Книга: Церковный вор
Назад: Глава 15 Проникновение
Дальше: Глава 17 Кто это сделал?

Глава 16
Захоронение святого Иоанна

Мы подошли к входу в собор как раз в тот момент, когда щелкнул, открываясь, обесточенный электрозамок и у двери погас свет.
– Вход в собор открыт! – бросил я в эфир и в ответ явственно услышал, как у Егора вырвался вздох облегчения.
Однако мое сообщение адресовалось не столько Теплякову, сколько Сильвестрову, которому я давал понять, что он свою часть работы выполнил, отключил электричество именно там, где и следовало. Но Сильвестров в эфир не вышел – то ли опять забыл что-то включить на переговорном устройстве, то ли не посчитал нужным отвечать мне. Ладно, если он обиделся, как-нибудь переживу.
Я открыл едва слышно скрипнувшую дверь и переступил порог собора, пахнущего ладаном и лампадным маслом. Следом за мной вошел внутрь Михаил и осторожно закрыл ее за собой. Мы постояли несколько мгновений, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте. Свет решили не включать, чтобы не привлекать к горящему внутри собора освещению чье-либо внимание. Хотя, возможно, электричества в Санта-Лучине и не было, не исключено, что Сильвестров обесточил не только дверной замок, а весь собор. Выяснять это времени не было, да и желания тоже – как известно, грабители предпочитают действовать в темноте. Впрочем, полной темноты как таковой не было, где-то вдалеке перед дарохранительницей горела лампада, дававшая слабый свет, при котором глаза различали кое-какие предметы в соборе, а на некоторых золотых украшениях – блики. Обстановка при таком освещении казалась жутковатой, мистической, угнетающей.
«То ли еще будет, когда мы доберемся до тайника в захоронении!» – подумал я и невольно поежился.
Осторожно, чтобы не наткнуться на что-либо – в углах и за колоннами была кромешная темнота, – мы с Михаилом двинулись к правой стене.
– И как раньше люди обходились без электричества? – словно угадав мои мысли, проворчал Березин.
– Да, тоскливо было при свечах-то, – подтвердил я, чтобы поддержать разговор, а то действительно становилось как-то жутко. И если бы сейчас вдруг из-за одной из колонн вышел какой-нибудь монах, оставшийся, скажем, помолиться в храме, то у меня, наверное, от страха разорвалось бы сердце.
К счастью, ни на что не наткнувшись, мы дошли до стены и, держась вдоль нее, добрались до решетчатой двери в коридор.
Вот, черт! Не в храме будет сказано, но она оказалась закрытой.
– Что будем делать? – обескураженно спросил Березин.
Я просунул руку сквозь одну из ячеек решетки, нащупал засов, но замка на нем не обнаружил.
– Отчаиваться пока рано, – проговорил я и потребовал: – Посвети-ка фонариком!
Березин молча достал из кармана сотовый телефон, включил на нем фонарик и направил луч на решетку. Опасение наше, что мы не сможем попасть в коридор, оказалось напрасным – замок на двери отсутствовал, она была прикрыта, причем с обратной стороны на засов с поворачивающейся вниз ручкой. Я разблокировал его, отодвинул его в сторону и распахнул дверь. Здесь, в коридоре, в глубине собора, в закрытом со всех сторон пространстве можно было не опасаться, что кто-то снаружи увидит свет, и мы не стали выключать фонарик. Приблизившись к массивной старинной двери из дерева, остановились, и Михаил, взявшись за ручку, осторожно потянул ее на себя. К счастью, и здесь дверь была не заперта. Наверняка внутри храма не предусмотрены запоры – служители церкви привыкли доверять своим прихожанам.
Мы вошли в помещение с низким потолком, освещенное тусклым светом лампады. Здесь намного сильнее, чем в зале, пахло ладаном и лампадным маслом, очевидно, за счет того, что помещение было маленьким и не проветривалось.
У правой стены от входа усыпальницы стояло изваянное из камня ложе, на нем, укрытый покрывалом, лежал старец. Очевидно, под этим изваянием и покоился прах святого Иоанна. Хоть было тягостно находиться в этом каменном мешке, я, по-прежнему не выдавая своего состояния – не в моих правилах праздновать труса, – тоном человека, которому все нипочем, объявил:
– Давай, Мишаня, ищи кнопку, которая открывает тайный ход.
Березин тоже оробел, но в отличие от меня не мог скрыть своего состояния – даже при тусклом свете лампады и горевшего в его руках фонарика на мобильном было видно, как побледнело и обвисло его лицо, мимику которого он от страха не мог контролировать. На негнущихся ногах Михаил двинулся в левый угол усыпальницы, где находилась статуя, и там, как было написано в письме погибшего несколько веков назад в пещере Хуана Карлоса де Луиса, следовало утопить десятый во втором ряду камень, и тогда должен открыться вход в усыпальницу святого Иоанна. Михаил приблизился к углу, тыча пальцем в стену, стал отсчитывать нужный камень. Его губы беззвучно, словно молитву, шептали, произнося цифры. Дойдя до цифры восемь, он вдруг запнулся и повернулся ко мне с удивленно вытянутым лицом.
– Что такое? – не понял я.
– Игорь! – прошептал он трясущимися от страха и изумления губами. – Десятый камень находится за статуей.
– Не может быть! – не поверил я своему напарнику, приблизился к углу и сам стал считать расположенные во втором ряду от угла камни. Действительно – половина восьмого, а девятый и десятый камни прятались за спиной статуи, изображавшей святого с курчавой бородой, держащего в опущенной вниз руке ключ и одетого в ниспадающую складками просторную одежду. Я попытался просунуть руку под плечи статуи и надавить на камень, но мраморное плечо святого находилось так близко от стены, что в щель нельзя было просунуть даже палец. Я стал надавливать на соседние камни в надежде на то, что один из них под усилием моей руки уйдет в стену, подумав, что, возможно, мы что-то неправильно прочитали в послании архидиакона и секретный камень находится в другом ряду, но, увы, ни один камень не сдвинулся с места.
В этот момент раздался голос Егора:
– Игорь, Михаил, как у вас дела? Где вы?
Я нажал кнопку обратной связи и невесело проговорил:
– Мы на месте, но у нас загвоздка. Секретный камень оказался спрятанным за статуей.
Тепляков несколько мгновений переваривал полученную информацию, потом предложил:
– Может быть, как-нибудь отодвинуть статую?
– Как раз это мы сейчас и попытаемся сделать, – объявил я, примериваясь, как бы лучше обхватить изваяние и попробовать сдвинуть его с места.
Взяв статую за плечи, я повернул ее вправо, влево, попробовал наклонить на себя – бесполезно, она держалась намертво.
– Давай-ка, Миша, подсоби! – обратился я к стоявшему столбом Березину.
Тот положил на пол мобильный телефон с горевшим на нем фонариком, мы обняли статую вдвоем, попробовали вытащить ее из угла, а когда это не получилось, хотя бы повернуть – тот же результат, статуя держалась мертво.
– В общем, бесполезно, – уныло проговорил я.
– Господи, ну, сделайте же что-нибудь! – неожиданно вклинился в разговор голос Тропининой, в котором звучали истерические нотки. – Сломайте, в конце концов, эту статую! Мы почти добрались до цели, и вдруг из-за такого глупого препятствия разрушатся все наши планы?!
Михаил вопросительно взглянул на меня, но я в ответ покачал головой:
– Нет, этого делать мы не будем. В любом случае нам нужно уйти из собора так, чтобы никто не догадался, что мы в нем побывали.
– Ищите тогда другой вариант, – жестко сказала в микрофон Аксенова Женя. – Вы же мужики, придумайте там что-нибудь.
– Ну, давай, Мишка, будем думать, – шумно вздохнул я.
При свете лежащего на полу фонарика мы стали ощупывать статую, нажимать на всевозможные выступы и впадины, но изваяние было монолитным и никаких кнопок не имело, хотя я даже попытался нажать на глаза святого, вспомнив о прочитанной в детстве книге Николая Рыбакова «Бронзовая птица», на глаза которой следовало нажимать, чтобы открылся тайник. И когда мы уже отчаялись найти секретную кнопку, Михаил взялся за большой ключ в руке изваяния, и тот вдруг провернулся вокруг своей оси. Что-то в статуе щелкнуло, и она едва заметно дрогнула. По едва ощутимому колебанию статуи стало ясно: то, что намертво крепило изваяние к полу, отошло, и больше его ничто не удерживает.
Мы с Михаилом переглянулись.
– Кажется, тебе удалось разгадать секрет этого каменного старца, – проговорил я, затем взял статую за плечи и попробовал сдвинуть ее с места.
Правая сторона статуи без особых усилий с моей стороны отошла от стены, открыв именно тот камень, который нам с Михаилом и был нужен. С замирающим сердцем я потянулся к нему и надавил. Камень легко ушел в стену, и вновь что-то щелкнуло, на этот раз внутри надгробия, изображающего лежащего на ложе старца. Я с самодовольной улыбкой взглянул на Березина:
– А архидиакон Хуан Карлос де Луис об этой статуе с секретом ничего в своем письме не говорил.
У историка был вид обалдевшего от счастья человека.
– Видимо, на всякий случай от недобрых людей шифровался, – постепенно приходя в себя, ответил он. – Но сейчас это не имеет уже никакого значения. Главное, чтобы клад был на месте.
– Будем надеяться, – сказал я и, включив кнопку обратной связи на переговорном устройстве, бросил в эфир: – Все в порядке, мы, кажется, у цели.
– Неужели удалось открыть тайник? – с плохо скрываемой радостью спросил Егор.
– А это мы сейчас увидим.
Я подошел к надгробию, Михаил последовал за мной, и мы, взявшись за него, попытались сдвинуть с места. Не получилось. Взялись с другой стороны, тоже напрасно. Удалось это сделать только с третьей попытки. Когда мы ухватились за правый угол надгробия, оно вдруг повернулось, как дверь на петлях, открывая в полу лаз. Пахнуло плесенью, затхлостью, сыростью, было ясно, что в подземелье уже несколько десятилетий, а скорее всего, веков не поступал свежий воздух. Я вспомнил о гробнице Тутанхамона, о том, что люди, вскрывшие ее, стали вскоре умирать по неизвестным причинам. Возможно, и меня ждет такая же участь за то, что я посмею потревожить прах почившего в бозе много веков назад святого Иоанна, или заражусь спорами какого-нибудь грибка, законсервировавшегося здесь с тех времен и смертельного для меня, потому что в моем организме нет против него иммунитета.
– Кто полезет? – посмотрел я на Михаила.
Но можно было не спрашивать, потому что по посеревшему лицу Березина и так было ясно, что он не рискнет спускаться в подземелье.
– Понятно, – проговорил я невесело. – Я думал, историки народ отчаянный, ради науки готовы лезть хоть к черту на рога.
Михаил отмолчался, а я достал из кармана свой мобильный телефон, включил на нем фонарик и, преодолевая суеверный страх, ступил на первую ступеньку уходящей вниз лестницы. По мере того как я спускался, рассеянный луч фонаря освещал все большее и большее пространство, вот показалась грубая каменная кладка склепа, нити вековой паутины, затем противоположная стена с нишей, в которой стоял гроб. Я покрутился вокруг своей оси, освещая пространство склепа, но кругом были голые стены, и никакого даже намека на ларец с сокровищами Колумба.
– Ну, что там? – спросил Березин, присев на корточки на краю лаза.
– Пусто, – проговорил я, не скрывая своего разочарования.
– То есть как пусто?! – сквозь помехи прозвучал в моем ухе голос Егора.
– Ну, как бывает пусто? – внезапно разозлился я из-за глупого вопроса. – Кругом голые стены, и только гроб стоит!
– Загляни в гроб! – раздался не вполне трезвый и насмешливый голос Сильвестрова.
– Вас бы сюда на мое место, – проворчал я, тем не менее подошел к нише, где стоял гроб, приподнял крышку и, посветив в него, заглянул внутрь. Там лежало, собственно, то, что и должно было лежать, – мощи святого Иоанна.
– Ну, как дела? – на сей раз нетерпеливо спросила Тропинина.
– Если ты думаешь, что гроб доверху набит сокровищами Колумба, то ошибаешься. В нем всего лишь скелет, – издевательским тоном произнес я. – Ладно, друзья мои. Выхожу я отсюда.
– Подожди, подожди, – раздались в эфире сразу несколько голосов, а Саша Смольникова умоляющим голоском попросила:
– Ну, Игорь, Игореша, ну, подожди немножко! Посмотри, может быть, там где-то в стенках тайник какой-нибудь есть? Ты глянь, все же сходится: и склеп есть, и мощи есть, должны быть и сокровища.
Я посмотрел вверх, где в проеме маячила фигура Михаила Березина, и меня вдруг передернуло от мысли: а что, если сейчас этот историк вдруг возьмет да и задвинет надгробие на место и похоронит меня заживо в этом склепе? Стараясь не думать о таком печальном исходе моего спуска в подземелье, я все же внял просьбе Александры и принялся обследовать стены склепа, подсвечивая себе фонариком. Постучал ногой по кладке, понадавливал рукой на камни, но, к сожалению, нигде секретных устройств, открывающих какую-либо нишу, не обнаружил.
– Должен констатировать, – сказал я уныло, – что моя миссия по поиску клада Колумба оказалась безрезультатной.
С этими словами я быстро взбежал по ступеням лестницы и только здесь, на поверхности, вздохнул свободно. Слава богу, выбрался из царства Аида живым. В эфире стояла мертвая тишина, все были удручены неудачей, слышалось лишь дыхание и сопение отдельных членов нашей команды, забывших выключить микрофоны. Не знаю, почему, но именно я больше всех ощущал вину за то, что мы не нашли сокровища Христофора Колумба.
– Глупо, конечно, рассчитывать на то, – проговорил я, как бы оправдываясь, – что за пять веков никто не побывал в склепе святого Иоанна, в том числе и историки, – и посмотрел на Михаила: – А насчет изваяния старца, прикрывающего собой десятый по счету камень с секретом, архидиакон Хуан Карлос не упомянул в своем письме, скорее всего, потому, что, когда он перепрятывал в склеп сокровища Христофора Колумба, статуй в усыпальнице еще не было. Их поставили уже после того, как обнаружили, каким образом открывается тайный вход в склеп, забрали оттуда ларец с драгоценностями, а чтобы любопытные, случайно сумевшие разгадать секрет открытия склепа, не тревожили прах святого, поставили по углам усыпальницы статуи, одна из которых и прикрыла собой секретный камень.
В эфире продолжала сохраняться мертвая тишина, словно все меня игнорировали, молчал и Березин, стоявший с хмурым и обиженным видом посреди усыпальницы.
«Да пошли они все подальше, – подумал я со злостью. – С какой стати я должен перед ними оправдываться? Мне следовало бы не чувство вины испытывать, а радоваться тому, что мы не нашли сокровища, не вынесли их из храма, а значит, не совершили никакого преступления. А то, что влезли в собор, так мы же ничего не взяли. Да никто и не узнает, что мы побывали здесь. Хотя не факт, надо еще выбраться из Санта-Лучина без приключений. А потому следует торопиться».
Не дожидаясь помощи Березина, я схватился за угол надгробия и придвинул его к стене до щелчка, свидетельствовавшего о том, что вход в склеп надежно закрыт. Затем направился к статуе, которую тоже стал устанавливать на место. Спохватившийся Березин подошел ко мне и принялся помогать. Вдвоем мы развернули изваяние старца плечом к стене и зафиксировали его в таком положении, повернув в руке статуи ключ.
– Все, мы покидаем усыпальницу святого Иоанна! – сообщил я всем слышавшим меня в эфире членам нашей команды и твердым шагом направился к выходу из усыпальницы.
Мы в обратном порядке прошли коридор, пересекли собор и приблизились к двери.
– Мы выходим из собора! – сказал я, обращаясь к координатору наших действий.
– Выходите, – дал добро Егор, однако уже не столь приподнятым тоном, каким говорил в начале нашей операции по проникновению в Санта-Лучина.
Когда мы с Михаилом оказались во дворе, я сказал Теплякову:
– Можно включать электричество.
– Включай, Николай! – так же вяло дал команду Егор.
За спиной щелкнул электромагнитный замок, запирая двери.
– Твоя очередь, Саша! – продолжил он отдавать команды, обратившись к женщине-хлорофитуму: – Маша, если на твоем посту все в порядке и охранник спит, можешь потихонечку выходить из калитки и двигаться к скиту. Место встречи всех участников нашей операции именно там.
Мы с Березиным быстро пересекли двор и остановились у будки охранника. Он по-прежнему спал, не меняя позы, все так же уткнувшись лицом в стол.
– Мы у ворот собора, – сообщил я Егору. – Дальше что?
– Ты остаешься на месте, Миша может идти в скит.
Березин без лишних слов выскользнул за калитку.
– Саша и Николай покидают свои посты и тоже отправляются в скит, – продолжал распоряжаться тусклым голосом Тепляков – ему явно не хотелось завершать операцию с нулевым результатом. – Как только они минуют двор, Женя с Лерочкой осторожно отклеивают от датчиков движения изоленту и по очереди отправляются к месту встречи группы. Тебе, Игорь, предстоит закрыть дверь, после того как все покинут двор Санта-Лучины, а самому влезть в гостиницу, а потом выйти из нее через черный ход.
– Я покину двор собора иным путем, – заявил я, окидывая изучающим взглядом ворота. – Есть тут у меня одна идейка. Только тебе придется сумку мою с вещами прихватить из номера и привезти ее в отель.
– Как знаешь, – не стал возражать Тепляков. – А сумку я тебе привезу. – Он вздохнул и с сожалением в голосе добавил: – Жаль, что у нас ничего не получилось. Всем спасибо и до свидания, вернусь в отель «Индиана Парк» завтра. – И с этими словами отключил свой микрофон.
Дождавшись, когда мимо меня пройдут Смольникова, Сильвестров, а чуть позже сестры Аксеновы, я сунул в замочную скважину калитки ключ, повернул его, закрывая замок, затем приблизился к будке охранника и открыл дверь. Рослый чернявый страж никак не реагировал. Я осторожно вошел в помещение, приблизился к столу и очень аккуратно положил ключ на столешницу. Затем быстро вышел из комнаты и плотно прикрыл за собою дверь. Интересно, когда охранник очнется, вспомнит ли он о том, что, заходя в свою сторожку, закрывал за собою дверь? Впрочем, после такой дозы наркоза вряд ли. А если обратит внимание, что дверь не закрыта, спишет на свою забывчивость – решит, что просто забыл запереть.
Бросив последний взгляд на двор, где на второй его половине вновь тускло горел свет и пространство перед входом в Санта-Лучина вновь пересекали еле заметные лучи датчиков движения, я подошел к воротам и, используя поперечные брусья, к которым были прибиты с обратной стороны доски, стал быстро взбираться по ним. Достигнув вершины, перевалился на другую сторону, повис на пару секунд и спрыгнул на землю. Надеюсь, никем так и не замеченный, я медленно пересек площадь перед монастырем.
Назад: Глава 15 Проникновение
Дальше: Глава 17 Кто это сделал?