невежественен и только рассмеялся, если бы кто-нибудь взял на себя смелость высказать подобное предположение. Он не верил, что любовь способна возникнуть так быстро. Но Дэвид Дэш был ранен стрелой Амура, и ранен серьезно.

Разумеется, разогнанный Дэш не был влюблен. Он был страшно далек от любви. Он лишился способности любить в тот момент, когда его мозг был трансформирован, как и предполагала Кира. Сейчас он мог спокойно смотреть в голубые глаза женщины и ничего не чувствовать. Он мог абсолютно беспристрастно изучать ее. Любовь – инстинкт примитивного мозга. Механизм выживания, взращенный среди видов, далеких от разума. Женщины чрезвычайно уязвимы во время беременности, а дети беспомощны на протяжении многих лет. Не имей человечество механизма для цементирования связи между мужчиной и женщиной, не осталось бы ничего, кроме эгоизма и беспорядочных сношений. Некоторые виды животных соединяла аналогичная связь.

Откуда он это знает?

А ведь он знает намного больше, с изумлением осознал Дэш. Он знал, что исследования степных полевок, млекопитающих с продолжительными моногамными связями, показали: самец становится преданным своему партнеру после спаривания, которое сопровождается мощным выбросом нейромедиатора дофамина. Последующие эксперименты показали, что дофамин реструктурирует часть мозга полевки, так называемое прилежащее ядро, которое есть и в человеческом мозге.

Дэш проследил эти воспоминания до их источника. Статья в журнале. Воспоминания были настолько яркими, будто он вновь оказался в том месте. Он первокурсник, летит домой навестить семью. В самолете витает слабый запах куриных котлет с грибами, разогретых в микроволновке. Он сидит рядом с пожилой женщиной, которая летела впервые… Дэвид видел ее лицо так ясно, будто сейчас смотрел на него. Он купил книгу, но не мог сосредоточиться на ней. Он достал авиажурнал, который торчал из каждого кармана на сиденьях. Он пролистал журнал. На странице двадцать восемь был порван уголок. Предыдущий пассажир вписал три слова в кроссворд.

А на странице девятнадцать начиналась статья о химии любви. Он мог видеть каждое слово, но сейчас читал и переваривал их намного быстрее и эффективнее, чем тогда. Самцы степной полевки влюбляются только после секса. Интересно. Жалкий примитивный мозг хомо сапиенс, которым он был до трансформации, был поражен Кирой Миллер, хотя они не обменялись даже поцелуем.

Дэш мог бы поклясться жизнью, что ничего не знает о спаривании степных полевок. Но он ошибался. Что же еще, доступное в любой момент, скрывается в его почти бесконечной памяти?

– Даже террористы не станут помогать вам уничтожить будущее всего человечества, – сказала Кира. – Ведь это затронет и их жен.

– Точно подмечено. Вот поэтому я им и не говорю, – самодовольно сказал Сэм.

Кира нахмурилась. Ей следовало это предвидеть.

– Они будут считать, что выпускают вирус Эбола, который нападет на Запад, так? – Сэм широко улыбнулся. – Думаю, их сердца покорила именно эта маленькая деталь – свинина в качестве триггера. Здорово сочетается с «перст Аллаха поразит неверных». Они просто влюбились в пауэрпойнтовскую презентацию, – язвительно сказал он. – Естественно, мой представитель продемонстрировал вирус, запущенный беконом, на специально отобранных заключенных. Когда террористы увидели, насколько жутко протекает болезнь, они влюбились в эту идею еще сильнее.

– Вы подделали демонстрацию?

– Вы правы, – кивнул он. – Создание чего-то подобного, да еще в условиях ограниченного времени, требует ваших способностей в сочетании с усиленным интеллектом. Мой представитель проследил, чтобы заключенные были заражены настоящим вирусом Эбола до того, как получат поддельный, якобы генетически сконструированный вирус простуды, и будут вынуждены съесть бекон. Поскольку настоящий вирус чрезвычайно заразен при контакте с кровью, он убедился, что никто и близко не подойдет к заключенным, пока они… выходят на свободу. Когда зрители ушли, убедившись в наличии инфекции, он сжег тела.

Сэм жестко улыбнулся.

– Совсем как вашего брата, – холодно заметил он.