Глава шестая, в которой поиски кота Портоса все-таки начинаются

– Святой отец, я не выполнил задание, – честно признался Анри на следующий день, явившись к отцу Жозефу на доклад. – Оправдываться не буду, это нелепо… Я попросил господина де Ротру составить список гостей, которые были у маркизы вчера вечером. Их можно считать вне подозрений. Хотя человек с хриплым голосом вполне может состоять на службе у того же принца де Марсийака, например… Но во второй раз я к маркизе не пойду! Да меня и не впустят. А значит, других посетителей ее салона я не увижу и не услышу.

«Серый кардинал» молча выслушал признание и некоторое время задумчиво шел по садовой дорожке, отбрасывая посохом с пути мелкие камешки. Лейтенант покорно шел следом, чуть позади.

– Я знаю, что произошло у маркизы, – наконец заговорил капуцин. – Мне даже нравится ваша наивность, господин де Голль. Вы полагаете, что в доме, где может созреть заговор, у меня нет своих людей? Да тот же Ротру, если его спросить, исправно отвечает на все вопросы о маркизе и ее гостях. Тем более у него хорошая память, как у всех писателей, и, если при нем, например, зачитают вслух послание из Брюсселя или Лондона, он запомнит довольно точно. Однако, как вы понимаете, не всю почту вскрывают и читают в его присутствии. Записочку от госпожи де Шеврёз наверняка не станут… Но основные сведения мне поставляют мужчина и женщина, а кто они – вам знать не обязательно.

– Значит, вам донесли, как вел себя аббат де Гонди? – с надеждой спросил Анри.

– Разумеется. И за ним уже установлена слежка. Возможно, он и есть сочинитель… – Отец Жозеф снова задумался.

– И у него хватит денег, чтобы нанять музыканта для обучения мальчишек, – осторожно вставил де Голль.

– Пожалуй, вы правы, сын мой. – Капуцин вдруг просветлел лицом. – А знаете, по милости Божьей ваш визит к маркизе все же принес пользу! Вы и мадам де Комбале настолько разозлили этого чудака-аббата, что он запел. Но мне все же кажется более подозрительным принц де Марсийак. Он ведь полномочный представитель в Париже герцогини де Шеврёз! Вот яркий пример, господин де Голль, что может сделать с одаренным юношей любовница, которая старше его по меньшей мере на десяток лет. Эта интриганка и распутница для бедного принца – оракул, путеводная звезда и смысл всей его жизни! Хотел бы я понять, как это у нее получается?..

– Как бы эти двое, принц и аббат, не потребовали от меня продолжения дуэли, – озабоченно заметил де Голль.

– Молодой герцог больше не снизойдет до вас, успокойтесь. А вот де Гонди… С этого станется явиться к вам в кордегардию и там обнажить шпагу.

– И что же мне тогда с ним делать?

– Ничего. Крикнуть караульных и отправить чудака в Бастилию.

– Но как?!

– Очень просто, – отец Жозеф вынул из складок монашеского одеяния конверт. – Тут приказ его преосвященства моему брату Леклерку, а он, как вам известно, комендант Бастилии. Возьмите и всегда носите с собой. Как только Гонди посмеет требовать дуэли, дождитесь, чтобы он обнажил шпагу, и немедленно отправляйте его к моему брату. Если же у аббата проснется рассудок и он оставит вас в покое, вы вернете мне приказ и мы пустим его на растопку камина.

– Не думаю, что у него когда-нибудь проснется рассудок, святой отец, – покачал головой де Голль. – И боюсь, что приказ мне придется пустить в ход на этой же неделе. Потому что я собираюсь попытать счастья еще раз и проинспектировать салон Нинон де Ланкло. Подозреваю, что первым делом встречу там именно этого задиру.

– В Бастилию его, сын мой, в Бастилию! – Капуцин неожиданно рассмеялся. – И он просидит там, пока вы не найдете сочинителя. Иначе будет мешать вам на каждом шагу. Берите приказ и можете быть свободны.

Де Голль спрятал конверт в карман и замялся в нерешительности.

– Что-нибудь еще хотите мне сообщить, господин лейтенант? – пристально посмотрел на него «серый кардинал».

Анри набрал в грудь воздуха и словно в омут бросился, прекрасно понимая опасность своего поступка.

– Святой отец, – заговорил он слегка осипшим от волнения голосом, – есть еще одно дело. Оно связано с котами его преосвященства. Я… случайно встретил человека, который был свидетелем похищения кота Портоса!

Отец Жозеф несколько мгновений буквально жег его взглядом.

– Господин де Голль, не касайтесь этого кошачьего дела, – в голосе капуцина лязгнул металл.

– Но сейчас в пропаже обвиняют мадам де Комбале! Я ей многим обязан…

– Чем же вы можете быть ей обязаны?

– Она по просьбе моей матушки просила его преосвященство взять меня на службу.

– Ах, да, в самом деле… – Взгляд «серого кардинала» потускнел, но голос твердости не убавил. – Я к вам очень хорошо отношусь, сын мой, и советую не тратить время на этого кота. Ведь может выясниться, что мадам де Комбале обвиняют не напрасно. И в каком вы тогда окажетесь положении? Из-за вас начнется ссора между его преосвященством и госпожой племянницей. Подумайте о своей карьере.

– Я уверен, что госпожа де Комбале не виновата, святой отец! – Анри, чувствуя, что отец Жозеф начал колебаться, поспешил закончить свою мысль. – А искать кота можно попросить того самого свидетеля. Если он найдет пропажу, его преосвященство, думаю, окажется щедр, как всегда. Ну а если нет… что ж, значит, так было угодно Господу.

Теперь взгляд «серого кардинала» явно потеплел, в нем проявился живой интерес.

– И кто же он таков, ваш свидетель?

– Это молодой человек, дворянин, он служит в роте капитана дез Эссара. Месье д’Артаньян, так его зовут, случайно прогуливался по Зеленой улице, на которую выходит стройка кардинальского театра, и видел двоих злоумышленников. Они выбрались со стройки, и у них был мешок, откуда неслись кошачьи вопли…

– М-да, это меняет дело. – Капуцин задумчиво подергал себя за длинный нос. – Что ж, если вам удастся каким-либо образом склонить королевского мушкетера послужить во благо его преосвященству… В чем я лично сильно сомневаюсь!

– О, святой отец! – воодушевился Анри. – Конечно, он согласится!..

– С чего бы?

– Он в некотором роде мой должник.

– Вот даже как?! Не просветите – почему?.. Впрочем, можете не рассказывать – это ваше личное дело.

– Я немедленно отправлюсь к нему, святой отец, и приведу его к вам!

– Благословляю тебя, сын мой!..

Окрыленный неожиданной поддержкой «серого кардинала», де Голль помчался на поиски д’Артаньяна. Начал он, разумеется, с кордегардии при Лувре, ибо рота господина дез Эссара занималась исключительно охраной королевского дворца, в то время как мушкетеры господина де Тревиля являлись «гвардией вне Лувра» и должны были сопровождать короля в его поездках и прогулках.

От Пале-Кардиналь до королевского дворца ходу было минут десять, поэтому де Голль решил не брать коня, а прогуляться пешком – благо погода стояла почти совсем весенняя, пригревало солнышко, и снег уже весь растаял, обнажив, правда, подмерзшие за зиму мусор и экскременты лошадей и собак. Из-за этого обстоятельства прогулку никак нельзя было назвать приятной, но Анри, воодушевленный мыслью о задуманном им благородном деле очищения доброго имени мадам де Комбале, не замечал этих досадных мелочей. Наверное, поэтому он не заметил и невысокого молодого человека в дорожном кожаном колете и сапогах, в низко надвинутой на глаза шляпе, который по странному совпадению двигался позади лейтенанта точно в том же направлении.

Когда же де Голль скрылся за решеткой ограды дворцового сада, неизвестный, помешкав секунду, направился через улицу к открытой двери небольшого трактира с претенциозным названием «Под сенью лилии». Там он расположился у окна, согнав с места маленького лысого писца, и принялся неторопливо потягивать разбавленное водой вино, не спуская глаз с калитки.

Анри же, к своему разочарованию, д’Артаньяна в кордегардии не застал. Более того, какой-то мушкетер сообщил, что граф уже отстоял свой караул и отправился домой на улицу Сен-Женевьев.

– Он снимает комнату в доме галантерейщика Буонасье, – любезно уточнил мушкетер, узнав имя де Голля. – Шарль рассказывал мне о вашей драке в трактире! Вы смелый человек, господин лейтенант. Не каждый выступит с одним кинжалом против вооруженных до зубов головорезов!

Анри не стал вдаваться в подробности, благоразумно рассудив, что богатое воображение гасконца уже создало свою версию происшествия, о которой он, обыкновенный служака, понятия не имеет.

– Благодарю вас, месье, – искренне сказал де Голль и поспешил убраться подальше от словоохотливого мушкетера.

Едва он снова появился на улице, как молодой человек у окна трактира встрепенулся, бросил на стол монету и буквально выскочил наружу, где немедленно пристроился так же, в десятке шагов, позади лейтенанта. Но де Голль по-прежнему не обращал на него никакого внимания, поглощенный собственными мыслями.

Он без труда нашел нужный дом – на нем красовалась вывеска красными буквами по коричневому фону: «Галантерейщик мэтр Буонасье». Это было добротное здание с каменным нижним и деревянным верхним этажами. Справа от входной двери свисал витой кожаный шнур с кисточкой на конце. Де Голль дернул за него, и за дверью раздался мелодичный звон бронзового гонга.

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась и на пороге возник длинный и тощий парень, вернее, подросток – рыжий, конопатый, с наглыми голубыми глазами. Добротная в общем одежда висела на нем мешком. Одной худой рукой он держался за косяк, во второй у него был складной туаз, каким отмеряют ткани и ленты.

Несколько секунд мужчины с любопытством разглядывали друг друга, потом парнишка шмыгнул курносым носом и спросил ломающимся голосом:

– Что угодно господину?

– Мне угодно видеть месье д’Артаньяна, который снимает здесь комнату, – вежливо произнес де Голль. От него не ускользнуло, что при упоминании имени гасконца глаза мальчишки блудливо метнулись туда-сюда и уставились куда-то мимо правого уха лейтенанта.

– Нету его, господин. На службе он…

– А если подумать? – усмехнулся Анри и продемонстрировал лгуну монетку в пять су. Приманка, надо сказать, немалая. Такие деньги парнишка наверняка зарабатывал, стоя за весь за прилавком у прижимистого галантерейщика.

И де Голль не ошибся. Мальчишка, гулко сглотнув и не отрывая взгляда от монеты, быстро протараторил полушепотом:

– Месье дома, но не один, и просил никого к нему не пускать, иначе обещал голову мне оторвать…

– Понятно. И давно он… не один?

– Да, почитай, как вернулся со службы, так и заперлись они наверху.

– Так… она его поджидала? – удивился Анри.

– Ну да, – мальчишка изловчился и выхватил из пальцев лейтенанта вожделенную монету.

– Куртизанка?

– Не… Хозяйка.

И парнишка исчез в глубине дома, оставив де Голля с вытаращенными глазами и отвисшей челюстью. Кое-как справившись с изумлением, Анри вошел наконец в большую залу, выполнявшую здесь роль и лавки, и гостиной одновременно, и уселся за стол у окна.

Ситуация, прямо скажем, возникла двусмысленная. Квартирант в отсутствие хозяина развлекается с его женой, не подозревая, что внизу его ждет друг. И теперь, когда они там закончат и спустятся в зал, пикантное положение неизбежно. По-хорошему, де Голлю следовало бы уйти сейчас и вернуться попозже, часика через два. Или три. Но Анри не мог себе этого позволить, поскольку д’Артаньян был ему нужен немедленно. Послать же за ним мальчишку стало бы верхом бестактности.

– Послушай, как тебя…

– Гвидо…

– …да, Гвидо. Я сейчас пойду, прогуляюсь на часок. А ты найди, будь добр, способ предупредить месье д’Артаньяна, что его срочно хочет видеть лейтенант де Голль.

– Неплохо бы закрепить вашу просьбу, месье, – нагло заявил мальчишка.

– Если не выполнишь, я тебе уши отрежу! – мрачно пообещал Анри и для верности продемонстрировал свой кинжал.

– Уж и пошутить нельзя, – скривился парнишка, опасливо косясь на клинок.

– Значит, мы договорились.

Де Голль оскалился, убрал кинжал в ножны и вышел на улицу. Настроение его было препаршивое. Время утекало буквально сквозь пальцы, и он ничего не мог с этим поделать!

Чтобы хоть немного отвлечься, Анри направился в ближайший трактир на перекрестке улиц Сен-Женевьев и Святого Доменика. До перекрестка было всего-то шагов сто, но лейтенанту не суждено было их пройти без приключений.

Едва он отошел от дома Буонасье, как из ближайшей подворотни наперерез ему выступили трое. Один из них, с перевязанной головой под широкополой шляпой, подозрительно знакомый, расплылся в зловещей улыбке и хрипло произнес:

– О, какая неожиданная встреча, месье шустрый малый!

– В чем дело, господа? – надменно-холодно вопросил де Голль, уже сообразив, кто устроил ему засаду. Это были двое бандитов, оставшиеся в живых во время памятной драки в трактире «У дядюшки Жиро».

– А дело в том, месье дворянское отродье, что вы нам задолжали! И рассчитаться предлагаю немедленно!

– А вам не кажется, месье побитая собака, что вы не на того напали?

С этими словами де Голль выхватил шпагу и стремительно атаковал нахала.

Бандит явно не ожидал такой прыти от «дворянского отродья» и пропустил выпад, за что немедля поплатился. Клинок лейтенанта глубоко вошел ему в правое плечо. Однако на этом успех де Голля закончился, потому что приятели бандита оказались не в пример шустрее и одновременно провели финты с двойным выпадом. От правого противника лейтенант легко уклонился, но со вторым пришлось жестко скрестить шпаги. Бандит попался рослый и опытный. Они с де Голлем закружили по проулку, выискивая бреши в защите, но Анри приходилось все время следить и за вторым – совсем еще юным парнишкой, явно неопытным в боевом фехтовании, но бесстрашным и горячим. Он то и дело норовил зайти лейтенанту в тыл.

Де Голлю понадобилось все его умение и опыт батальных схваток, чтобы не быть заколотым в первые минуты боя. Очень скоро он понял, что его противники начисто лишены таких понятий, как честь и благородство, и что ими движет лишь одно желание – убить прыткого бретонца.

Некоторое время де Голлю удавалось сдерживать пыл атакующих с помощью кинжала в левой руке и набора необычных приемов владения шпагой. Однако спустя несколько минут оба противника выучили большинство финтов лейтенанта, и теперь уже Анри пришлось спешно запоминать ответные выпады и контратаки бандитов.

Еще через минуту Анри почувствовал, что начинает уставать. Это было плохо. Как только его усталость осознают противники, шансов отбиться у де Голля не останется.

Тогда, отбросив остатки благородства и заставив себя забыть о чести, лейтенант пошел ва-банк. Отбив очередной выпад здоровяка, он быстро перехватил кинжал за лезвие и метнул клинок… в молодого! Прием сработал: юный бандит пропустил бросок и со стоном рухнул на мостовую с кинжалом в груди.

Здоровяк, понятно, опешил на секунду, и это тоже стоило ему жизни, потому что Анри безо всякого сожаления разрядил в него пистоль, который выхватил из-за пояса, воспользовавшись заминкой.

Виктория получилась полной. Раненый бандит с перевязанной головой минутой раньше исчез в какой-то подворотне, посреди лужи с нечистотами корчился в агонии его молодой напарник, а третий, отброшенный пулей в упор, недвижно лежал у стены дома.

Анри обессиленно опустил руки с пистолем и шпагой. Как всегда после схватки, противно задрожали колени и нижняя челюсть, оружие будто враз налилось свинцом, спина покрылась холодным потом, а в ушах стоял тонкий звон – эхо близкого выстрела. И противно пахло пороховой кислятиной.

«Надо же, какие злопамятные оказались! – пришла отстраненная мысль. – С чего бы? Что-то не слышал я раньше о столь мстительных разбойниках… А ведь здесь не хватает еще одного – того труса, что успел удрать!.. Может, он стоит сейчас как раз вон за той телегой с горшками и размышляет, как бы получше укокошить несговорчивого месье…»

Де Голль внимательнее присмотрелся к телеге: вроде бы есть кто-то позади нее, но – не разглядеть. Тогда он вложил шпагу в ножны и нарочито медленно принялся заряжать пистоль. Попрятавшиеся во время драки случайные прохожие снова выбрались на улицу и, опасливо косясь на гвардейца и его поверженных противников, спешили разбежаться по своим делам.

Анри едва успел загнать пыж в ствол пистоля, как вдруг из-за кучи горшков на телеге просунулось шестигранное дуло мушкета и плюнуло длинным огненно-дымным языком в лейтенанта. Де Голля спасла воинская выучка. Его тело среагировало быстрее, чем мозг, и метнулось в какую-то нишу у ближайшего дома. Уже оттуда Анри выстрелил в узкий просвет между горшками на телеге, где заметил подозрительную тень.

Когда же он, выждав минуту и пригнувшись, перебежал к телеге, там никого не было.

– Странно! – громко сказал в пространство опустевшей улицы де Голль. – Кому же я так насолил?..

Ответом ему был только скрип полуотвалившейся ставни окна над головой.

Еще окончательно не придя в себя, Анри решительно отправился назад, к дому галантерейщика. К его искренней радости, д’Артаньян уже закончил свидание и теперь сидел в гостиной за столом, уставленным плошками и блюдами с разнообразной снедью. Видимо, хозяйка осталась довольна адюльтером с мушкетером и таким образом отблагодарила любовника.

– О, Анри, милости прошу! – воскликнул с набитым ртом д’Артаньян, делая радушный жест. – Присоединяйтесь, здесь хватит и на троих!

Де Голль хотел было отказаться, но неожиданно почувствовал дикий голод – наверное, тоже вследствие нервной разрядки после боя.

– С удовольствием, мой друг! – улыбнулся он и уселся напротив мушкетера.

Они подняли тост за дружбу кардинала и короля и приступили к молочному поросенку с яблоками и ячневой кашей. Но едва первый голод был утолен, де Голль решительно отложил вилку и кинжал.

– Шарль, я хочу попросить вас о помощи. Не смейтесь и не вспоминайте о вражде между мушкетерами короля и кардинала. Речь идет о судьбе женщины. Я говорю прямо: эта дама – моя покровительница. Она без всякой задней мысли, просто по доброте душевной, посоветовала его преосвященству принять меня на службу…

– Мадам де Комбале? – догадался мушкетер, уплетая за обе щеки жареную куропатку.

– Да. Я ей многим обязан. И сейчас, когда она попала в весьма неприятное положение, единственное, что я могу для нее сделать, это просить вас пойти вместе со мной к отцу Жозефу, чтобы рассказать о похищении кота, будь он неладен! – Де Голль в сердцах стукнул кулаком по столу, потом схватил стакан с вином и сделал приличный глоток. – Все в Пале-Кардиналь считают, будто суматоху с котами устроила именно мадам де Комбале, которой они надоели! Но если врагам этой дамы удастся удалить ее от его преосвященства… поверьте, лучше от этого никому не будет! Она добра и безобидна, а на смену ей может прийти настоящая интриганка, хитрая и злая.

– Скажите уж прямо: от этого пострадает ваша карьера, – помрачнел д’Артаньян. Ему вовсе не хотелось наносить тайные визиты обитателям Пале-Кардиналь, тем более – «серому кардиналу».

– Отнюдь, я не карьерист. Я готов вернуться в армию. Тем более скоро – война. Я солдат, Шарль, а не придворный…

Мушкетер отложил недоеденную птичью ножку, тоже отпил вина, побарабанил пальцами по краю стола и пробурчал:

– Если в роте узнают, что я ловил кардинальского кота, они меня со свету сживут!

– Да, языки у гасконцев острые, – усмехнулся Анри. – Я же наполовину бретонец, наполовину валлонец – и не такой языкастый. Но я человек прямой. Потому и прошу вас прямо: помогите. Больше некому.

Д’Артаньян снова помедлил, покрутил нечесаной после свидания головой и вдруг весело взглянул де Голлю прямо в глаза.

– А и черт с ними! Я помогу вам, Анри. Вы мне действительно очень симпатичны. Не каждый день в Париже можно встретить столь честного и открытого человека!

– Тогда идемте к отцу Жозефу без промедления, Шарль! – обрадовался де Голль. – Уверяю вас, он вовсе не плохой человек. Просто у него очень тяжелая жизнь и большая ответственность…

– Ну да. Не плохой… Только головы дворян почему-то летят направо-налево по его указке!

– Неправда! У нас казнят только предателей и изменников!..

– Ладно, ладно, не будем спорить, Анри. Допивайте вино и – в путь!

Отца Жозефа они застали за молитвой. Хотя до вечерней службы было еще далеко, капуцин усердно читал «Ангел Господень» в домовой церкви Пале-Кардиналь.

Молодые люди, не страдавшие излишней набожностью, предупредили секретаря кардинала о своем визите и вышли в сад дворца.

Солнышко пригревало совсем по-весеннему, и на прогалинах между кустов сирени и яблонями уже проглядывали первые бледно-зеленые стрелки травы.

– Давайте присядем где-нибудь, – предложил д’Артаньян, напряженно оглядываясь. – Не хотелось бы послужить поводом для новых сплетен.

– Хорошо. Идемте в римскую беседку, Шарль, – радушно отозвался де Голль. – В ней бывает разве что мадам де Комбале, но ей сейчас не до прогулок.

Беседка в форме ротонды и впрямь имела заброшенный вид – с облупившейся позолотой на витиеватых колоннах и балясинах ограждения и с выщербленным по краям круглым мраморным столиком посередине. Купол ее состоял из стеклянных и черепичных чередующихся полос.

– Да тут холодно сидеть, – заметил д’Артаньян, оглядывая мраморные скамьи.

– А мы и не будем садиться. Можем подождать и стоя, – пожал плечами де Голль. – Кстати, Шарль, вы владеете приемами боя в ограниченном пространстве?

– Кое-что мне показывал отец, кое-чему я научился у товарищей по службе…

– Ага. Значит, представление имеете?

– Ну да… А в чем, собственно…

Закончить мушкетер не успел, потому что Анри внезапно выхватил шпагу и атаковал его прямо через стол, который оказался между ними. Если бы не хорошая реакция, ранение в живот гасконцу было бы обеспечено. Но он смог увернуться от выпада и в свою очередь сделал финт: оттолкнувшись от скамейки, д’Артаньян высоко подпрыгнул и ударил де Голля шпагой сверху. Лейтенант словно ждал этого, потому что легко отступил на шаг и тут же увел кинжалом клинок мушкетера в сторону. Д’Артаньян приземлился мягко, по-кошачьи, и сразу, с полуприседа атаковал Анри боковым выпадом. Однако де Голль будто предвидел его бросок. Он играючи пропустил смертоносное лезвие у себя под мышкой, сделал неожиданный полуповорот на носках, одновременно ударив кинжалом плашмя по гарде мушкетерской шпаги, и… клинок гасконца со звоном улетел в другой конец беседки. Анри символически коснулся концом клинка груди изумленного противника:

– Туше, месье д’Артаньян!

– Тысяча чертей! – с неподдельным восхищением воскликнул тот. – Где же вы так научились драться, Анри?!

– В намюрской школе господина Деборда, – улыбнулся довольный де Голль, положил свое оружие на стол и достал из кармана кусок грубой ткани. – Меня отдал туда отец, едва мне стукнуло десять лет.

– Ловко вы меня обезоружили, – усмехнулся д’Артаньян, подобрал свой клинок и тоже подошел к столу. Посмотрел на шпагу лейтенанта, и глаза его округлились. – Да вы, похоже, времени зря не теряли, Анри! Кого же это вы приласкали с утра?

Де Голль проследил за его взглядом, увидел бурые разводы на стали, поморщился и принялся протирать лезвие тканью.

– Неприятная и загадочная история, Шарль, – начал он. – Помните громил, что напали на вас у дядюшки Жиро?

– Конечно!

– Так вот. Похоже, мы зря их тогда отпустили… Сегодня один из них, тот здоровяк, которого вы обезоружили отличным кроазе, в компании еще двух мерзавцев напал на меня недалеко от вашего жилища. Прямо на улице средь бела дня! Наверное, они следили за мной…

Де Голль кратко пересказал обстоятельства схватки. Гасконец только головой крутил да чертыхался, так что более лояльный к религии Анри вежливо напомнил ему:

– Поаккуратнее с выражениями, дружище. Вы ведь все-таки находитесь во владениях его преосвященства.

– Прошу прощения, мой друг!.. Действительно странно. – Д’Артаньян задумчиво почесал кончик своего длинного гасконского носа. – Зачем они затеяли с вами драку? Если хотели убить, проще было бы сразу пальнуть из мушкета. Решили поквитаться?.. Но по крайней мере тот здоровяк прекрасно должен был помнить ваши храбрость и сноровку!

– Есть и третий вариант. Их могли подослать.

– Для чего?

– Я занимаюсь поиском сочинителя зловредных и оскорбительных стишков, как вы помните. Поэтому легко предположить, что существует определенное количество людей, не заинтересованных в том, чтобы я его нашел…

Мушкетер перестал ухмыляться и внимательно посмотрел на де Голля.

– Если так, то выходит, вы разворошили осиное гнездо, Анри.

– Я его не разворошил, я на него наступил и даже не заметил! И это – самое неприятное. Тебя начинают кусать, а ты даже не представляешь, кто!..

В этот момент в беседку заглянул слуга и сообщил:

– Святой отец ждет вас, месье. В Белой гостиной.

– Ну, что ж, – медленно заговорил отец Жозеф, выслушав рассказ мушкетера, – господин д’Артаньян, видимо, сам Господь прислал вас к нам, дабы помочь в поисках пропавшего любимца его преосвященства. Надеюсь, вы не откажете нам в этой любезности?

– Если честно, святой отец, мне совсем не хочется обрести славу кардинальского прислужника, – хмуро сказал гасконец. – Но я дворянин и всегда плачу долги. Месье де Голль очень мне помог, и теперь я помогу ему.

– Хорошо, господин д’Артаньян, будем считать, что я не слышал вашего грубого высказывания в адрес его преосвященства. Сейчас не до лирики. Если вам удастся выследить и поймать похитителя, то… кардинал Ришелье умеет быть щедрым и великодушным.

– Благодарю за доверие, святой отец.

– А чтобы облегчить вам задачу, я дам в помощники одного весьма расторопного человека. – «Серый кардинал» хлопнул в ладоши. Из-за молочно-белой портьеры неслышно появился невысокий, поджарый монах-капуцин, подошел и молча замер напротив отца Жозефа. – Его зовут брат Паскаль. Бывший вор и проныра. Но Господь не оставил его и направил на путь истинный.

– Спасибо, святой отец, – серьезно кивнул д’Артаньян. – Помощник мне не помешает.

– Тогда – с Богом, дети мои! Но – чтоб без лишних ушей! Огласка в таком деле недопустима.

Все трое поклонились, и «серый кардинал» осенил их крестным знамением.

Едва они очутились в коридоре, как Паскаля буквально прорвало.

– Господа мушкетеры! Такое ответственное задание не худо бы спрыснуть стаканчиком доброго анжуйского?

– Мне подсунули помощника-пьяницу?! – притворно возмутился мушкетер, и де Голль, подыгрывая ему, насупил брови.

– Что вы, месье! – растерялся монах. – Я же только ради укрепления нашей дружбы…

– Мы с тобой не друзья. Запомни! – резко посуровел гасконец. – Ты – мой помощник и будешь выполнять все мои приказания. Уяснил?

– Да, месье… – Парень сник. – Я ведь хотел как лучше…

– Ладно, Шарль, угомонитесь, – вступился во всем жаждущий справедливости де Голль. – Паскаль ведь это от чистого сердца предложил. А помощник может позже и другом стать…

– Посмотрим. Сейчас нам необходимо где-нибудь присесть, желательно без лишних ушей, и обговорить наши планы. Подозреваю, в Пале-Кардиналь уши есть у каждой двери!

– Совершенно справедливо, месье!..

Они свернули за угол, направляясь к выходу из дворца, поэтому не могли видеть, как сзади приоткрылась одна из неприметных боковых дверок, и в коридор выглянула женщина в наброшенной на голову вуали. Она прислушалась к удаляющимся шагам, потом прошептала самой себе: «Вперед, Сюзанна! Это твой шанс!..» – и решительно направилась вслед за мужчинами.