12

После некоторых мелких дел, которые не требовали применения грубой физической силы, я уже имел не только возможность зайти в бар и выпить рюмочку холодной русской водки, но и мог пригласить за свой столик в шикарном ресторане любую понравившуюся мне женщину. Однако я не забывал, что подобная выходка могла стоить мне жизни или, во всяком случае, сулила крупные неприятности. Именно поэтому, немного прогулявшись по городу, я вернулся домой. К моему удивлению, Лариса не стала выяснять, где я был все это время. Она встретила меня с распростертыми объятиями и поздравила с первым трудовым днем. За все время нашего совместного проживания ее нежные поцелуи были до такой степени неприятны, что мне невольно захотелось ее оттолкнуть. Она мечтала, чтобы я стал таким же, как ее отец. Ей было абсолютно наплевать на мои чувства и мои мысли. Ее ничего не интересовало, кроме денег, а уж какой ценой и каким способом они доставались, ей было совершенно безразлично. Мне кажется, если бы я угодил в тюрьму, то она бы восприняла это как должное, как само собой разумеющееся обстоятельство. Я, сам того не замечая, окончательно потерял к ней всякий интерес. Она перестала быть для меня олицетворением женской красоты и нежности. Она была точно такой же, как ее любимая мэнская кошечка: доброй и ласковой, но только ради того, чтобы кто-то ублажал ее по всяким пустякам и не гладил против шерстки.

– Лапонька моя, – осторожно сказал я, – мне не понравилось все то, чем я сегодня занимался. Это грязные деньги. Мы отнимаем их у добропорядочных, честных людей.

Ее внезапная реакция превзошла все мои ожидания.

– Честных?! – чуть ли не во весь голос выкрикнула Лариса. – Да ты понимаешь, о чем говоришь? О какой добропорядочности может идти речь? Эти люди ежедневно, ежечасно и ежеминутно обворовывают самых обыкновенных и действительно малообеспеченных трудящихся граждан.

Она негодующе посмотрела на меня и пошла в контрнаступление.

– Современные бизнесмены! Они ровным счетом ничего не производят. Берут готовый товар в одном месте и продают в другом.

Ларочка окинула меня таким взглядом, словно я задолжал ей миллион долларов и не собирался их возвращать.

– Ты хоть что-нибудь смыслишь в торговле?

– Во всяком случае, имею некоторое представление.

– Эти обнаглевшие бизнесмены ради собственной выгоды выставляют сумасшедшие накрутки. Такие, как мой отец и его люди, восстанавливают социальную справедливость.

– Отбирают деньги у «новых русских» и возвращают их народу?! – съязвил я.

– Нет, – согласилась Лариса. – Но эти бизнесмены платят процент от всеобщего дохода. Чем меньше размер их накруток, тем меньше они отстегивают нашим людям.

– Нашим? – с откровенной издевкой поинтересовался я.

– Да, нашим, – твердо заявила Лариса. – Если хочешь знать, то мы пашем как пчелки! Мы санитары, которые очищают общество от всякого гнилого сброда.

«Достойная дочурка своего папулечки!» – в очередной раз подумал я, но не стал вступать с ней в излишнюю полемику. Мне нечего было возразить и нечем было крыть ее неопровержимые аргументы. Даже тот отважный паренек, хозяин вновь открывшегося магазина, пытающийся воспротивиться нашему насилию и оказавший отчаянное сопротивление, во многом был не прав. Ведь он наверняка умышленно завысил цены на весь товар, чтобы покрыть собственные расходы и еще получить весомую прибыль. Что самое обидное, он защищал не благородные возвышенные идеи, а всего лишь собственные деньги. Если бы он действительно был кристально чистым и честным человеком, то свободно мог, без лишних проблем, обратиться в правоохранительные органы, и ему на помощь наверняка была бы выделена группа омоновцев. Ему заранее было известно о нашем появлении, но ведь он не предпринял никаких мер предосторожности. Девушка, которая стояла за кассой и которой для устрашения подставили нож к горлу, вообще ничего не имела. Ничего, кроме мизерной никчемной зарплаты. Он решил разыграть из себя героя, и в то же время, не задумываясь, подставил ее под удар. Он рисковал ее жизнью без капли угрызения совести. В тот момент он вообще не думал ни о ней, ни о ее ближайших родственниках. Он был пусть и бесстрашным, но глупым эгоистом. Я невольно пришел к выводу, что, не обратившись за помощью в соответствующие инстанции, этот молодой бизнесмен сам имел рыльце в пушку.

Совершенно и окончательно запутавшись в нахлынувших мыслях, я попросил у Ларисы пару таблеток аспирина и, ссылаясь на сильную головную боль, отправился в спальню. Лежа в постели, я многое обдумал и многое переоценил. В конце концов, чем бы я ни занимался в жизни, всегда мысленно подсчитывал сумму предполагаемого вознаграждения. Почему теперь, когда деньги сами текли мне в руки, я должен был от них отказываться? К тому же ведь именно ради того, чтобы заработать как можно больше денег и улучшить финансовое положение, я и приехал в Тольятти. Другими словами, какая разница, какие банкноты будут шуршать в моем кармане? Грязные или чистые, главное, чтобы их было как можно больше! Я даже размечтался о том, что рано или поздно, но мой тесть все ж таки покинет этот бренный мир и я по праву наследника займу его место. Наивный идиот! Я мечтал о собственной вилле на Канарах и надеялся, что у меня будет прислуга, строго состоящая из красивых молоденьких девушек. Тогда я еще не понимал, что в бандитском обществе существуют свои определенные законы.

– Я схожу к своей лучшей подружке, – заглянув в спальню, сказала Лариса, нарушив ход моих тайных мыслей. – Ты пока отдохни, а мы немного посплетничаем.

– Разве у тебя есть такая подружка? – изумился я. – По-моему, ты со всеми девушками и женщинами держишь определенную дистанцию и не подпускаешь к себе слишком близко.

С самого начала нашего знакомства я не слышал ни об одной ее подруге и был знаком лишь с женщинами, которые входили в круг нужных людей.

– Почему бы и нет? У меня много подруг.

– Ты никогда о них ничего не рассказывала.

– Но ведь и ты тоже никогда не говорил мне о своих друзьях, – лаконично подметила Лариса.

Мне нечего было возразить. Я махнул рукой в знак моего согласия и лишь ради приличия поинтересовался об имени этой таинственной незнакомки.

– Разве тебе не все равно? – спросила Ларочка с некоторой иронией в голосе.

– Просто интересно.

– Даша Холстова, – ответила она и тут же добавила: – Дочь интеллигентных родителей. Мама – врач-терапевт, а отец – ведущий инженер на автомобильном заводе.

Меня так и подмывало спросить: «Если твоя подружка хорошо воспитанная девушка, то почему дружит с такой стервой, как ты? Неужели ее родителям неизвестно, что твой папаша отпетый уголовник, который не отличается культурным поведением и не слишком разборчив в выражениях?»

– Если хочешь, пойдем со мной, – неожиданно предложила Лариса. – У Дашеньки сегодня день рождения. Мы договорились встретиться на даче ее родителей. Будет весело, не пожалеешь.

Она посмотрела на меня исподлобья и лукаво добавила:

– Конечно, если у тебя по-прежнему болит голова, то будет гораздо благоразумнее остаться дома…

– Нет, – поспешно ответил я. – После двух таблеток аспирина мне стало гораздо легче. К тому же меня разбирает жуткое любопытство. Я хочу познакомиться не только с твоей лучшей подружкой, но и со всеми твоими друзьями.

– Ты действительно этого хочешь?

– Почему бы и нет? Ведь я твой любящий муж и имею полное право знать людей твоего круга.

– Тогда собирайся. Я уже и так опаздываю, – поторопила Лариса.

Моя мнимая усталость улетучилась в одно мгновение, как легкое перышко от дуновения ветерка. Буквально через несколько минут мы уже были в автомобиле. Повернув ключ зажигания и запустив двигатель, Лариса плавно тронулась с места. Я откинулся на спинку сиденья и удовлетворенно прикрыл глаза. Не без оснований считая себя мурманским ловеласом, я предвидел встретиться с невзрачной пигалицей, не представляющей для меня ни малейшего интереса. Этому было самое простое объяснение, которое заключалось в том, что ни одна красавица, вроде моей жены, не станет заводить дружбу с более привлекательной соперницей, которая в любой момент может составить ей серьезную конкуренцию. Именно по этому умозаключению я представил Дарью Холстову закомплексованной зубрилкой, зацикленной на учебе и проводящей целые вечера за чтением душещипательных любовных романов. Разумеется, я не считал ее совершеннейшей дурнушкой, но тем не менее был уверен, что такая женщина, как моя Ларочка, привыкшая плести всевозможные интриги, зачастую использовала ее преданную дружбу в собственных корыстных целях. Каково же было мое изумление, когда я понял, что жестоко ошибался. Я даже не уверен, что мне достоверно удастся составить ее словесный портрет, потому что для полного восприятия ее внешности Дашеньку необходимо было увидеть. Во всяком случае, ее глаза были ни с чем не сравнимы. В них было что-то озорное от маленького вертлявого бесенка и в то же время они были умными и рассудительными. Ее чуть вздернутый носик придавал ей некоторую пикантность. Ее голос был певуч, как журчание весеннего ручейка. Она была высокой, стройной женщиной, оставляющей о себе самые приятные впечатления. Если, не обращая внимания на некоторые семейные неурядицы, я до сих пор воспринимал собственную супругу как само совершенство и считал ее вершиной женской красоты, то теперь был вынужден признать, что по сравнению с Дашенькой она мгновенно отошла на второй план. В тот момент, когда я впервые увидел Холстову, эту экстравагантную даму, поразившую меня с первого взгляда, я еще не знал, что она не замужем, но уже тогда поклялся добиться ее расположения и во что бы то ни стало сделать своей любовницей. Вполне естественно, что я вел себя таким образом, чтобы ни Дашенька, ни ее многочисленные гости, и уж тем более не моя Ларочка, не догадались о моих страстных намерениях. Я с кажущимся безразличием преподнес имениннице огромный букет свежих пышных роз и как самый верный супруг взял под руку свою жену.

– Только не пытайся убедить меня в том, что она тебе не понравилась, – вполголоса подметила Лариса.

– Симпатичная, даже немного смазливая, – констатировал я и тут же добавил: – Если бы Даша была чуточку умнее, то не стала бы с тобой дружить.

– Это еще почему? – поинтересовалась Ларочка. На ее лице отразилось откровенное недоумение.

– Потому что в твоем присутствии она становится невзрачной дурнушкой и окончательно теряет всякую привлекательность! По сравнению с тобой она незаметная козочка на фоне прекрасной лани, – схитрил я, скрывая истинный восторг перед ее подругой и нахлынувшие на меня возбужденные чувства.

В течение вечера я неоднократно ловил на себе хищнический целеустремленный взгляд виновницы торжества, но демонстративно не отвечал на все ее попытки завести со мной даже самый незначительный ни к чему не обязывающий разговор. Я знал по собственному опыту, что мое холодное безразличие обязательно заденет ее самолюбие и рано или поздно она сама захочет добиться моего расположения. Я специально ни разу не пригласил ее на танец и даже случайно не обмолвился ни единым словом. Я был уверен, что моя жена искренне поверила в то, что ее лучшая подружка не вызвала у меня никакого интереса. Спустя некоторое время Лариса даже попросила, чтобы я относился немного проще и вел себя менее скованно по отношению к Дарье Холстовой и перестал открыто и откровенно ее игнорировать.

– Даже ради тебя я не стану танцевать с дамой, которая мне не нравится, – высокопарно ответил я. – В этой жизни меня интересует только одна женщина! Ты наверняка знаешь, кого я имею в виду.

Лариса приятно мне улыбнулась и слегка чмокнула в щеку. Ее самолюбие было удовлетворено, и она возомнила себя лучшей красавицей нашей вечеринки. Поверив моим лживым лукавым словам, Лариса опрометчиво потеряла всякую бдительность и, заболтавшись с другими подругами, часто оставляла меня без должного внимания. Я неоднократно выходил на веранду, и она ни разу не последовала за мной. Я с удовольствием подметил тот факт, что моя жена мне чрезмерно доверяет. Выбрав удобный момент, как бы невзначай, проходя мимо Дашеньки, я прикинулся чересчур утомленным и попросил ее сопроводить меня в ванную комнату.

– Практически я совершенно непьющий человек, – не моргнув глазом, солгал я. – Вероятно, третья рюмка коньяку была для меня лишней. Мне необходимо слегка освежить лицо.

– Идемте, я вас провожу, – любезно предложила Даша.

Мы поднялись по крутой винтообразной лестнице на второй этаж, затем прошли по небольшому коридору.

– Здесь вы можете освежиться, – сказала она и подала мне чистое полотенце.

– Может быть, перестанем утомлять друг друга излишней вежливостью и перейдем на «ты»? – лаконично предложил я.

– Давай попробуем… – добродушно прощебетала Дашенька.

– Если можно, закрой, пожалуйста, дверь, – практически умирающим голосом произнес я.

– Может, позвать твою супругу? – поинтересовалась Дарья.

– Не стоит ее беспокоить, – поспешно воспротивился я. – В ее присутствии не смогу сказать, что очарован твоей пленительной красотой! Я весь вечер мечтал остаться с тобой наедине. Хоть на секундочку, хоть на мгновение! Я мечтал остаться наедине, чтобы рассказать о моих возвышенных чувствах. Я безумно хочу тебя поцеловать. Хочу прикоснуться к твоей щечке, похожей на розовое наливное яблочко, своими губами. Хочу поцеловать твой носик и твои глазки. Если сейчас ты меня оттолкнешь, то я стану самым несчастным человеком на всем белом свете. Я пленен твоей безукоризненной красотой. Теперь я твой покорный раб, и вся моя жизнь отныне принадлежит только тебе. Ты можешь сделать меня как самым счастливейшим человеком на всем белом свете, так и самым несчастным! Прошу… Нет, умоляю! Позволь прижать тебя к моему горячему сердцу. Позволь подарить тебе мою неудержимую страсть, мою преданную и чистую, как родник, любовь!

Дашенька не успела ничего ответить. Я крепко обнял ее за талию и прижался к ее губам своими губами. Она не только не сопротивлялась, но даже не попыталась оттолкнуть меня хотя бы ради самого элементарного приличия. Мои руки мгновенно заскользили по ее округлым бедрам и уже через мгновение обе мои ладони протиснулись под резинку ее легких шелковых трусиков. Я почувствовал, как ее руки с нарастающим трепетом обхватили мою шею.

– Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей, – прошептал я, произнеся монолог из давно отрепетированной сцены. – Хочу еще крепче прижать тебя к своему сердцу, хочу целовать твою приятно пахнущую грудь…

Дашенька в очередной раз попыталась что-то сказать, но я вновь впился в ее губки своими губами.

«Или сейчас, или никогда», – вспомнил я свое любимое сакраментальное изречение и тут же позволил моим шаловливым пальчикам освободить прелестную именинницу от ее нижнего белья.