Впервые с Андреем Полтавским я встретился на секции бокса еще в 2006 году. К слову, повод был не самый приятный. Мне было тогда семнадцать и мне первый раз в жизни набили морду. Поздновато, я знаю. Но надо же было когда-то начинать. Шестеро парней сбили меня с ног и за несколько секунд забили ногами ради ста рублей, которые были у меня в кармане, и дешевого мобильника с отваливающейся задней крышкой. После этого я и решил заняться боксом. Сначала отряхнулся и похромал домой, потом вымылся в душе и проревел от злобы несколько минут – благо шум воды скрыл мое унижение. И на следующий день я пошел в боксерский зал.

Тогда, в далеком 2006 году, я, школьник Николай Воронцов, решительно двигался в сторону боксерского зала, в котором познакомился с новым другом.

Когда я вошел в зал, то невысокий, коротко стриженный паренек, сидящий у входа на мате, проговорил:

– Новенький? Тренера нет еще.

– Что делать?

– Раздевалка там, – пожал плечами он, указав пальцем в сторону двери.

– Спасибо.

Быстро сбросив одежду, я переоделся и вышел в зал, в котором мне было суждено тренироваться. Будущий чемпион мира и мой друг Андрей Полтавский начинал тренироваться здесь же – в обычном зале даже без боксерского ринга. Пара больших добротных груш, залатанных в нескольких местах, огромное зеркало в полстены (потом я узнал, что тут тренируются еще какие-то танцоры), шведская стенка, куча снарядов, сваленных почему-то в углу, – да вот, собственно, и все снаряжение для того, чтобы стать сильным. Всего в зале было несколько человек – два крупных парня облюбовали груши и метелели их, в то время как еще пять-шесть парней скучковались у огромного зеркала. В ожидании тренера кто-то бинтовал руки, кто-то игрался на телефоне, при этом на меня боксеры не обращали никакого внимания. Правда, спустя несколько мгновений от группы отделился высокий крепкий парень и протянул руку:

– Что стоишь как памятник? Давай знакомиться. Андрей.

– Коля, – пожал крепкую ладонь я. – Очень приятно.

Вот так вот я и познакомился с будущим чемпионом.

– В первый раз здесь? – спросил он, с интересом разглядывая меня.

– Да.

– А дерешься, я смотрю, уже не в первый, – оценивающе проговорил он, указав на синяк под моим глазом. – Поэтому и записался?

– Да, – снова односложно ответил я. Все-таки было очень неприятно вспоминать, как почти сутки назад меня унизили.

– Ты только не сдавайся, – просто проговорил он. – Это часто так бывает. Измочалят нормального парнишку, а потом он приходит сюда, чтобы стать сильным. Непобедимым. Только он не понимает, что его здесь будут бить еще сильнее. А потом уходят. Обиженные. Избитые. Иногда со слезами на глазах. Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– И мне, – кивнул он. Немного помолчав, он вдруг усмехнулся и проговорил: – Ну и чего ждем? Бей!

– Что?

– Без разминки и перчаток, сразу, – проговорил Андрей и отошел на шаг назад. – Не бойся, я буду только обороняться.

– Уверен? – спросил я.

– Не бойся, говорю, – подмигнул он.

Именно это «не бойся» и заставило меня сжать кулак и попытаться нанести удар. Меня можно понять – обида и злость еще бурлили во мне, недавнее унижение было свежо в памяти, так что, когда этот новый знакомый предложил мне снова попробовать свои силы, я недолго сомневался. Просто сделал шаг вперед, слегка подвернул ногу и выбросил руку. В ответ он сделал легкое движение головой и буквально за считаные мгновения ушел от удара. Азартно подмигнув, Андрей бросил:

– Ну же!

Не знаю, сколько раз я попытался его ударить, помню только, что не попал ни разу. Андрей защищался очень странно – он иногда откидывался назад, запрокинув голову, избегая удара, но каждый раз, когда я чувствовал, что вот-вот попаду по этому неуловимому противнику с его странной защитой, он в последний момент словно случайно ускользал от удара. Спустя минуты три-четыре моих безуспешных попыток поразить неуловимого противника я обессиленно опустил руки и выдохнул:

– Все, не могу больше…

– Больше и не надо! – хмыкнул Андрей, наконец остановившись. Он хлопнул меня по плечу и проговорил: – Запомни, больше всего сил отбирает не тот удар, который попадает в цель, а тот, который летит «в молоко». Ты напрягаешь все силы, от отчаяния вкладываешься в каждый удар, а кулак разрезает воздух. Самое страшное ощущение.

– Ага… я заметил… – после чудовищного спурта сил не было совсем, поэтому я просто упал на пол.

– А вот и Сан Саныч! – обрадованно проговорил Андрей, глядя на заходящего в зал тренера. – Пойдем, познакомлю. – Он протянул руку и легко поднял мое обессиленное тело с пола, при этом добавив: – Два раунда отработал уже, считай. Пять с половиной минут было.

– У тебя что, в голове секундомер? – спросил я.

– Почти, – скривил он губы. Подходя к тренеру, мой новый знакомый проговорил: – Сан Саныч, это Коля Воронцов. Новенький.

– Ты как, Коля, надолго сюда или так, на недельку-другую? – безразлично поинтересовался тренер.

– Надолго.

– Все вы надолго, – хмыкнул Сан Саныч. – Ладно. Давай посмотрим, что там у тебя с физухой. Тебя Андрей уже загонял, поди?

– Да так, – выдохнул я. – Я почти не устал.

– Заметно, – кивнул тот и оценивающе посмотрел на меня с ног до головы, после чего повернулся к Андрею и проговорил: – Давай, Полтава, проводи разминку.

Потом была разминка, которая забрала последние силы после «спарринга» с Андреем, затем скакалка, бой с тенью, спарринг… Так что под конец тренировки меня действительно можно было выжимать, как губку. Что еще я могу сказать о той памятной тренировке в далеком 2006 году? Наверное, из воспоминаний остались дико болящие руки и ноги на следующий день, несколько новых синяков на моей физиономии и твердая решимость продолжить это издевательство над своим организмом. Тогда я очень хотел стать сильным. Обещание тренеру я сдержал и действительно не забросил через две-три недели, как это делали многие, приходившие в зал. Постепенно я познакомился со всеми остальными парнями, но по-настоящему подружился именно с Андреем. Или Полтавой, как его все называли, просто сокращая фамилию. Я и прозанимался до 2008-го, толком ничего не добившись на боксерском поприще. За два года я получил 2-й взрослый разряд, сломанный нос на соревнованиях и отличного друга в лице Андрея. Я не суперчемпион и не великий боец. Но ведь и эта история не обо мне, так что чего мне переживать-то?

Как и положено, все началось с телефонного звонка.

– Воронцов! Ты еще контракт этот посмотри, – раздался голос моего начальника Иваненко. – Срочно нужно.

– Не вопрос, – проговорил я, принимая тяжеленную папку из рук шефа. – Там кирпич внутри или все настолько плохо?

– К завтрашнему дню должно быть готово, – похлопал меня по плечу начальник и удалился.

– Что, Воронцов, подпрягли?! – раздался голос сидящего напротив Олега Ульмана. – Иваненко в своем репертуаре?

– Угу, – буркнул я, ставя «кирпич» на стол. Прежде чем я открыл поле своей деятельности, телефон, лежащий на столе, возвестил голосом Кипелова: – Мы будем драться на земле! Под солнцем и в кромешной тьме!..

– Опаньки, Полтава! – обрадовался я, глядя на номер абонента. Быстро выйдя из кабинета, в котором рабы корпорации трудились в поте лица, я радостно проговорил: – Андрюха! Какими судьбами?! Ты же в Америку должен был уехать!

– Ник, не сложилось с Америкой пока что, – проговорил на том конце провода мой товарищ. – Пересечемся – поболтаем?

– Естественно, – сказал я. – В пять заканчиваю. Давай часиков в шесть на «Охотке» встретимся? Там кафе найдем первое попавшееся, посидим и поговорим. Вариант?

– Вариант, – согласился он. – В шесть. На «Охотке». В центре.

– Все, забились. Давай.

– Давай, – отозвался Андрей.

– Полтава, – хмыкнул я, сдвигая слайдер.

Вот так вот бывает. К прекрасному 2010 году мы с Полтавой уже толком не общались. Как бы так объяснить… мы с ним оставались очень хорошими друзьями, но виделись все реже и реже. Ну, сами понимаете. Я впахивал на своей корпоративной галере, а Андрюха начал делать карьеру в том, что умел лучше всего в жизни – в боях.

Я его прекрасно понимаю. Сколько я Полтаву знал, никто не мог его побить. При мне его откровенно засуживали раз пять, но настоящих честных поражений у него не было. Он всегда был на голову выше своих противников, и не только потому, что он больше всех тренировался и буквально жил в зале. Самое главное, что у скромного парня Андрея Полтавского из Текстильщиков был талант.

Так уж вышло, что в Текстильщиках родился гений от бокса. Ну, бывает так. И он попал в нужную среду. И теперь, когда он, боксер от бога, пошел по линии спорта, я пошел своей дорогой. Мы оставались хорошими друзьями, но все же пути разошлись. Примерно год назад я узнал, что Андрей едет в США, затем он пропал, написав один раз, мол, буду вне Cети, в ближайшее время просто пропаду. Я, конечно, немножко удивился от такого сообщения, но спрашивать, что произошло, не стал. Полтава всегда знал, что и как надо делать.

Так что ровно в шесть, прислонившись к одной из колонн, я спокойно слушал музыку и наблюдал за толпами людей, которые сновали туда-сюда, наполняя станцию по приезду поезда особенно сильно. Ничто так не люблю из транспорта, как московское метро. Нормальные жители считают его просто способом добраться от одной точки до другой, но для меня это место всегда было каким-то торжественным и загадочным. Я даже скорее не как транспорт его воспринимаю, мне больше нравится называть его огромным бомбоубежищем, переделанным под транспортную линию. К тому же это правда в какой-то мере. И вообще так интересней: трамваи и троллейбусы – это не то, их и назвать-то нельзя интересно как-нибудь. А метро – транспортная линия подземелья… звучит, а? Пока я предавался размышлениям, вдруг в бок меня кто-то резко толкнул. Ненавижу, когда так делают. Машинально развернувшись, я просто выбросил руку наотмашь, чтобы покарать обидчика, но обидчик только усмехнулся и в последний момент отвернул голову в сторону. Точно он.

Отойдя на шаг, Андрюха поднял разбитые кулаки на уровень подбородка:

– Ну, как на счет спарринга?

– Молодой человек! Не загораживайте проход! – взвизгнула оплывшая тетка, перед которой пританцовывал боец.

– Пардон, мадам! – Он ловко отошел в сторону и недовольно проговорил: – Чего дерешься?

– Ненавижу, когда человеку надо тебя поприветствовать, он считает долгом ткнуть тебя в бок, – сказал я. – Бью сразу, поэтому тебе конец, боксеришка.

– Вызов принят, – кивнул мой старый друг и снова встал в стойку. Но хорошего боя у нас не вышло. Стоило нам загородить проход, как жители столицы обрушили на нас весь арсенал матерного великого и могучего русского языка. Трогать столичного жителя, который едет домой вечером… лучше медведю в берлогу петарду бросить. Безопасней. Он тебя забьет насмерть. Ну его к черту.

Поэтому, когда мы снова отошли к колонне, которая служила защитой от огромного потока толпы, я протянул руку и проговорил:

– Здорово, что ли.

– Здорово, – пожал мою ладонь Андрюха. – Как выгляжу?

– Да как обычно, – осмотрел я его с ног до головы. – Весь в спортивном, с извечной сумкой на плече. Когда уже нормально оденешься? Или у тебя вся одежда с надписью «Russia» на спине?

– Нормально я одеваюсь, – снял шапку с цветами триколора Полтавский. – Я просто после тренировки…

– Ты всегда после тренировки.

– Ладно, хватит стоять на станции. Найдем место, где можно спокойно побеседовать – тем более что есть о чем, – проговорил Полтава.

– И что ты встал?

– Давай не хами!

– Иди уже!

Так, время от времени ругаясь и в шутку подталкивая друг друга вперед, мы двинулись в сторону Охотного Ряда. Как ни странно, спустя минут двадцать поисков мы нашли неплохое кафе, в котором и смогли устроиться. Рухнув в кресло, я заказал себе кружку пива, в то время как Андрюха ограничился соком. Когда я поднял кружку, он проговорил:

– За встречу.

Мы символически чокнулись, и я залпом осушил свою тару. Выдохнув, я поставил опустевшую кружку на стол и тихо сказал:

– Вот что обычно хочется сделать после тяжелого рабочего дня.

– И как? – прищурился он. – Залпом-то?

– Эфир в норме, – пробормотал я, доставая пачку сигарет. Прикурив, я проговорил: – Ты спортсмен, понятно, тебе не предлагаю.

– Я и тебе не советую, – заявил Андрей, странно глядя на меня. Он какое-то время помолчал, крутя стаканчик в руках, затем выдал: – У меня, Коля, все не очень удачно получилось с Америкой. Я… – Он выдохнул, скривил губы на мгновение, глядя куда-то в сторону, затем пробормотал: – Все оказалось не так просто. Я думал, что быть просто хорошим боксером достаточно для того, чтобы чего-то добиться, но…. – Он посмотрел на меня. – Так уж случилось, Коля, что на чемпионат мира я не попал. Вышел в четвертьфинале против парня одного, на которого у федерации были большие планы. Как это происходит, ты знаешь. – Он почесал затылок и продолжил: – Я его в бою просто разобрал, два раза на задницу посадил, а в результате меня тупо и грубо засудили. Я тогда решил в профессионалы уйти. Отказался от мечты стать олимпийским чемпионом и решил, что начну сразу с профессионалов. Я не унывал. Решил, уеду в Америку и там стану чемпионом. Пройду всех подряд и соберу все пояса. Мечта у меня. Так хотелось. Готов был с одним билетом в кармане поехать, лишь бы тренироваться в мекке бокса. Собрался. Решился… а потом облом. Мне визу не дали. На мне же условка висела за драку. Вот и отказали. А что я спортсмен, это никого не волновало. Больших звезд я с неба не хватал из-за вот таких вот судейских решений, а к уголовной ответственности уже привлекался. Так что… – Мой друг горько усмехнулся. – Оказался я не готов к жизни реальной. В ринге – да. Проблем у меня нет. А вот… – Он щелкнул пальцами. – Чертова система не давала. Целый год я подрабатывал как мог, иногда даже в подпольных боях за деньги участвовал. Там платят хорошо. Только потом ушел – убить могут запросто, бандюки одни в подпольных боях.

– Ты мне никогда об этом не говорил, – пробормотал я. – Нет, мы, конечно, нечасто виделись… Но все же.

– Я никому об этом не говорил, – ответил Андрей. – Не хотел жаловаться. Я и сейчас не жалуюсь. Просто хочу высказаться, как мне все это надоело. Денег-то у меня особенно не было. Мама одна. Нужно было зарабатывать. И что? Не грабить же идти… – Он пожевал губами, потом продолжил: – Помнишь Кирилла Соколовского?

– Соколовского? – стал припоминать я. – Нет вроде…

– Ну, он такой, – Полтава взмахнул руками, будто хотел выхватить нужное слово из воздуха, затем прикинул максимально близкий синоним, – такой, знаешь, скромный. С Федей Костиным все время терся.

– А… – вспомнил я. – Ну и что?

– Так вот, – Андрей покрутил в руках опустевший стаканчик, – я с ним списывался недавно. Как обычно: кого видишь из наших, как дела и так далее. Вот он мне и предложил поучаствовать в боях без правил. Легальных. У него знакомый имеет косвенное отношение к организации этих самых боев. Мол, нужен полутяж не самый сильный. У них идет отборочный тур. И нужен соперник для одного проспекта, предыдущий заявленный боец травмировался. И организаторам нужен просто крепкий парняга, ну, так… пободаться. Никакого «договорняка», реально честный бой. Мне Соколовский и предложил. Почти тысячу баксов обещают, если в вес впишусь и соглашусь на эту авантюру за три дня до боя. Там этот проспект вроде как грозная сила, никто не хочет своих бойцов из клубов под машину бросать за такие деньги. Нужен как раз такой, как я.

– И ты согласился? – спросил я.

– А что делать? – пожал плечами Андрей. – Мне деньги нужны.

– Ты же понимаешь, что тебя под машину бросят? Ты эту тысячу баксов на лечение потратишь, да еще и должен будешь. Если тебе бабки нужны, то я могу помочь. Я не сын олигарха, но тебе-то точно денег наскребу. Откажись, дурилка! Это бои без правил, а ты боксер. Разберут тебя там на запчасти.

– Все сказал? – спросил он.

– Нет. Я пойду с тобой.

– Отлично, – кивнул Полтава. – Я знал, что ты меня не бросишь. Ты уже в списке администрации в качестве ассистента и тренера в одном лице. В субботу. В шесть. Второй бой в андеркарте.

– Ладно. Будут бить, я, как в рестлинге, выскочу со складным стулом.

– Спасибо.

– Какие проблемы? – хмыкнул я. Вот так всегда – стоит встретить старого друга и перехожу с ним на одну манеру общения.

Сидели мы недолго, где-то еще с полчаса. Как обычно встречаются старые друзья, которые давно не виделись и уже потеряли большую часть связывающих их тем? Поговорили о тренировках, вспомнили старые смешные случаи, вспомнили Сан Саныча. Полтава сказал, что видел нашего тренера недавно, говорит, сильно постарел.

Естественно, Андрей вспомнил, как меня страшно измордовали на моих первых соревнованиях, где я и расстался с прямым носом. Вот и все. Поговорили о жизни и разошлись до следующего раза.

А в следующий раз произошла сенсация.