Глава 20
Полтавский должен умереть

Прокурор Мамедов вышел из подъезда ровно в семь утра. На этот раз он был в невероятно хорошем настроении. И тому была всего одна причина – он проспал целых пять часов. По его хронометражу это было невероятным расточительством. Последний раз он так хорошо высыпался дней семь назад – только при не очень приятных обстоятельствах на одном из островов Иваньковского водохранилища.

Усевшись на заднее сиденье, прокурор вежливо проговорил:

– Доброе утро.

– Доброе утро, – кивнул водитель Гена, и машина плавно тронулась с места.

– Как там в мире?

– Все как обычно. У арабов взрыв, Европа паникует и собирает очередную комиссию, американцы оправдали своего солдата, перекосившего двадцать четыре человека.

– Если проще – стабильность.

– Да, – согласился водитель, плавно выезжая на проезжую часть. – Ничего нового.

– А в России?

– В Москве бум…

– Геннадий, – улыбнулся Мамедов. – Ну, о чем ты? Москва – это не Россия. Это владетельное ханство всея Руси.

– Если по официальным источникам – в Багдаде все спокойно. Если по неофициальным, вам, Мурат Магомедович, придется быть на куче совещаний и очень много разговаривать по телефону.

– С чего бы это?

– Вчера заказное убийство было. Приехала СОГ, и ее усыпили газом. Ничего не украли, кроме пары протоколов. Но дело громкое. В СМИ не освещают, но среди наших идет гул. Пока пытаются замолчать такое позорище.

– Справедливо, – согласился Мурат Магомедович, – Слушай, а какой гадостью сейчас молодежь питается?

– Да наша молодежь только гадостью и питается, – пожал плечами Гена, совершенно не удивившись вопросу.

– Давай крюк небольшой сделаем. Перед тем как в контору заехать, хочу друга проведать, поехали в «зашивальню». Молодой человек – ему Интернет давать нельзя. Решил вредной гадости привезти – пускай порадуется. Я правильно мыслю?

– А купите ему книжку почитать, – предложил водитель. – Если ваш друг в «зашивальной», вряд ли ему разрешат дрянь всякую есть. Интернета нет – пускай лучше читает.

– Книжку? – задумался прокурор. – Книжку – это хорошо… Новый год тем более скоро… Вон магазин книжный стоит, – указал он. – Сейчас как раз выберу ему что-нибудь.

Выбравшись из машины, Мурат прошествовал в магазин.

Гена отвез прокурора в частную клиники, или «зашивальню», как они ее между собой называли.

Проведав Леху и отдав ему книгу, Мамедов вернулся в машину и проговорил:

– Ладно, поехали. Дела сделаны, осталось разбираться с остальными хомяками. – С тяжелым вздохом он достал из кармана второй (рабочий) мобильный телефон и нажал красную клавишу. Стоило загореться экрану, как телефон завибрировал, Мурат поднес трубку к уху и проговорил:

– Прокурор Мамедов слушает.

Дальнейший день нам будет не интересен.

Как и предсказал Гена, ему несколько раз за день пришлось столкнуться с «вопиющей ситуацией, слухи о которой волей случая не просочились в прессу»: естественно, говорили про то, как почти весь следственный и оперативный отделы оказались мирно спящими во главе с начальником ОВД, приехавшим лично контролировать ситуацию. Но самое главное событие в нашем рассказе случилось не днем. После того как Мурат более-менее разгреб накопившиеся дела, самая главная встреча у него была вечером. Набрав номер одного из заместителей генерального прокурора, Мурат сказал:

– Здравствуйте, Александр Юрьевич.

– Здравствуй, Мурат! – отозвался хриплый голос на том конце телефонной линии. – Как ты?

– У меня все хорошо, спасибо, – промолвил прокурор. – Я с вами, Александр Юрьевич, договаривался о встрече. Вы говорили, что сможете встретиться вечером.

– Ах да, – припомнил тот. – Я, честно говоря, и забыл уже. Сейчас подъехать сможешь? Я еще полчаса-час в конторе буду.

– Хорошо, – кивнул Мурат. – Я успею.

– Ну, давай.

– Всего хорошего, – сказал Мурат, но Александр Юрьевич, не дождавшись, уже положил трубку.

Полчаса спустя, зайдя в здание Генеральной прокуратуры, Мурат показал удостоверение на КПП и беспрепятственно прошествовал внутрь. Добравшись до кабинета своего первого начальника, он глубоко вздохнул, постучал в дверь, услышав «войдите», ступил в кабинет:

– Добрый вечер, Александр Юрьевич!

– Добрый, – кивнул зам. генерального прокурора, крепкий невысокий мужчина лет шестидесяти. – Садись. Ну, стажер, с чем пожаловал?

– Узнать, как здоровье, как дела в высших эшелонах власти, – улыбнулся Мурат, вспомнив годы своей практики, когда он еще был молоденьким студентом и Александр Юрьевич только так к нему и обращался.

– Брось, какое здоровье с такой работой, – отмахнулся старик. – Пока паровоз едет, эшелоны идут. Ты же не просто так приехал?

– Не просто. Интересно мне, что в высших кругах думают о «деле Полтавского»? – кивнул Мурат.

– А чего ты им заинтересовался? – ответил вопросом на вопрос Александр Юрьевич.

– Да Говорухин мне интересен. Мертвяк который. В свое время я проверку проводил, там менты подпольные бои крышевали, и его фамилия мелькала. Сколько я ни пытался, тогда этот тип от меня ускользнул…

– Ну, друг мой, – вздохнул замгенпрокурора, доставая бутылку коньяку. – Он тебе ведь уже без надобности.

– Он – да, – кивнул Мурат на беззвучное предложение «по маленькой». – Там еще один мент проходил. Подполковник. В лицо мне смеялся, кричал, что никогда его не посадят.

– Кто такой?

– Кириллов Сергей.

– Кириллов, говоришь, – пожевал губами прокурор, затем поднял брови: – Так это когда было, если Кириллов подполковником был? Он сейчас же в ФСО, насколько мне известно. Как он туда перескочил – я не знаю, но… сам понимаешь, с ФСБ и ФСО лучше не играться.

– Понимаю.

– Ладно, – вздохнул генерал, глядя на Мурата. – Я, если честно, в это дело с этой лигой лезть не хочу. Его поручили особой следственной группе, руководит которой лично некий Амазов…

– Александр Юрьевич, – перебил Мурат. – Да бог бы с ней, со следственной группой. Что там на самом деле происходит? У нас третью неделю слухи ходят. Дело Полтавского – это федерация какая-то… компроматы…

– Да ничего, столкновение интересов там банальное, – проговорил генерал. – У каждого жирного куска есть свой хозяин, и это нормально. Когда появилась лига, то возникло сразу несколько интересующихся, кому этот бизнес принадлежит. Как теперь выяснилось, серьезной поддержки у «F-1» не было. По крайней мере за нее еще никто не выступал в защиту, вроде сильная организация, а после нескольких скандалов и выложенного компромата посыпалась, как карточный домик. – Генерал задумался, затем продолжил: – Если отбросить всю мишуру, то получается довольно грубая атака. Сначала в прямом эфире показывают, как травят этого мальчишку. Потом этот мальчишка бежит куда глаза глядят, все СМИ начинают кричать, что это он главный злодей, мол, якобы это все постановка, якобы он сам себя отравил, сбежал, потому что виновен был и так далее. Несут полную чушь, что это все хитрая схема агентов ЦРУ, Моссада, МИ-6 и так далее. Зачем им это нужно – неизвестно. Получается, дискредитируют сами себя, потому что этому никто не поверит.

– Но это же бред для быдла.

– А для кого у нас телевизор показывают? Для образованной части населения? Естественно, для быдла, но просто так это пройти не могло, и возникает общественный резонанс – очень неприятная штука ввиду своей непредсказуемости. И этот общественный резонанс выносит очень простой вердикт – парня отравили, а кто – неизвестно. Почему федерация парнишку скрывает? Почему он убежал? Может, свои и хотят вальнуть? И вот эта позиция мне кажется правильной. Но тут начинается странная чехарда… Сначала исчезает доктор, который первый осматривал Полтавского и заявил, что у того был в крови допинг, который и повлиял на состояние здоровья. Потом начинается вся эта помойка с видео, с избиением Говорухина и со смертью Орехова. Ведь Говорухина добили в больнице, банально добили. Потом наш СКР официально приостанавливает деятельность «F-1»… Сейчас начнется самое интересное – инвесторы будут бороться за то, куда они вложили свои бабки. Я не понимаю, почему раньше они этого не делали. А это очень и очень серьезное противостояние…

– С кем?

– В том-то и вопрос, – улыбнулся генерал. – Нет противника. Каждая скрипка играет отдельную партию, которая складывается в этот оркестр. Все закончится очень плохо для одной из сторон. Но я не верю, что это все играется случайно – нет таких случайностей. Нет. Я тебе одно скажу, – вдруг заявил генерал, – Полтавский должен умереть. Причем до Нового года – после праздников всем будет наплевать на эту шумиху. Так проще. Он главный герой этой трагедии. А смерть героя в трагедии – неизменная часть шоу. Боюсь, мы не узнаем, что происходит ровно до тех пор, пока не пройдет весь этот шум. Вот когда грянет взрыв и все герои этой пьесы, скрытые и явные актеры, отыграют свой спектакль – тогда все. Но…

– Что, Александр Юрьевич?

– Когда мы узнаем, кому вся эта шумиха нужна, – будет уже слишком поздно.

– И что делать?

– Мне – ехать к внукам, а тебе – домой, – улыбнулся Александр Юрьевич. – Слушай, – он достал из тумбочки визитницу и долго перелистывал пластиковые карточки, затем, найдя нужную, протянул Мурату, – держи. Вот телефон этого самого Амазова. Скажи, что от меня. Не знаю, согласится ли он на встречу с тобой, но мне кажется, что ты зря затеял всю эту аферу с Кирилловым. Не притянешь ты его за уши. Сколько лет прошло, тем более этот Говорухин мертв. Хотя, может, чего и узнаешь, только вряд ли тебе он все выложит – вежливо побеседует и пошлет куда подальше. Я ему, конечно, еще позвоню, про тебя расскажу, чтобы он зубки свои не показывал… а так…

– Спасибо, Александр Юрьевич, – поблагодарил прокурор, засовывая визитку во внутренний карман кителя.

– Ладно тебе, я всегда рад с тобой поболтать, – даже приподнялся со своего места тот и протянул пухлую руку. – Давай, стажер, удачи!

– Всего доброго! – улыбнулся Мурат, пожимая руку своего первого начальника.

После чего он подхватил свой портфель и вышел из кабинета. Решив не спускаться на лифте, прокурор в полной задумчивости двинулся по лестнице. В принципе ситуация ему была понятна, единственное, что смущало Мурата – это та неизвестная, которая заставляла играть каждую скрипку. Прокурор медленно шагал и напряженно думал, прикидывая возможные комбинации. Главное – всегда искать, кому это выгодно, а там… может быть, встреча с этим Амазовым все прояснит? Вряд ли. Даже если дядя Саша его попросит, тот вежливо покивает, скажет то, что Мурат и так знает, и выставит за дверь, при этом попросив передать привет уважаемому Александру Юрьевичу. Он занимается всей этой чехардой, есть определенный уровень доступа, следственная тайна, в конце концов… так что есть ли в этом смысл? Мурат не знал. В одном он был уверен точно – Полтавский должен умереть. Все идет именно к этому. Тот может сколько угодно писать видеообращения, ловить топов уже опальной компании, но он должен умереть.

Таковы правила игры. Нужен взрыв. И единственное, что может взорвать, – это смерть Полтавского… Или же… Он вдруг вспомнил фразу из одной шахматной книги: «…ибо за ее незатейливым, на первый взгляд, «фасадом» скрыты многие стратегические и тактические идеи…» Отравление – это дебют многоходовой партии… Если это отравление было просто дебютом?! Дебют Полтавского?!

Внезапная мысль пронзила сознание. Нет! Такого не может быть! Мурат вдруг ужаснулся от озарившей его догадки. Трясущимися руками он достал мобильный и набрал номер, по которому не звонил уже почти год.

– У меня есть к тебе серьезный разговор. – сказал Мурат.

– Я слушаю, – ответил собеседник на том конце беспроводной линии.

– Я… Мне нужно многое рассказать.

– Я знаю.

– Знаешь?

– Да. Более того, я подготовился давным-давно. Иди к машине, тебе все объяснят. – После чего послышались короткие гудки.

Выйдя из здания Генеральной прокуратуры, Мурат осмотрелся и увидел, как один из припаркованных джипов моргнул фарами, помогая ему найти себя среди десятков машин. Прокурор запахнул пальто, поежившись от холода, и направился к машине. Дернув ручку двери, он уселся в автомобиль. В этот момент его мобильный снова зазвонил, Мурат достал трубку:

– Дальше что?

– А ничего, – усмехнулся собеседник.

В следующий миг прогремел взрыв.

Утро началось в час дня. Благо это утро было лучше, чем мой первый день на острове Липня. Там вообще ужас – провал в памяти, незнакомое место и лапы маламута на груди. Тут попроще. Тут хоть помнил все. Например, что я теперь преступник.

Приподнявшись с кровати, я кое-как выковылял в зал. Полтавского не было видно. Пройдя по квартире, я обнаружил его за копьютером в комнате, видимо, служившей кабинетом. Когда я подошел ближе, он поднял глаза и проговорил:

– С добрым.

– Тебя туда же, – пробормотал я.

– Угу, – кивнул он и снова уставился в монитор.

– Ты что там делаешь? Тебе же сказали ничего не трогать.

– Я и не трогаю, – проговорил Полтава, ерзая мышью. – Я даже «сохранялки» не удалил. С места сохранения прохожу.

– Тебя Леха укусил, что ли?

– Да ну тебя, – отмахнулся Андрей и снова надел наушники.

– Тебе того же, – буркнул я и ушел из кабинета, твердо решив не тревожить эту хмурую физиономию, которая узурпировала чужой комп и отчаянно рубилась в стрелялки.

Спустя еще минут двадцать я уже прикатил в кабинет еще один стул на колесиках и попивал кофе, заедая его чипсами, найденными в холодильнике. Полтавский игрался в новую версию «Баттлфилда». Я раньше думал, что если ты преступник, то, когда ты залег на дно, должен себя определенным образом вести. Например, чистить оружие, сидя на конспиративной квартире, все время ожидать звонка, ссориться с остальными бандитами вплоть до поножовщины. Только мы с Полтавским и Лехой, видимо, какие-то не такие бандиты. У нас даже нет главаря с шрамом на щеке.

По телевизору уже наверняка крутили всякие ужастики про Андрюху и еще «двух неустановленных лиц», в то время как двое из этих троих занимались тем, что один сидел и мочил «террористов в Ираке», а второй пил кофе, заедая чипсами, и давал дурацкие советы, как уклоняться и стрелять. Сам я играю плохо, но вот сидеть рядом и советовать… это я могу в совершенстве.

День прошел быстро. Сначала Полтава рубился в игрушки, потом предложил поиграть в шахматы, на это предложение я ответил позорным бегством. Андрюха только пожал плечами и стал играть против компьютера. Я же стал слоняться по квартире в поисках дела – книжек читать уже не хотелось (слава богу, на острове начитался), к телевизору я относился тоже не очень благосклонно, может, Мурат и называет его зомбоящиком, но мне просто неинтересно его смотреть. Но выбора не было: послонявшись туда-обратно, я выбрался на балкон, скурил от скуки три сигареты подряд до горечи во рту, потом еще минут двадцать смотрел на занесенные снегом многоэтажки (как выяснилось, мы были в Тушине), затем все же решил посмотреть телевизор. Куда без этого – Зомбоящик vs Николай Воронцов 1:0. Когда дикая скука, все равно вернешься к телику. Золотое правило.

В результате, пока Андрюха упражнялся в искусстве шахмат, я уставился в телевизор. Перемотав несколько каналов, я остановился на одном из федеральных информационных.

На экране телевизора было написано: «СРОЧНЫЙ ВЫПУСК!»

Показалась стандартная заставка, затем я увидел ведущего, который механически зачитал:

– Здравствуйте. Мы прерываемся для срочного сообщения. Сегодня в шесть часов по московскому времени в центре столицы прогремел взрыв. По предварительным данным, напротив здания Генеральной прокуратуры в машине окружного прокурора Мамедова сдетонировало взрывное устройство. Прокурор и его водитель погибли на месте, кроме того, в тяжелом состоянии еще пять человек, находившихся неподалеку. Наш корреспондент сейчас находится на месте происшествия. Иван! Вы меня слышите?!

– Да! Хорошо слышу! Вы знаете, сейчас территория оцеплена и никого близко не подпускают, – на экране показался молодой человек с микрофоном. – Сотрудники правоохранительных органов не исключают, что террористы могли готовить не один взрыв. Сейчас здесь очень много журналистов, но показать само место мы вам не можем. Тут полным-полно сотрудников полиции. – Картинка съехала, показывая ментов, не пускающих людей с камерами, после чего на экране вновь возник журналист. – Как я уже сказал, тут очень много милиционеров, простите, полицейских. Вот… эээ… насколько мне известно, сюда приехал глава московского ГУВД. Но пока что никаких комментариев мы не получили… Владимир!

– Да, спасибо, Иван, – кивнул диктор. – Мы будем держать вас в центре событий. – Внезапно в кадр забежала девушка и положила на стол ему бумажку с текстом. Диктор, видимо, удивленный таким поворотом событий, медленно проговорил: – Уважаемые телезрители… – Он сделал паузу, затем продолжил: – Нам только что пришло новое сообщение. Двадцать минут назад прогремел новый взрыв на территории частной клиники по адресу: бульвар Коростецкого, 4. По предварительной информации, погибло более сорока человек. Взрыв был такой силы, что само здание представляет собой кучу обломков. Сейчас идут спасательные работы, сотрудники МЧС начинают работать над разбором завалов…

Я выключил телевизор и посмотрел на Андрея, который, оставив игру на компьютере, слушал репортаж. Сейчас он сидел, опустив голову, и молчал. Подошел к окну и задернул жалюзи. Если бы я мог, я бы весь мир выключил. К чертям собачьим.

Я вышел из кухни и подошел к бару. Достав бутылку водки, я стал пить из горла. Выдохнув, я поставил ее обратно. Постоял. Сделал шаг назад и сел на пол. Обхватил голову руками.

Я смотрел в пустоту и молчал. Андрюха молчал. Но почему-то это была очень громкая тишина, или как говорят? Звенящая? Да. Звенело. Потом я поднялся на ноги.

Пойти. Убить. Разорвать. Уничтожить.

Как и положено этой истории – она началась с телефонного звонка. Закончилась им же. Я вышел в коридор. Звонил телефон. Подняв трубку, я проговорил:

– Да.

– Это Паша. Бегите. Прямо сейчас. В тумбочке конверт, там написано, где стоит машина. Я буду ждать вас.

– Едем. – Положив трубку, я посмотрел на Полтавского, который буквально посерел и сказал: – Звонил майор. Сказал, что мы должны уехать.

– Хорошо. Коля…

– Не надо, – покачал головой я. – Не надо. Ни слова.

– ПОДВОДИМ ИТОГИ 2011 ГОДА!!! – сказал диктор на экране. – А КАК ВЫ БУДЕТЕ ОТМЕЧАТЬ НОВЫЙ ГОД?! ЛУЧШИЕ СПОСОБЫ ОТМЕТИТЬ ПРАЗДНИК!

Простите, дорогие ведущие федеральных каналов, для Лехи больше Нового года не будет. Не будет и для Мурата, который пошел против системы, чтобы нас спасти. Потому что так надо.

Не будет и меня.

Я достал пистолет, который отобрал у охранника, проверил обойму, затем заткнул за пояс.

Андрюха сходил в зал и замер с рюкзаком на пороге.

Я поднял полные слез глаза и проговорил:

– Сегодня отличный день, чтобы сдохнуть, не находишь?!

Прости, мама, в Новом году меня не будет.

Гаррати было откровенно скучно. Вот уже очередная операция, и все снова идет по его плану. Он бросил взгляд на сидящих перед ним наемников и вздохнул – одни и те же рожи. Одни и те же задания, отсутствие серьезного врага настолько огорчает, что становится просто неинтересно. Командир отряда, истолковав вздох Стивена по-своему, поспешил его заверить:

– Я уверяю вас, все было исполнено в точности с вашими указаниями.

– Я верю, – сказал Гаррати, устало глядя на своего сотрудника. – Месторасположение Полтавского прежнее?

– Да.

– Заберите его и привезите ко мне живым. Хотя после его кульбита с прокурором можете особенно не церемониться, ясно?

– Будет сделано, – поднялся на ноги наемник.

– Только не калечьте, – предупредил американский резидент.

Наемники вежливо попрощались и вышли из кабинета. Стивен встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету. Все идет по плану, идеальная операция продумана до последнего эпизода… Но почему же его терзает червь сомнения? Подойдя к окну, он тихо проговорил:

– Бойтесь исполнения своих желаний.

Еще раз вздохнув, он снова подошел к столу и взял трубку. Набрав несколько цифр, Гаррати вдруг замер, подумав, что будет скучать по этой дикой стране. Усмехнувшись неожиданно посетившей мысли, он тут же отбросил ее и набрал остальные четыре цифры номера:

– Все готово. Да. Последняя стадия. Хорошо.

Положив трубку, он снова подошел к окну. Марионетки отыграли свои роли, пора заканчивать.

Все получилось. Даже обидно.