Глава 10

– Во, чего пишут. – Айфоныч ткнул в айпад и с чувством процитировал: – Мир находится на грани невиданного экономического кризиса, куда более серьезного, чем Великая депрессия. Самый большой удар будет нанесен по так называемой инновационной экономике, надутым секторам, включающим производство программного обеспечения, различных гаджетов.

– Да, брателло, не видать тебе нового айпада, – хмыкнул Йог.

– Афоня, как же ты это переживешь? – всплеснула руками Принцесса. – Ты ж засохнешь, как цветок в пустыне.

– А чего вы лыбитесь? Вам нравится в каменном веке при лучине? Вы вообще пещерные люди, вам чужды достижения цивилизации.

– Чего ты суетишься? – осуждающе произнес Йог. – Вся наша жизнь игра.

– Компьютерная, – поддакнул Айфоныч.

– Сам ты компьютерный. Вот что было до того, как ты появился на свет?

– Все было, – буркнул Айфоныч. – Кроме меня.

– Душой прикинь, а не разумом. И поймешь, что такого быть не может. Мы – это весь мир. Всегда были, есть и будем. Переходим из жизни в жизнь, чтобы принять участие в бесконечной игре.

– Харе кришна, – взметнул руку в нацистском приветствии Айфоныч.

– Вот тебе и харя, – снисходительно, как мудрец ребенку, произнес Йог. – Это все данность. Как восход солнца. Имеющий глаза видит.

– Обоснуй, как уголовники говорят, – потребовал Айфоныч.

– Да элементарно. Ты слышал, память гипнотизеры о прошлых жизнях восстанавливают?

– Я много чего слышал. А ты пробовал?

– Не пробовал.

– Ну а чего тогда без толку трындеть?

– А поспорим, что попробую и все подтвердится?

– А поспорим! – азартно воскликнул Айфоныч.

– На «Хеннесси»?

– На «Хеннесси».

– Разбей, – потянули руки к Принцессе.

– Ну, идиоты, конкретно, – с этими словами она разбила руки.

– Господи, где ты, карательная психиатрия? – покачал головой Капанадзе, зашедший в кабинет в разгар диспута и любовавшийся со стороны этой сценой.

Айфоныч густо покраснел, а Йог сделал вид, что печатает постановление о ходатайстве перед судом о производстве ОРМ «Снятие информации с технических каналов связи». Типа, человек работает, а вы со своей карательной психиатрией.

– Настя, тебе партийное задание особой важности. На проходной ждет мужчина. Вернигора – это фамилие его. Приведи сюда. – Капанадзе протянул Принцессе заполненный бланк заявки на проход в здание.

– Есть, шеф. – Принцесса схватила пропуск и деловито осведомилась: – А кто это?

– Водитель Мопса.

– Может, он его и того, бритвой по горлу, – воодушевилась Принцесса.

– Попридержи коней, Настена, – хмыкнул Капанадзе.

– Поняла.

– Он придет, вы валите из кабинета без разговоров.

Вскоре Принцесса гордо вплыла в кабинет в сопровождении здоровенного, двухметрового, красномордого дылды лет сорока пяти в бедненьком, но чистеньком коричневом костюме и белой рубашке с синим галстуком.

– З-здравствуйте, – икнув, произнес он.

Капанадзе представился в ответ, щелкнул пальцами, и братва разбрелась кто куда.

– Присаживайтесь.

Вернигора уселся на краешек стула и выпрямился так, будто кол проглотил.

– Вернигора Алексей Онуфриевич, так? – осведомился Капанадзе.

– Так точно. – Посетитель извлек из нагрудного кармана и протянул паспорт в целлофановой обертке.

– Вы водителем были у Льва Гольдина?

– Так точно, товарищ подполковник. – Посетитель был скован донельзя, а глаза у него были настороженно-запуганные.

– Где служил? – осведомился Капанадзе, возвращая посетителю паспорт.

– В псковской дивизии ВДВ. Инструктор по парашютным прыжкам.

– Прапорщик?

– Так точно.

– Расслабься, десант. Чего напрягся?

– Ну так… – Посетитель замялся.

– Нимфа, которая тебя встречала, наговорила, что тебя здесь расстреляют?

У Принцессы был грешок – доводить посетителей до белого каления.

– Нет. Но…

– Расслабься, прапорщик. – Капанадзе вытащил сигареты из стола: – Куришь?

– Немножко. Если разрешите.

– Так, давай на ты, я даже немного младше по возрасту.

– Как скажете.

Они закурили, в кабинете, что по нынешним временам приравнивается к мздоимству и убийству задержанных. Последние годы в МВД были изданы самые суровые приказы о жесточайшем пресечении фактов курения в местах, не отведенных для этого пагубного занятия. После чего зачастили комиссии, которые ходили по кабинетам и принюхивались – а вдруг какой-то негодяй и конченый для социума субъект в коварстве своем беспредельном тайно засмолил на рабочем месте поганую сигарету. На Петровке для курения отвели одно место, да и то на улице. И никого не волнует, что для установления психологического контакта с допрашиваемым иной раз одна сигарета лучше, чем неделя увещеваний и угроз.

Так что Капанадзе совершил тяжкое преступление – закурил в рабочем кабинете. Притом с отягчающими обстоятельствами – дал закурить гражданскому лицу, тем самым подвергнув его риску рака легких и безвременной кончины.

Прием сработал – посетитель немножко расслабился. И в его движениях, тоне голоса начала проступать деревенская обстоятельность.

– Бояться тебе тут нечего, – вещал Капанадзе. – А вот мы в твоей помощи нуждаемся.

– Ну чем могу…

Через несколько минут они уже разговаривали почти по-приятельски.

– Шеф без меня предпочитал никуда не ездить, – расписывал свою работу Вернигора.

– Почему?

– Да я у него и как телохранитель. Выручил его несколько раз.

– Когда? – заинтересовался Капанадзе.

– Помню, пару лет назад мы в Питер катались. По дороге в ресторане около трассы на нас местная братва наехала – что-то им не понравилось или деньги хотели. Ну и…

– И что?

– Да ерунда, их всего-то четверо было, – скромно пожал широченными плечами бывший прапорщик ВДВ. – Еще пару раз выручал. В Смоленске, когда у шефа ну очень крутой загул был, какие-то наркоманы в клубе к нему задрались. Только они как-то быстро кончились… Он меня на все встречи потом возил.

– Платил хоть ничего?

– Платил. Нормально. Хоть и не особо. Прижимистый он. Скуповат.

– А что работал тогда у него?

– Ну, вроде как бы отвечал за него.

Да, судя по всему, Мопс умел использовать людей за три копейки, играя на благородных человеческих порывах и доброте душевной.

– То есть без тебя он ездил только на встречи с хорошим знакомым, где безопасно?

– Вроде того, – кивнул Вернигора. – Кроме последнего раза…

Да, в последний раз Мопс не воспользовался услугами своего водителя. Просидел допоздна на работе. Принял звонок на рабочий телефон с левого мобильника с сим-картой на неустановленное лицо. И ушел пешком. Его ждал кто-то хорошо знакомый.

– Интересно, – кивнул Капанадзе. – Леха, а помнишь, как ты месяц назад своего босса от киллера отбил?

Вернигора нахмурился, его лицо пошло еще более красными пятнами, он глухо произнес:

– Чего-то не припомню.

– Ой, Леша, только не говори, что этого не было… Чего боимся?

– Ну, типа недонесение, – проблеял посетитель.

– Ах, не смеши меня, мне и так смешно. Пишешь мне объяснение, что решил добровольно заявить о факте преступления… Тебе Гольдин запретил об этом говорить?

– Запретил.

– А теперь нет его. И нам надо в этом деле досконально разобраться.

– Тогда ладно. Дело так было…

Вернигора в красках расписал происшедшее. В тот вечер они колесили по Москве по неожиданно свалившимся на Мопса делам часов до одиннадцати вечера. Въехали в совершенно пустой двор на Остоженке. Мопс вышел из машины и направился к своему подъезду. Водитель, как обычно, ждал за рулем, когда босс войдет в подъезд – дальше можно не беспокоиться. До дверей квартиры Мопс провожать себя запрещал, даже когда находился в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения, что, увы, иногда случалось.

Гольдин уже взялся за ручку подъездной двери, когда все и началось. Откуда-то из-за угла нарисовалась кряжистая фигура, и движения были какие-то обезьяньи – впечатление, возможно, создавалось из-за того, что руки были непропорционально длинные. Вернигора определил, что в руках у незнакомца возник пистолет с глушителем. И сделать было уже ничего нельзя – он просто не успевал прикрыть шефа.

Тогда бывший прапорщик ВДВ сделал единственное, что мог в этой ситуации. Распахнул дверцу и диким голосом, как когда-то в Чечне, рыкнул:

– Ложись!

Мопс от неожиданности пригнулся. Киллер вздрогнул. Послышался хлопок, но пуля прошла над головой жертвы.

А в руке бросившегося вперед Вернигоры уже возник пистолет – обычный газовик. Один за другим захлопали выстрелы. Громкие – на слух, почти как у настоящего огнестрельного оружия.

Этот финт спас и Мопса, и его водителя. Киллер мог спокойно перевести дух от неожиданности и уложить обоих. Но, похоже, он решил, что лупят в него боевыми патронами. И нервы не выдержали. Он растворился во тьме московских дворов так же неожиданно, как и возник.

Заявлять в полицию Мопс отказался категорически. Объявил, что это его проблема и он решит ее сам. Однако в течение недели он сумел пристроить своего водителя в какой-то ЧОП и сделать ему лицензию охранника, в результате чего у того теперь под мышкой был не газовый, а настоящий пистолет «ИЖ-71». И теперь Вернигора сопровождал его не только на сомнительные встречи, а везде. Кроме последнего рокового вечера. А таких совпадений не бывает.

– Что за оружие было у киллера, не рассмотрел? – без особой надежды спросил Капанадзе.

– Рассмотрел. Я одно время в разведке служил. И что такое «ПБ» – пистолет бесшумный, знаю.

– Редкое оружие. – Капанадзе почуял след.

А ведь это может быть зацепкой. И он знает, с какой стороны тут зайти.