Подозреваемые

Охранник сидел в кресле за ресепшн и, подперев голову руками, слабо пытался бороться со сном. Голова его тяжелела, тяжелела, потом съезжала с ладоней, он вздрагивал, смотрел осовелыми глазами прямо перед собой, снова укладывал голову на ладони, некоторое время таращил глаза, затем голова его опять тяжелела, тяжелела…

Как я подошел, шериф не заметил. Достав из кармана монетку, я постучал ею по верхней столешнице ресепшн.

– Да-да! – встрепенувшись, воскликнул охранник, тщетно пытаясь казаться человеком, у которого сна – ни в одном глазу.

– Джин с тоником и самую толстую сигару! – потребовал я с видом посетителя, пришедшего в бар.

Охранник откинулся на спинку кресла и подавил зевок.

– На сегодня мы уже закрылись, – пробормотал он. – Приходите завтра.

– Для хорошего человека все двери любых заведений должны быть всегда открыты. – Я обошел ресепшн и встал напротив мужчины. – Разговор есть, ковбой!

Охранник вдруг надул губы, отчего его усы распушились.

– Меня, между прочим, Андреем зовут, – проговорил он обиженно.

– Андреем так Андреем, – не стал я спорить. – Только, шериф, нужно сесть как-то за стол переговоров и выкурить трубку мира, а то ты сидишь, а я стою перед тобой, словно студент перед экзаменатором.

Мужчина недобро взглянул на меня из-под кустистых бровей.

– Хорошо, пройдем в мою комнату, – согласился он не очень охотно – видать, все же не нравился я ему чем-то – и поднялся.

– Кабинетом бы уж назвал, чего скромничать? – хмыкнул я и направился следом за Андреем, шагнувшим в комнатку, расположенную рядом с ресепшн.

«Кабинет» охранника представлял собой помещение метра полтора на три. С одной стороны стоял диванчик, на стене висел щит пожарной сигнализации, шкафчик с ключами, рядом – еще какие-то устройства и счетчики. У стены справа располагался стол с одним стулом, сервант и шкафчик для одежды. В комнате стоял затхлый воздух, пахло подкисшей едой, табаком, грязными носками и еще чем-то.

– Ты бы, шериф, кабинет свой иногда проветривал, – посоветовал я, выискивая местечко почище, куда бы присесть. Выбрал затертый засаленный диван и пристроился на нем, на самом краешке.

– Я привык уже, – спокойно ответил Андрей и сел напротив меня на единственный в комнатке стул.

– Перейдем сразу к делу, – заявил я, решив с ходу взять быка за рога. – Вчера вечером окно в комнате заведующей детским садом ты закрывал?

– Ну, я, – несколько озадаченно проговорил охранник. – А что?

Я пропустил вопрос Андрея мимо ушей.

– Как это было? – в свою очередь, спросил я.

– Ну, очень просто, – как человек, не понимающий, что он такого противоправного совершил, медленно и недоуменно произнес шериф. – Я ежедневно вечером делаю обход здания, проверяю с наружной стороны окна, смотрю, не включен ли где свет. А вчера вечером мне показалось, что окно в кабинете Натальи Александровны неплотно прикрыто. Я толкнул его, и оно открылось. Мне пришлось взять ключ от кабинета и пойти закрыть окно.

– И часто окна бывают открытыми? – поинтересовался я.

Охранник пожал плечами.

– Не часто, но бывают. Особенно в летнее время. Оставляют иной раз после проветривания помещений окна и фрамуги открытыми.

Я человек дотошный, как пристану, не отцеплюсь, пока всей подноготной не узнаю.

– А вчера ты в котором часу окно закрыл?

Андрюха, видать, по ночам службу исправно несет – не спит всю ночь, ибо днем зевает все время, в сон его клонит. Вот и сейчас он, в который уже раз, подавил зевок и признался:

– Сразу после того, как вы, поговорив с заведующей, ушли, и она удалилась вслед за вами.

– А открывал его кто, случайно не знаешь? – спросил я, глядя в упор на охранника.

Тот пожал плечами.

– Понятия не имею. Но наверняка Наталья Александровна, кроме нее некому. Тепло эти дни было, вот она и открыла окно, чтобы проветрить.

Я продолжал сверлить охранника взглядом.

– А может быть, ты открыл окно днем, скажем, часиков эдак в десять? Вспомни!

Охранник отрицательно покачал головой.

– Не-ет, я в кабинет заведующей не заходил. У меня и ключа-то от двери не было.

Я покривил в усмешке губы и со скепсисом произнес:

– Я не про внутреннюю дверь, а про окно, которое ты открыл снаружи. Ты знал, что маленькое окошко можно открыть со стороны улицы с помощью ножа, вот взял и открыл, а?

У охранника враз пропало желание не только спать, но и зевать.

– Да вы что? – вытаращил он глаза. – Зачем мне это нужно?

– Как зачем? – Я сделал вид, будто удивился. – Затем, чтобы просунуть руку в окно, открыть изнутри дверь и войти в кабинет заведующей детским садом.

– Ах, вон вы о чем? – догадался Андрей. – Вы хотите сказать, что это я вошел в кабинет Натальи Александровны и украл из него какие-то вещи?

– Именно это я и хочу сказать! – с нажимом проговорил я. – Вот что, Андрюха, давай-ка сознавайся во всем, верни то, что взял в кабинете заведующей, и я обещаю тебе, что мы замнем это дело без привлечения полиции.

– Ага! – вполне искренне возмутился охранник. – Я дурак, что ли, сознаваться в том, чего не совершал? С какой стати я должен брать на себя чужие грехи? Да и нет у меня никаких вещей Натальи Александровны!

– Да ладно тебе, шериф, – я с фамильярным видом подмигнул. – Было дело, взял. Больше некому. Узнал про то, что в кабинете заведующей ценная вещь лежит, не удержался и стянул. С кем не бывает, соблазн штука великая! Короче, все останется в строжайшем секрете, никто из сотрудников ни о чем не узнает. Будем в курсе только Быстрова, ты и я. Признавайся, Андрей, это твой шанс выйти сухим из воды…

– Мне не в чем признаваться! – ушел в полную несознанку охранник. – И вообще, чего ты ко мне прицепился? – вдруг взвизгнул он, переходя на «ты». – Решил на испуг взять? Если есть какие-то доказательства, что я что-то украл, выкладывай, а если нет, то иди отсюда подобру-поздорову. – Шериф с угрожающим видом стал подниматься.

Нет, не вышел у меня наезд на охранника. Не хочет он «колоться». Возможно, и вправду ни в чем не виноват.

– Ладно, ладно, успокойся! – Я сделал жест, будто постучал по несуществующему баскетбольному мячу, усаживая таким образом охранника на место. – Не хочешь признаваться – не нужно. Поговорим по-другому.

Андрей, выражая всем своим видом недовольство моими инсинуациями, снова сел на стул.

– Ну?! – проговорил он нетерпеливо, очевидно, стараясь быстрее покончить с неприятным для него «допросом».

– А скажи-ка, Андрей, где ты был ровно в десять часов утра?

На секунду на лице охранника отразилась растерянность, но он быстро взял себя в руки и бойко ответил:

– Как где?! Конечно же, на посту охраны!

Я хитро улыбнулся:

– И ты это доказать можешь?

– А почему вас интересует именно это время? – чувствуя подвох, спросил Андрей.

Я не стал интриговать, прямо ответил:

– Потому что в десять часов утра и была совершена кража из кабинета заведующей. Так что, если докажешь, что в это время находился на посту охраны, с тебя все подозрения снимаются.

Шериф задумался. Потом его лицо вдруг просветлело, и он воскликнул:

– А-а, вспомнил! Ровно в десять часов пришла бабушка того самого мальчика, что вчера заболел.

– Она может это подтвердить? – быстро спросил я.

– Конечно, – уверенно проговорил охранник. – Она пришла запыхавшаяся и взволнованная из-за болезни внука. С порога поинтересовалась, все ли с мальчиком в порядке. А потом зачем-то спросила, сколько времени. Я ответил, ровно десять часов.

Я не смог скрыть разочарования.

– Ладно, спросим у старушки, – промолвил я с кислым видом и перешел к следующему, очень интересующему меня вопросу. – А как так получилось, Андрей, что запись с видеокамер наблюдения не сохранилась на жестком диске компьютера?

Охранник заерзал, видать, это был очень неприятный для него вопрос.

– Да там проблема небольшая, – произнес он невнятно. – Компьютер время от времени сам перезагружается, и вся старая информация с него стирается. Это бывает редко, но все-таки случается. Вот и вчера комп перезагрузился, и все данные с него стерлись.

– Ничего себе, небольшая проблема! – удивился я. – Запись с компа стерлась, и теперь невозможно определить вора, и это небольшая проблема, по-твоему, шериф?

Андрей смутился:

– Я имел в виду, в компе небольшая проблема.

– На твой взгляд, – поддакнул я. – А на мой – офигительная. Кстати, «лечить» комп не пробовали?

– Как-то руки не доходили до починки компьютера, – словно оправдываясь, проговорил охранник. – Но после вчерашнего случая завхоз связалась с фирмой, оттуда обещали прислать человека, который либо починит жесткий диск, либо заменит его.

Я с осуждением покачал головой.

– Понятно. Гром не грянет, мужик не перекрестится. – Я поднялся. – Давай, показывай свою систему видеонаблюдения.

– Пойдемте, – вновь переходя на «вы», проговорил охранник и тоже встал.

Мы вышли с ним в фойе. В нем по-прежнему было тихо, пустынно и по сравнению с берлогой охранника – свежо. Наконец-то можно вдохнуть полной грудью. Что я с великим удовольствием и сделал. Затем внимательно осмотрел систему видеонаблюдения. В общем-то, ничего необычного в ней не было. Крепящийся к боковой стене с помощью шарнирного кронштейна монитор, который можно разворачивать под различным углом, установленный на нижней столешнице за стойкой видеосервер, ну, и камеры видеонаблюдения, расположенные в различных точках детского сада. У нас в ДЮСШ на охране была подобная система видеонаблюдения, я в общих чертах представлял ее работу, и если бы посидел за пультом охраны детского сада, то наверняка разобрался бы в предназначении различных кнопок видеосервера, но зачем это делать, если рядом хозяин оборудования?

– Давай-ка, ковбой, покажи поочередно обзор всех видеокамер, – потребовал я у охранника.

Тот молча сел в офисное кресло за ресепшн и нажал на одну из кнопок, расположенных в ряд на видеосервере. С задержкой на секунду на экране монитора появилась цифра 1, обозначающая порядковый номер видеокамеры, а затем возникло пространство перед входом в детский сад.

– Ясно, – махнул я рукой как человек, который не увидел ничего мало-мальски интересного. – Давай дальше.

Андрей понял, что от него требуется. Он стал нажимать на кнопки на видеосервере, и на мониторе одна за другой стали появляться картинки различных участков местности и помещений, передаваемые с видеокамер. Я насчитал девять установленных по периметру детского сада видеокамер и шесть – внутри здания: в фойе, в актовом зале, на лестницах и в гардеробе. Что самое интересное, восьмая видеокамера передавала отличную картинку с внутреннего дворика именно с той стороны, где была расположена дверь в кабинет заведующей детским садом. Эх, если бы видеосервер не перезагрузился сам по себе, я бы сейчас имел запись человека, проникшего в кабинет Быстровой и похитившего драгоценности. Глупость, конечно, я говорю, ведь если бы запись деяний воришки (пардон, учитывая стоимость украденного – вора и даже ворюги) имелась в распоряжении Быстровой, она бы ко мне не обратилась, а решила бы все с вором сама.

В этот момент из двери, ведущей в основные помещения детского сада, в фойе собственной персоной вошла Быстрова. Она посмотрела на меня взглядом бродячей дворняги, выпрашивающей у ресторатора кость. Иди уже, родная, иди, нет у меня пока для тебя вестей ни хороших, ни плохих. Заведующая подавила вздох разочарования и поплелась к своему кабинету. Я с задумчивым выражением лица глядел ей вслед, разглядывая ее превосходную фигуру. Да уж, заместители мэра умеют выбирать любовниц.

Когда молодая женщина взялась уж было за ручку двери, мне в голову пришла одна интересная идея.

– Наталья Александровна! – обратился я к Быстровой.

– Да! – воскликнула она с живейшим интересом и оборотила ко мне свое миловидное лицо, очевидно, рассчитывая на какую-нибудь подачку в виде сообщения о ходе событий в розыскных мероприятиях.

Не хотелось мне в очередной раз развивать ее радужные надежды на скорейшую поимку преступника, но что делать – ход следствия требует.

– Можно попросить вас об одном одолжении? – Я направился к молодой женщине, дабы оказаться вне зоны досягаемости ушей охранника, а когда приблизился, сказал: – Я хочу, чтобы вы сейчас пошли в актовый зал и встали именно на том месте, где вам вчера Варламов передал пакет с драгоценностями.

Быстрова посмотрела вопросительно, однако не дождалась от меня пояснений и молча направилась в проход, где располагались двери актового зала. Я же двинулся к ресепшн.

– Андрей, – сказал я, – пожалуйста, включи-ка мне камеру, установленную в актовом зале.

Он нажал на какую-то кнопку на видеосервере. На мониторе возникло изображение как раз того момента, когда заведующая, уже миновав зал, приблизилась к сцене. Ее хорошенькая головка мелькнула и исчезла за пределами видимости камеры. «Да, высоковато камера установлена, – подумал я. – Ни охранник, ни кто-либо из артистов, окажись случайно рядом с монитором, не могли видеть, как Варламов передавал Быстровой пакет с драгоценностями. Но, черт возьми, тогда откуда же преступнику стало известно о том, что заместитель мэра передал своей любовнице диадему с бриллиантами и шкатулкой?.. Ха, если бы знать ответ на этот вопрос, то можно считать, половина дела на пути к поимке преступника сделана!.. Ищи, Игорек, ищи!»

Я легонько стукнул охранника по плечу и усмехнулся:

– Ладно, ковбой, неси службу бодро, ничем не отвлекайся! Кстати, кража – косяк вашего ЧОПа и твой лично. Недоглядел ты, шериф! Так что я бы на твоем месте сделал все, чтобы реабилитировать себя и помочь отыскать краденое. Ну, пока-пока!..

Оставив охранника размышлять по поводу моих слов, я направился в коридор, где был главный вход в актовый зал. Дверь была приоткрыта, я открыл ее шире и заглянул внутрь. Заведующая детским садом стояла с правой стороны у сцены, очевидно, чувствуя себя неловко. Действительно, выглядела она глуповато, стоя в абсолютно пустом зале, не зная, для чего здесь стоит, какую ей позу принять и куда деть руки.

– Спасибо, Наталья Александровна, вы мне очень помогли, – сказал я и, чтобы Быстрова не чувствовала себя идиоткой, которую как девочку разыгрывают, заставляя выполнять дурацкие поручения, приоткрыл завесу тайны ее стояния в одиночестве в пустынном зале: – Так, пришла одна идея относительно того, как преступнику стало известно о переданных вам драгоценностях, но моя гипотеза не подтвердилась. Пойдемте к вам в кабинет, мне хотелось бы кое-что проверить.

Заведующая, явно испытывая облегчение от того, что ее странная роль у сцены завершилась, довольно резво сорвалась с места и быстро покинула актовый зал. Я, еле поспевая за ней, отправился следом. Мы стремительно миновали фойе и вошли в кабинет Быстровой. Если бы на мне был белый халат, как и на заведующей, мы со стороны, наверное, напоминали бы профессора и ассистента, спешащих к больному. Но в кабинете нас ждал не умирающий больной, а животрепещущая проблема, которой необходимо было всерьез заняться.

– Наталья Александровна! – Я подошел к столу, уже привычно уселся на место заведующей и потянулся к телефонной трубке. – Назовите, пожалуйста, мне номер телефона бабушки того мальчика, что вчера заболел. У вас ведь наверняка есть список телефонов родителей детей.

– Да, да, конечно, – засуетилась Быстрова. Она приблизилась к столу и принялась выдвигать ящики в поисках, очевидно, того самого списка.

– Вот, – молодая женщина наконец-то разогнулась и положила на стол несколько листков бумаги, скрепленных степлером. – Фамилия мальчика Васильев Саша. – Наманикюренный и покрытый не очень ярким лаком пальчик заведующей проехался по списку сверху вниз и остановился в конце первого листа. – Зовут бабушку Татьяна Викторовна. А номер телефона…

Она продиктовала мне цифры, а я набрал их на телефонном аппарате. Приложив трубку к уху, в течение полминуты слушал гудки, потом в трубке щелкнуло, и довольно молодой женский голос проговорил:

– Алло?!

Я уже составил в голове примерный план разговора, поэтому уверенным тоном заговорил:

– Добрый день! Квартира Васильевых?

– Да, – чуть растерянно произнесла женщина.

– Вы бабушка Васильева Саши Татьяна Викторовна?

– Да, – еще больше растерявшись, ответили на том конце телефонного провода. – Что вам угодно?

Люди обычно пугаются, когда им звонят и говорят вот так официально, и я смягчил тон:

– Вы не беспокойтесь, все в порядке. Я звоню вам по долгу службы. Извините, что отвлекаю вас по пустякам, но я из частного охранного предприятия, и у меня к вам пара вопросов по поводу нашего охранника, несущего службу в детском саду «Теремок».

– Какое отношение я имею к вашему охраннику? – изумилась женщина.

Я предвидел этот вопрос и бойко ответил:

– Собственно говоря, никакого. Отношение к нему имею я, поскольку являюсь его непосредственным начальником. Понимаете, Татьяна Викторовна, Андрей, охранник нашего частного охранного предприятия, провинился. У нас есть сведения, что вчера он не был на своем рабочем месте, то есть на ресепшн. У нас за такие вещи строго наказывают. Но Андрей утверждает, что в 10 утра находился у входной двери, и в качестве доказательства, что это было именно так, ссылается на вас. Якобы вы именно в это время видели его в холле. Это правда?

Татьяна Викторовна несколько секунд молчала, очевидно, прикидывая что-то в уме, затем выдала ответ, причем тоном мамочки, пытающейся выгородить провинившегося сына-шалуна. Видать, перепутала меня со своим мальчиком Сашей.

– Ну-у, вы очень суровы к своему работнику, – зачем-то прогнусавила она. – Насколько я знаю, охранник нашего садика парень порядочный и ответственный. В какое бы время я ни приходила в детский сад, он всегда находится на своем рабочем месте. Вот и вчера, когда я пришла забрать заболевшего внука, он стоял у ресепшн.

– В котором часу это было? – поспешно спросил я.

– В десять часов утра, – твердо, как человек, ничуть не сомневающийся в правоте своих слов, ответила Васильева.

– Вы уверены? – продолжал настаивать я на более четком ответе, не желая с ходу верить женщине.

Видимо, Андрюха был кумиром бабушек детей из «Теремка», потому что Татьяна Викторовна еще мягче, словно убеждая меня, проговорила:

– Конечно, уверена! Когда я вчера вошла в садик, то поинтересовалась у охранника, который час. Я очень торопилась забрать внука, мне воспитательница сказала, чтобы я быстро приехала. Вот я и примчалась, потому машинально и спросила, который час. Мне хотелось знать, сколько времени я была в дороге с тех пор, как из дому вышла.

Что ж, вопросов к бабушке у меня больше не было. Я вздохнул: уж очень мне не хотелось вычеркивать охранника из списка подозреваемых. Не нравился он мне.

– Ладно, – проговорил я, стараясь скрыть свое разочарование. – Спасибо, Татьяна Викторовна, за оказанную помощь.

– Да ну, что вы! – отмахнулась заступница охранников всея Руси. – Я была рада помочь вам.

– И напоследок, Татьяна Викторовна, я был бы невоспитанным и черствым человеком, если бы не поинтересовался здоровьем вашего внука. Как здоровье мальчика?

Я посмотрел на стоявшую рядом со мной, внимательно слушавшую наш с Васильевой диалог Быстрову, и по ее одобрительному взгляду понял, что поступаю правильно, задавая подобный вопрос.

Проявлением интереса к здоровью ее внука была довольна и Татьяна Викторовна, это было ясно по умильному тону, каким она со мной заговорила:

– Ой, не беспокойтесь, с Сашенькой все в порядке. Сегодня он чувствует себя намного лучше. Рвоты нет, и он веселый, но мы подержим его на всякий случай пару дней дома. А врач сказала, что у него было несварение желудка, но это не страшно, у детей подобное бывает…

– Отлично, Татьяна Викторовна, не передерживайте мальчика дома. Ему необходимо общение с детьми, да и друзья заждались его. Выздоравливайте!

С этими словами я положил трубку.

– Ну, что ж, – проговорил я и взглянул на Быстрову, всем своим видом давая понять, что недоволен только что произошедшим разговором. – У охранника есть алиби.

А заведующая детским садом, наоборот, была крайне довольна, очевидно, тем, что среди ее сотрудников не оказалась крысы.

– Это же здорово, что подозреваемых осталось всего три человека – водитель группы актеров, и мужчина и женщина артисты, и все они сторонние люди, – проговорила она чуть ли не весело.

Я покачал головой и, размышляя о своем, сказал:

– Да, как говорят в старых добрых детективах – круг подозреваемых сужается.

– Я с самого начала так и думала, что драгоценности украли артисты, – доверительным тоном поведала Быстрова. – У нас раньше никогда случаев воровства не было.

«Если думала, то какого же черта не вычислила их и не разоблачила?» – задал я мысленно вопрос заведующей детским садом, но вслух произнес:

– Конечно, логичнее всего было бы сразу предположить, что драгоценности увели выступавшие в детсаду артисты, но раньше у нас не было оснований их подозревать. А когда мы методом анализа и проверки алиби исключили невиновных, основания появились. – Я спохватился: – Извините, чего это я сижу, тем более на вашем рабочем месте, а вы стоите! Садитесь, пожалуйста!

С этими словами я поднялся, уступая место за письменным столом Быстровой, но молодая женщина начала отнекиваться:

– Что вы, что вы, Игорь Степанович, сидите! Вы же работаете по моей просьбе, и мой кабинет в полном вашем распоряжении.

– Нет, нет, Наталья Александровна, садитесь, – проговорил я тоном, не терпящим возражений. – Вам сейчас нужно будет воспользоваться служебным телефоном и кое-куда позвонить.

На сей раз Быстрова возражать не стала. Она с готовностью уселась на свое рабочее место и вопросительно взглянула на меня.

– Я вас слушаю!

Я встал с торца стола, оперся ладонями о столешницу и заявил:

– Я бы хотел начать знакомство с группой артистов кукольного театра с Нины Стороженко.

От удивления брови заведующей детским садом приподнялись, а глаза увеличились.

– Вот как?! – невольно хмыкнула она. – Но ведь Стороженко в то время, когда похитили драгоценности, находилась на сцене. У нее алиби, зачем вам нужно проверять причастность к краже невиновного человека.

Я снисходительно улыбнулся.

– Я же не сказал, что хочу проверить невиновного человека, – заговорил я с заведующей детским садом, как с несмышленой девочкой. – А сказал, хотел бы начать знакомство с группой артистов со Стороженко. Дело в том, что мы не можем беседовать со сторонними людьми так же, как с вашими сотрудниками, зависящими от работодателя, то есть от вас. А уж тем более не имеем права допрашивать их. В лучшем случае они пошлют нас подальше, а худшем – обратятся в полицию с жалобой на неправомерные действия с нашей стороны. Но даже если мне и удастся поговорить с подозреваемыми на интересующую нас тему, то вор насторожится, и все равно разговора в нужном мне русле не получится. Поэтому я и хочу встретиться с Ниной Стороженко как не имеющей к расследованию никакого отношения. Она к краже непричастна, не ведает о ней и, естественно, будет вести себя непринужденно, авось тогда я и смогу получить о водителе, артисте и артистке кое-какую необходимую мне информацию.

Заведующая детским садом подумала и изрекла:

– В общем-то, вы все верно решили. Что я должна сделать?

Глядя в прекрасные глаза заведующей, я сказал:

– Мне бы хотелось, чтобы вы разыскали Стороженко и под каким-либо предлогом пригласили ее в детский сад к определенному времени, чтобы я смог где-нибудь ее перехватить и якобы случайно познакомиться. А дальше уже мои проблемы…

Быстрова кивнула на телефон.

– Вы хотите, чтобы я позвонила именно по городскому телефону Стороженко домой или на работу. Я правильно поняла?

– А у вас есть номер ее мобильника? – оживился я.

– Конечно, есть. Я же с нею договаривалась о спектакле в нашем детсаду, и, разумеется, она дала мне номер сотового телефона.

– Звоните!

– Экономить не буду, – хмыкнула Быстрова. – Позвоню со своего мобильника, а не с городского телефона.

Она отодвинула городской телефон, достала из кармана халата мобильник и принялась рыться в записной книжке в поисках нужного номера телефона. Я же скроил дурацкую угодливую мину, видимо, полагая, что именно таким образом должен оправдываться за горячо любимого мной завуча ДЮСШ Колесникова, позволившего себе сделать в адрес Быстровой замечание, что она дюже экономная особа и звонит нужным ей людям не по сотовому телефону, а по городскому, отвлекая тем самым тренера от тренировки. Но и заведующая детсадом хороша – злопамятная особа!

Быстрова же между тем отыскала в книжке нужный контакт и, активировав его, приложила трубку к уху.

– Алло! – сказала она после паузы. – Нина?! Здравствуйте, Нина! Вас беспокоит заведующая детским садом «Теремок» Быстрова Наталья Александровна… Узнали?.. Отлично!.. – Быстрова мило улыбнулась, глядя куда-то мимо меня, предназначая улыбку собеседнику. – Говорить можете?.. Я вас не отвлекаю, от творческого процесса, скажем, репетиции или, не дай бог, спектакля?.. Нет?! Это хорошо, что не заняты, и тем не менее много времени я у вас не отниму… – Молодая женщина, все еще продолжая мило улыбаться собеседнице, бездумно пялилась то на стену, то на меня, то в потолок. – Извините, а вы где сейчас находитесь?.. – задала она вопрос и, очевидно, чувствуя себя неловко за чрезмерное и, в общем-то, неуместное любопытство, потупилась. – Дома?! А не могли бы вы подъехать сегодня ко мне на работу? – наконец-то приступила Быстрова к главной части затеянного с актрисой кукольного театра разговора. – Нет, Нина, необходимости особой сегодня встречаться нет, но очень хотелось бы вас повидать… Видите ли… – судя по возникшему задумчивому выражению на лице молодой женщины, предлог для встречи она сочиняла на ходу. – Нам всем в детсаду понравился ваш спектакль, и мы хотели бы заключить с вами договор еще на одно представление. Ну, я и хотела бы с вами лично встретиться и обговорить детали нашего с вами сотрудничества… Ах, сегодня не можете?! – после паузы разочарованно проговорила Быстрова. – Жаль, но я вас понимаю. Работа превыше всего… Хорошо, давайте встретимся в другой день… Да-да, я вам завтра позвоню после обеда, – заторопилась Наталья Александровна, заканчивая разговор. – До встречи, Нина!..

Отключив мобильник, заведующая развела руками:

– Ну, вот, Игорь Степанович, я не сумела выполнить ваше поручение, пригласить Стороженко в детский сад. Она занята – у нее дома в гостях подруга. А к четырем часам Нина отправляется на работу, так что приехать сейчас никак не может.

Нет, вогнать меня в тоску не так-то просто, если именно это пыталась сделать Быстрова. Я, наоборот, повеселел.

– Если гора не идет к Магомету, Магомет сам пойдет к горе. – Я глянул на наручные часы – было около полудня. Перевел взгляд на молодую женщину. – Адрес Нины Стороженко у вас есть?

– Увы, Игорь Степанович, нет, – тоном провинившегося человека ответила Быстрова.

Я не унывал.

– Не беда, Наталья Александровна, в нынешний век интернетизации, я думаю, узнать адрес не проблема, тем более что у нас есть фамилия, имя и номер телефона абонента. – Я ткнул пальцем в лежавший на столе ноутбук. – Открывайте!

Быстрова безропотно отложила мобильник, который вертела в руках, на стол и, придвинув к себе ноутбук, открыла крышку. Я, недолго думая, перетащил стул от стены к креслу заведующей и присел рядом с нею.

Пальчики Быстровой пробежались по клавиатуре, и на вспыхнувшем экране монитора появилась заставка поисковика «Яндекс». Тут уж я взял инициативу в свои руки – придвинул ноут к себе и застучал пальцами по клавиатуре. Интернет забит всевозможными телефонными справочниками, в том числе и нашего города, потому я без особого труда нашел один из них, ввел в поисковое окно справочника требуемые системой сведения об абоненте и вскоре получил нужный мне результат. Стороженко Нина Андреевна проживала по адресу: улица Воскресенская, дом 10, квартира 240.

С помощью все того же «Яндекса» я отыскал на карте нужный мне адрес. К моим услугам у Быстровой имелся принтер, стоявший рядышком со столом в шкафу, так что через пару минут у меня в руках был фрагмент карты с указанием улицы и дома Нины Стороженко. В отличие от детского сада дом артистки кукольного театра находился неподалеку от моей работы.

Осталось выяснить еще один немаловажный для меня вопрос. Я понятия не имел, как выглядит Стороженко, а следовательно, не смог бы опознать ее на улице. Но и этот вопрос не стал проблемой – снова Интернет выручил. Мы с Быстровой вышли на сайт кукольного театра, отыскали вкладку «Труппа», и там среди артистов кукольного театра нашли Нину Стороженко.

Кхм, да-а-а… видал я в своей жизни страшных девиц, но вот чтобы артисток… Хотя для актрисы кукольного театра внешность не главное, я так думаю. Они же не лицо свое показывают на сцене, а руки, на которых куклы. Но тем не менее можно было бы при приеме в театральный институт учитывать внешние данные кукольников. Все же с детьми работать приходится, чего пугать-то?..

Худой, одетой во все черное девице, а возможно, и старой деве, смотревшей на нас с Быстровой с фотографии, я бы дал лет тридцать. Впрочем, отошли те понятия, когда тридцатилетняя девица старой девой считалась, сейчас и за тридцать лет замуж не торопятся. Да вот только кто их уже в жены-то берет?.. У нее было длинное лицо, крючковатый нос, вытянутый подбородок, скулы… как бы поточнее выразиться – не выпуклые, как у обычных людей, а будто вогнутые, что ли. Брови класс: густые и словно вырезанные из шкуры какого-то зверя, а затем намертво приклеенные чуть ли не на середину низкого лба, отчего вид у Стороженко был удивленный и в то же время восхищенный. Короче, Милляр в образе Бабы-яги по сравнению с нею Аполлон Бельведерский. Хотя были у Нины и положительные внешние данные. Волосы, например – длиннющие, шелковистые, черные, как жаркая южная ночь, ну, и глаза… бездонные, большущие, как два блюдца, темные, как шоколад и… чуточку печальные, словно у ангела, глядящего с иконы. О господи, вот дал же ты мне воображение, неизвестно что в людях чудится!

Я на всякий случай распечатал на принтере фотографию Стороженко, сунул ее и фрагмент карты с расположением дома артистки в карман и отправился в ДЮСШ на тренировку.