Вика

Когда вышли на улицу, Сашка предложил:

– Папа, может, посидим где-нибудь, мороженого поедим? Обещал же в кафе отвести.

Привольнов посмотрел на часы.

– Да мне, вообще-то, встретиться с одним человеком нужно.

– Ну вот, начинается, – с обреченным видом вздохнул сын. – Ты только и делаешь, что с кем-то все время встречаешься.

– Не ворчи. Раз обещал, значит, пойдем. Позвоню вот только. – Привольнов достал мобильник и набрал номер.

– Алло! – откликнулся в трубке приятный женский голосок.

– Вас Привольнов беспокоит, – сказал Жорик. – Узнали?

В трубке раздавались звуки работающего радио, шум улицы. Женщина, очевидно, ехала в автомобиле.

– Да, Георгий, я вас слушаю.

– Мне бы хотелось с вами встретиться, Вика.

– Это так необходимо? – высокомерно спросила Дементьева.

– Крайне. Причем немедленно.

– Ой, – капризно прогнусавила молодая женщина. – Сейчас я не могу. Я на шейпинг еду. Давайте увидимся завтра. А еще лучше послезавтра.

– Или вообще не увидимся, – хмыкнул Привольнов. – Нет уж, Виктория. Мне нужно срочно с вами поговорить. Иначе у вас возникнут большие проблемы.

Молодая женщина некоторое время молчала, потом неохотно согласилась:

– Ну, хорошо, подъезжайте к спортивному клубу. Я сейчас продиктую вам адрес.

Принцесса, елки-палки. Привольнов взглянул на ораву детворы, которую придется таскать по автобусам, и решительным тоном заявил:

– Нет, Вика, давайте встретимся в кафе. А если этот вариант вас не устраивает, то вечером у вас дома. Там и поговорим в присутствии вашего мужа. Ему очень интересно будет послушать то, что я узнал.

Целую минуту в трубке не раздавалось ни звука, наконец Дементьева сдалась:

– Ну, хорошо. Говорите, куда подъехать.

Привольнов прикрыл трубку рукой и обратился к детям:

– Быстро назовите какое-нибудь кафе поблизости, где мороженое поесть можно.

– Да вот, здесь парк Горького неподалеку, – тотчас откликнулся Женька. – Там кафешка есть. Названия не знаю.

– В общем, мы в парке Горького будем, – в свою очередь, сказал Вике Жорик. – Подъезжайте туда. Позже созвонимся, договоримся, где именно встретимся.

– О’кей! Буду там через час. – В трубке раздались гудки отбоя.

Жорик сложил губы трубочкой и издал звук, похожий на звук запустившегося и тут же заглохнувшего двигателя трактора.

– Обещали быть. Ну, пошли, показывайте, где тут кафе.

Гурьбой направились по улице. Шагали минут пятнадцать, наконец впереди показался парк. Вошли в него не с центрального входа, а откуда-то с задворок. Дождь перестал, однако по небу продолжали плыть свинцовые тучи. Дул ветер, было прохладно. До встречи с Викой оставалось еще минут сорок. Пошатались по засыпанным листьями аллеям парка, покатались на двух аттракционах, затем, наткнувшись на кафе с уныло провисшими после дождя зонтиками на бетонной площадке, устроились под одним из них за пластиковым столом. Заказали мороженое, пирожные и соки. Ели, не торопясь, со смаком. Жорик все время поглядывал на часы. Предстоящая встреча с Викой волновала его. Сумеет он или нет расколоть фифу?

– Ох, и вкусно! – вонзив зубы в очередное пирожное, изрек Женька. – Давно не ел такой вкуснятины.

– Да чего врешь-то? – возмутилась Надька – борец за правду. – Три дня назад дядя Жора угощал нас в кафе.

– Вот я и говорю, – сытым котом проурчал Женька, – давно. Аж три дня прошло.

Привольнов отвлекся от своих мыслей, переключил внимание на мальчика.

– А ты как, брат, в Москву попал? – вернулся он к разговору, начатому в первый день знакомства с беспризорником.

– Я-то? – Женька облизал перепачканные кремом пальцы. – А шут его знает. На поезде, кажись, приехал. Давно это было, и не помню уж.

– А сам-то ты откуда родом?

– Я-то?

– Послушай, – возмутился Жорик. – Ты что, каждый раз будешь переспрашивать? Не действуй на нервы.

– Да я не действую, – с невозмутимым видом признался пацан. – Привычка. Соображаю просто, откуда я. Давно мне такой вопрос не задавали. Из Мариуполя я вроде бы.

– Из Мариуполя? – удивился Жорик.

– Слушай, дядя Жора, – пацан хитро взглянул на собеседника. – А ты сам чего все время переспрашиваешь?

– Я-то? – сказал Жорик и рассмеялся. – Так это ты меня заразил. Ты что же, выходит, хохол?

– Может быть.

– Хохол он, хохол, – рассмеялась Надька. – Все замашки у него хохляцкие. И сало любит.

– Я тоже сало люблю, однако русский, – парировал Привольнов и снова посмотрел на Женьку. – А фамилия у тебя какая?

– Ну, Команюк, – неохотно отозвался Женька.

– Точно хохол! – влезла Надька, но Жорик ее одернул:

– Да помолчи ты! А отчество, Женька, не знаешь?

– Не-а, – в голосе мальчишки звучали недовольные нотки. – А чего вы все выспрашиваете?

– Да узнать хочу, что ты за птица такая. Ну-ка, выкладывай свою историю. Обещал же как-то рассказать.

– Соку налей, – потребовал Женька и подвинул стакан.

Привольнов открыл крышку на втором двухлитровом пакете апельсинового сока и налил в четыре стакана. Присутствующие взяли стаканы и чокнулись.

– За ваше счастливое будущее, – сказал Привольнов и отхлебнул сока.

Женька тоже отпил желтоватый напиток, поставил стакан на стол и некоторое время сидел с хмурым видом, точно маленький серьезный мужичок, решающий важную проблему. Наконец, шмыгнув носом, заговорил:

– Отец на зоне у меня сидел, а когда откинулся, мамка его домой не пустила. Ну, он и отомстил ей, меня украл. Пришел в детский сад ко мне с игрушкой, я обрадовался, навстречу к нему побежал, папка ведь. Уж и не помню, что он мне там говорил, мне тогда всего лет пять было, но я согласился с ним пойти. Забрал он меня из садика и на вокзал отвез. Мы в какой-то город умотали. Нижний, что ли. Там дружки у него были. Он забухал с ними, в драку влез, его снова закрыли, а я один остался на улице. Меня цыгане подобрали. Я с ними года три бродяжничал, деньги клянчил. А потом и с ними растерялся. С тех пор один жил, на житуху промышлял. Где только не побывал. А несколько месяцев назад в Москву попал, ну и тормознулся. Здесь ничего, жить можно. Народ богатый. – Мальчишка замолчал и вновь припал к стакану с соком.

Привольнов сидел потрясенный. Вот это судьба у парня. От горшка два вершка, а сколько уже испытать довелось. Живучий мальчишка оказался. Надо ж, жизнь его ломала, швыряла, а он, словно деревце на ветру, гнулся и снова выпрямлялся. Выжил пацан в этом жестоком взрослом мире, не сломался, не сгинул. Вот кто истинный герой, вот кому медаль героя давать нужно.

– А ты почему назад домой не попытался вернуться? – спросил Жорик. Глаза у него были грустные.

– А куда и к кому? Я уж и мать свою не помню. Да и город, честно говоря, может, и не тот вовсе. Просто название красивое – Мариуполь. Вот и запомнилось мне. А может быть, и Мариинск или Мариец, мало ли городов с похожими названиями на свете есть.

– А может, ты из Мозамбика какого-нибудь, – хихикнул Сашка. – И мама у тебя черножопая?

– Сам ты черножопый! – огрызнулся Женька.

Привольнов укоризненно взглянул на сына.

– Помолчи! – и обратился к Женьке: – Ну, про город ты хоть что-нибудь помнишь?

– Помню. Море там было. Гуляли по набережной с мамой и бабушкой. Да, вот, бабушка еще у меня была. Маргаритой звали.

– А отца?

Парень, вспоминая, наморщил лоб.

– Степан, что ли.

– Ну, вот, уже легче. А ты говорил, отчества своего не знаешь. Значит, Степанович ты. Евгений Степанович. – Жорик несильно хлопнул мальчишку по плечу. – А маму как звали?

– Света.

– Вот, видишь, сколько сведений ты о себе знаешь. Так что, можешь еще попытать счастье, маму с бабушкой отыскать, – уверенно сказал Жорик, хотя в глубине души и сомневался в своих словах. Если Женька действительно из Украины, кто будет его родственников там искать. – А фамилия-то у тебя действительно Команюк?

– Тоже не знаю точно, – рассмеялся Женька, пытаясь за смехом скрыть смущение, что он такой бестолковый. – Документов-то у меня нет. Помню, что на «юк» оканчивается. Может, и Романюк. А я себя в милиции обычно Петровым называю. Фамилия распространенная, этих Петровых на учете уйма стоит. Никто никогда не проверяет.

В этот момент зазвонил телефон.

– Ладно, Женька, позже договорим, – Привольнов достал мобильник, нажал на кнопку включения. Звонила Вика.

– Я у центрального входа, – заявила она. – Вы где?

– Идите по центральной аллее, – сказал Жорик. – Мы здесь неподалеку с правой стороны в кафе сидим. Увидите.

Вика не сказала даже своего обычного «о’кей», сразу отключила телефон. Появилась она пять минут спустя. Шла неторопливо, красиво вышагивая стройными, едва прикрытыми мини-юбкой ногами в черных колготках, ничего и никого не замечая вокруг. Ее бюст, обтянутый блузкой и черным кожаным пиджаком, торчавший на добрых полметра вперед, вызывал у проходивших мимо парней восхищение, а у девиц зависть. Неплохо такой же иметь. Вика не поднялась, а взошла на бетонную площадку, как звезда на сцену, и направилась по пустынному кафе к нахохлившейся, замерзшей от холода и съеденного мороженого компании. Даже издалека, по тому, как цокали высокие каблучки молодой женщины, было ясно, что она зла.

– Если вы сейчас выкинете какую-нибудь шутку, – шепнул детям Жорик, – и сорвете мне встречу, я вас поколочу. Чтобы рта у меня открыть не смели. – Он, как истинный джентльмен, вскочил, взял у соседнего столика стул и, поставив его рядом с собой, с почтительным видом стал дожидаться приближения Вики. Она подошла, остановилась рядом со столиком и недовольным взором оглядела сидевших за ним детей.

– Что это у вас здесь за компания? – спросила она.

«Счастье, что дети сегодня не в рубище, а прилично одеты, – подумал Жорик. – А то разговаривать бы не захотела».

– Это сын мой, Сашка, а это его товарищи – Женя и Надя, – поочередно указывая на детей, представил их Привольнов. – Вот на прогулку в парк вышли.

Вика поколебалась, однако опустилась на стул и с видом человека, привыкшего повелевать, жестом подозвала к себе молоденькую официантку, сидевшую на длинном табурете за стойкой бара в крытой половине кафе.

Девица подошла.

– Уберите! – потребовала Дементьева.

Стол действительно был заляпан мороженым, кремом, залит соком. Неприглядное зрелище. Пока девица вытирала стол, все сидели с натянутыми лицами, и лишь Надька с нескрываемым восхищением разглядывала Вику. Наверняка ей хотелось бы стать такой же красивой и элегантной, как эта молодая женщина. Станешь, девочка, станешь, если по ровной дорожке пойдешь, а не свернешь на кривую, не превратишься через несколько лет в горькую пьяницу и бомжиху. Все в твоих руках, Надька. Хотя и в дяди-Жориных тоже. Многое от него зависит. Захочет ли он тебе руку помощи протянуть, наставить на путь истинный.

Привольнов знаками показал девчонке, чтобы та закрыла рот, не в зверинце, чай, на чудо-юдо глазеет. Надька поняла, что от нее требуется, захлопнула рот и сглотнула слюну.

От мороженого и пирожных Вика отказалась, а вот от сока нет. Заказала персикового. Наконец официантка, выполнив все требования Дементьевой, удалилась, и молодая женщина уставилась на Привольнова.

– Вы хотели поговорить со мной, Георгий?

– Да-да, конечно, – вид у Жорика был загадочный. – Ездил я сегодня, Вика, в салон красоты. Так вот, вы не были в нем двадцать второго августа.

Разумеется, жена банкира была готова к подобному заявлению, иначе зачем бы Жорику так срочно приспичило с ней увидеться, однако в глубине души все еще на что-то надеялась.

– Эта сучка Илона проболталась? – спросила она сквозь зубы.

– Ну, зачем же при детях ругаться? – чтобы поставить Дементьеву на место, укорил Привольнов, хотя прекрасно знал, что сидевшие со скромным видом за столом подростки в плане ругательств заткнут за пояс и Вику, и его самого.

Молодая женщина сделала вид, будто не услышала замечания.

– Я же ей, стерве, деньги дала, – вспыхнула Вика. – Что же она пасть раскрыла, трепачка проклятая. Но ничего, я с ней еще поговорю.

– Да Илона здесь ни при чем, – помня о своем обещании вступиться за девушку, изрек Жорик. – Она говорила именно так, как вы ее проинструктировали. И про новый мобильник, и про крем «Клеопатра», и про юбку, и про день рождения мужа. Но я засомневался в правдивости ее слов и потребовал встречи с супругом. Мне очень хотелось на его паспорт взглянуть. В общем, в оборот Илону взял, тут она и созналась, сказала, что день рождения у супруга на день позже. Ну, что? – Жорик посмотрел с победным видом. – Будем сознаваться в краже диска?

Вика, сделавшая в этот момент глоток сока, поперхнулась.

– Вы что, совсем спятили? – Она уставилась на собеседника изумленным взглядом. – Что за чушь вы несете? Я ничего не воровала!

– Тогда зачем подсунули мне фальшивое алиби?

Дементьева неожиданно разволновалась. Она откинула за спину свои роскошные длинные волосы и взбила их, словно ей вдруг стало жарко.

– Были на то причины. – Вика стрельнула глазами в детей. – Я бы не хотела при них говорить.

– Ну, что ж, давайте отойдем, – Привольнов встал и замер в выжидательной позе.

Поднялась и Вика. Они отошли к перилам, огораживающим бетонную площадку, и остановились. Молодая женщина достала из сумочки пачку сигарет, достала одну и закурила.

– Понимаете, Георгий, – она здорово нервничала. Пальцы рук слегка дрожали. – В общем, у меня есть молодой человек, – вдруг выпалила она. – В интересующее вас время я была с ним.

Вот это номер! Эта мадам, у которой есть все – молодой муж, прекрасный дом, ребенок, машина, большие средства для существования, – имеет еще и любовника. Впрочем, чему удивляться, в понятие «имеет все» чаще всего и входит любовник, а для мужчины – любовница. И все-таки Жорик отказывался верить своим ушам.

– Простите, как вы сказали? Молодой человек?

– Ну, да, – поборов смущение, Вика взглянула в глаза Привольнова. – Вы, наверное, осуждаете меня, но я встречаюсь с мужчиной. Понимаете, – она глубоко затянулась и, приподняв подбородок, выпустила в небо струю дыма, – Мирослав, конечно, превосходный муж, отличный отец, и все-таки я его никогда не любила и, наверное, уже не полюблю. Замуж за него вышла по расчету. Ну, и у Мирослава, конечно, был ко мне интерес. В итоге каждый получил то, что хотел: он – красивую игрушку, я – в его лице источник средств для жизни на широкую ногу. Я бы, наверное, и дальше оставалась ему верной женой, если бы недавно не встретила мужчину, в которого влюбилась до беспамятства. Грешна, признаюсь, но справиться с собой никак не могу. – Вика замолчала и, обхватив руками плечи, уставилась куда-то вдаль.

– И вы хотите сказать, что двадцать второго августа после пропажи диска в вашем доме поехали на встречу с гм… гм… молодым человеком?

– Именно это я и хочу сказать.

Да, дела… У мужа диск пропал, тут жизнь рушится, а она, бросив все, мчится в объятия к любовнику. Черт поймет эту загадочную женскую душу. Привольнов почесал затылок.

– И где же вы с ним э… встречались? – Жорик испытывал некую неловкость из-за того, что открыл чужую неприглядную тайну, что вынужден был вторгаться в чужую личную жизнь. Хотя кто знает, не морочит ли она ему голову?

Вика снова затянулась. От частых затяжек ее сигарета размякла и слегка деформировалась.

– Есть одна частная гостиница. «Дворянское гнездо» называется. В ней я обычно снимаю номер.

– Молодой человек может это подтвердить?

Вика довольно ловко щелчком отшвырнула сигарету за перила.

– Конечно, может.

– Так же, как и Илона, за деньги? – В голосе Жорика прозвучала ирония.

Вопреки ожиданию Привольнова, Вика не обиделась, не возмутилась, даже не бросила в его сторону осуждающего взгляда. Спеси, надо сказать, у нее вообще заметно поубавилось. Из заносчивой и недоступной она превратилась в простую, земную.

– Да нет, почему, я правду говорю. Вы же сами понимаете, что диск у мужа я не брала, а соответственно никого не убивала. Не в моих интересах саму себя обкрадывать. Но я могу доказать, где была и что делала в седьмом часу двадцать второго августа и без показаний молодого человека.

– Каким образом?

– Если хотите, мы проедем в одно место, там увидите.

Жорик оглянулся на детей. Они уже все съели и выпили и теперь сидели со скучающими лицами, дожидаясь окончания разговора.

– Только бригаду эту придется взять с собой. Вы не возражаете?

– Что ж, – Вика поежилась от налетевшего вдруг порыва ветра. – Раз надо, значит, возьмем. Но только это, Георгий, – движением руки она остановила двинувшегося было с места Привольнова и, заметив на его куртке прилипшую паутинку, смахнула ее пальцем. – Я вам открылась. Но у меня не было другого выхода, как сказать правду. Моя дальнейшая судьба в ваших руках. Я очень надеюсь на то, что вы ничего не скажете моему мужу и вообще кому бы то ни было… – Она замялась. – Сами знаете о чем.

Привольнов гордо взглянул на Дементьеву.

– Я никогда не был сплетником, а тем более стукачом. И если вы наставляете рога своему мужу, а он позволяет вам их наставлять, то это ваши проблемы. Я в ваши семейные дела соваться не собираюсь. Моя задача – найти диск и убийцу моей жены.

– Что ж, я на вас надеюсь, – томно прикрыла глаза Вика. – Пойдемте?

Дети вскочили из-за стола, едва взрослые направились в их сторону. Все ужасно замерзли.

– Домой? – спросил Сашка. У него от холода зуб на зуб не попадал.

– Да нет, с тетей вон съездим по делам, – Жорик обнял сына, прижал к себе. – А после домой.

– Может, мы в кино сходим? – предложил Женька. – Везде реклама кинофильма нового висит. Какого-то боевика российского. Мы посмотрим, а вы поезжайте.

– Нет уж, ребятки! – Вика обнажила в улыбке жемчужные зубки. – Давайте-ка я вас на машине покатаю. У меня классная тачка. А потом, если захотите, к кинотеатру подброшу.

Детвора с удивлением посмотрела на молодую женщину. С чего это вдруг она из Царевны Несмеяны в хохотушку превратилась? Однако с предложением Вики покататься согласились. И увеличившаяся на одного человека компания, расплатившись с официанткой, заспешила к выходу из парка.