34

Я не мог дождаться окончания рабочей недели. Я считал дни, часы, минуты. Моя поездка с Викторией в Вологодскую область на ферму ее отца, задержка в связи с ее похоронами, и вот теперь все мои мысли, направленные на новое преступление, отняли у меня уйму времени. Я почти забросил все дела. Моя фирма несла колоссальные убытки. В первую очередь мое бездействие повлияло на финансовую прибыль торговых точек, разбросанных по Кольскому полуострову. Уже один продуктовый магазин, находящийся чуть ли не в центре Североморска, был на грани банкротства. Точно такие же магазины, расположенные в Оленегорске, Мончегорске и Кировске, еле держались на плаву. Их генеральные директора были в панике. Из-за отсутствия нового товара они несли колоссальные убытки. Еще была возможность поправить положение, но у меня не было соответствующего настроения. Я был готов смириться с любыми финансовыми потерями, лишь бы достичь намеченной цели. Теперь я действительно спал и видел Данилу Лугового в гробу и в белых тапочках!

В воскресное утро, специально приехав в загородный коттедж, я, как никогда, был встревожен. У меня на рабочем столе лежал билет на самолет. Каждое мое движение, каждый шаг, чуть ли не каждое слово были продуманы до мельчайших подробностей. Я заранее отпустил сторожа, позволив ему раньше времени уйти с работы. Причем сумел подстроить таким образом, чтобы он сам попросил меня предоставить ему возможность как следует отдохнуть в выходные дни. Степаныч должен был ждать меня в лимузине возле коттеджа ровно за час до вылета самолета. Ошибки, допущенные во время первого преступления, не прошли даром. Я стал более осторожен и осмотрителен. Правда, я так и не узнал, почему отец Виктории заподозрил что-то неладное и чуть ли не лишил меня жизни. Теперь я был более опытен и не столь наивен. Я был уверен, что мое новое преступление будет совершенно идеальным. Я даже испытывал возвышенное чувство гордости за собственную изобретательность. Разумеется, по ходу дела могли возникнуть непредвиденные обстоятельства. Данила Луговой, несмотря на мое предупреждение, мог прийти не один. Это не входило в мои планы. Тогда мне бы невольно пришлось отменить досконально обдуманный мною сценарий. Несомненно, мне бы точно так же пришлось отменить вылет в Калифорнию. По совести говоря, мне там вообще нечего было делать. Я взял билеты с единственной целью, чтобы обеспечить себе безупречное алиби.

Насколько я успел узнать Данилу Лугового, он был весьма пунктуальным человеком. Если я назначил ему встречу на одиннадцать часов, то он и появится именно к этому времени. В крайнем случае, минуты на три раньше, но уж никак не позже. Чем ближе наступал этот долгожданный момент, тем тревожнее было у меня на душе. Я постоянно смотрел на часы.

Десять пятьдесят… Данилы все еще нет. Я начал злиться и теряться в догадках. У него могла появиться не одна тысяча уважительных причин, по которым он мог отложить нашу встречу. В конце концов, он мог не прийти по состоянию здоровья. Единственная причина, которую я даже не допускал, – он явно не мог позабыть о нашей встрече, засидевшись в каком-нибудь баре с молоденькой шлюшкой. Данила практически был непьющим человеком. В какой-то степени это обстоятельство осложняло мою задачу. Согласно моему плану он должен был напиться до потери пульса, или, как говорится, до поросячьего визга.

Десять пятьдесят пять… У меня по телу бегут мурашки. Такое ощущение, что я босыми ногами наступил на муравейник. Я нервно расхаживаю по гостиной.

Десять пятьдесят шесть… Я сверил наручные часы с будильником, стоящим на тумбочке. Мне не хватает воздуха. От волнения я начинаю задыхаться. Я прислушиваюсь к каждому стуку на улице. Легкое шуршание маленьких крылышек пернатых пичужек отдается в моем сознании хлопаньем орлиных крыльев. Скрежет ветки дерева по стеклу я воспринимаю как скрежет тормозов.

Десять пятьдесят семь… Я уже сомневаюсь в том, что вообще увижу Лугового на пороге моего коттеджа. Я мог недооценить его ум и проницательность. Вероятно, у него все-таки были причины разговаривать со мной в моем офисе с вызывающей небрежностью. Не подав мне на прощание руки, он практически не только унизил меня, но и пренебрег мною как человеком, стоявшим выше его на несколько иерархических ступеней. Он решил показать, что я недостоин его рукопожатия.

Десять пятьдесят восемь… Я машинально посмотрел на мобильный телефон. Возникло желание позвонить в авиакомпанию и отказаться от вылета. Идея показалась чересчур навязчивой и поспешной. У меня еще теплилась надежда и был шанс встретиться с моим злейшим врагом. Я достал из бара коньяк и до краев наполнил рюмку.

Десять пятьдесят девять… С Данилой явно что-то случилось. Если, конечно, он не решил меня перехитрить. Я вдруг подумал о том, что он мог догадаться о моем коварном намерении и подготовить неожиданный сюрприз. Излюбленный метод, неоднократно воспетый писателями детективного жанра, где убийцу задерживают во время совершения преступления буквально за секунду до его трагического завершения. Меня бросило в жар. Такая мысль впервые пришла мне в голову. Я испугался, подумав о том, что она может стать пророческой.

– Роман Александрович! – наконец-то услышал я долгожданный голос.

«Значит, скрип тормозов не был скрежетом ветки по стеклу, и возле моего коттеджа действительно остановился автомобиль», – облегченно вздохнув, подытожил я.

– Роман Александрович! – снова воскликнул Луговой.

Я вышел на веранду. Данила был все так же подтянут и педантично опрятен.

– Мне показалось, что на вашей даче никого нет, – сказал он. – Такая необычная тишина…

– Здесь и впрямь, кроме меня, никого нет.

– Вы отпустили рабочих?

– Да. Я ведь говорил тебе, что сегодня уезжаю. Я не хочу, чтобы в мое отсутствие они сделали что-нибудь не так, как надо. Тем более не забывай, что сегодня воскресенье.

– Я был уверен, что шабашники работают без выходных.

– Они ведь тоже люди и должны отдыхать, – высокопарно отпарировал я.

– Степаныч еще не подъехал? Это ведь он повезет вас в аэропорт?

– Он заедет за мной через час.

– А где ваш сторож?

– У его жены день рождения! Мне пришлось отпустить его до понедельника, – не моргнув глазом, солгал я и тут же укоризненно произнес: – Ну, пожалуй, хватит вопросов. Я же сказал, что здесь, кроме меня, никого нет!

В этот раз я не спешил протягивать ему руку.

– Я нашел покупателя, – сухо произнес Луговой. – Придется сделать небольшую скидку.

– У нас уже был разговор на эту тему, – отмахнулся я. – Деньги не имеют значения! Проходи в гостиную. У нас с тобой еще уйма времени…

Я посмотрел на него осторожным взглядом и уточнил:

– Ты приехал на такси?

– Да. Поймал частника…

– Надеюсь, расплатился с водителем?

– Разумеется. Я сразу же отпустил его и чуть было не пожалел об этом.

– Ну и замечательно. Все хорошо, что хорошо кончается!

Любезно предложив Луговому присесть в кожаное кресло, я демонстративно распахнул створки бара. Зеркальная отделка, яркое освещение, отражающееся в хрустальных фужерах, и наличие спиртных напитков не могли не произвести на него должного впечатления.

– Думаю, ты не откажешься помянуть Викторию? – как бы ненавязчиво спросил я.

Он посмотрел на меня отрешенным взглядом.

– Вы же знаете, мне нельзя! – наотрез отказался Данила. – Я должен доставить автомобиль Виктории ее будущему владельцу.

– Уже несколько лет, как я не пользуюсь водительскими правами, но я до сих пор помню строжайший запрет насчет алкоголя… Ты вправе отказаться. Я ведь только хотел выпить рюмочку коньяку за упокой ее души…

– Мне достаточно выпить каплю спиртного, и я уже перестаю себя контролировать, – признался он. – Вроде бы все понимаю, но не могу остановиться…

– Это сущий пустяк, – заверил я. – В крайнем случае, ты можешь остаться здесь на даче. Тебя ведь никто не торопит. Как следует осмотришь автомобиль, а завтра утром спокойно сядешь за руль.

– У меня назначена встреча. Клиент будет ждать в Апатитах.

– Ничего страшного не произойдет. Ты всегда сможешь ему перезвонить. Отдохнешь как человек. Посмотришь телевизор или послушаешь музыку. На какое-то время почувствуешь себя хозяином этих апартаментов.

– Вообще-то мы договорились встретиться завтра в полдень…

– Тем более!

Я притворно улыбнулся.

– Степаныч отвезет меня в аэропорт и вернется. Он с удовольствием составит тебе компанию. Этот старый хитрец не терпит одиночества. Ему необходимо общение. Уверен, вы найдете общую тему для разговора. К тому же, слегка выпив, он любит немного поболтать, особенно когда имеет благодарного слушателя. Ему ведь тоже иногда необходимо кому-то высказаться.

– Очень сожалею, но вынужден отказаться…

– Отлично! – сказал я, поставив «Курвуазье» и две водочные рюмки на передвижной столик. – Тебе ведь еще нужны документы на машину?

– И ваша генеральная доверенность, – уточнил Данила.

– В подобных вопросах Степаныч разбирается лучше меня. Он приготовил все необходимые бумаги. Подожди пару минут. Кажется, они у меня в отдельной папке…

Я подкатил передвижной столик к его креслу.

– Пятьдесят граммов не повредят твоему здоровью, – наполнив обе рюмки коньяком, настойчиво сказал я.

– Мне еще вести машину.

– Всего пятьдесят граммов, Данила… Ты же молодой крепкий парень! К завтрашнему утру в твоем организме не останется ни капли алкоголя.

– Вынужден отказаться.

– Одна рюмка…

– Ни в коем случае!

– Только ради того, чтобы помянуть Викторию. Но в принципе ты как хочешь, а я, пожалуй, выпью за упокой ее души…

Я насильно всучил ему рюмку. Данила был в нерешительности. Он оценивающе посмотрел на коньяк. «Курвуазье» имел богатый янтарный цвет с отсветами красного дерева и теплым золотым отблеском. От него исходил аромат ванили и лесных орехов, смешанный со спелыми фруктами и стойким, насыщенным запахом меда.

– Я был уверен, что дорогой коньяк пьют в маленьких коньячных рюмочках, – ненавязчиво подметил он.

– Вообще-то лучше пользоваться невысокими фужерами с плоским широким дном, чтобы иметь возможность всецело насладиться коньячным ароматом, – пояснил я. – Учитывая повседневную занятость и тот факт, что бываю здесь в редких случаях… Одним словом, кроме кофейных чашек и хрустальных рюмок под водку, у меня ничего нет. Ну да ладно, не столь важно, из какой посуды мы выпьем. Хоть из эмалированной кружки! – высокопарно произнес я. – Главное, чтобы помянули Викторию! Упокой, Господи, душу ее…

Данила лишь слегка пригубил этот благородный напиток.

– Виктория была о тебе высокого мнения. Как о человеке, так и о хорошем специалисте, – преднамеренно произнес я. – Ты можешь мне не поверить, но она так воодушевленно о тебе рассказывала, что даже было время, когда у меня в душе появлялась червоточинка ревности.

– Напрасно. Я бы никогда не позволил себе ничего лишнего. Тем более по отношению к Виктории.

– Царствие ей Небесное! – произнес я, не торопясь опорожнить свою рюмку и тут же добавил: – По общепринятым правилам французский коньяк пьют небольшими глоточками, но у меня ограничение во времени, да и повод не располагает к длительному застолью. Ты, конечно, можешь не торопиться…

– Да я лучше вместе с вами…

Данила одним глотком допил коньяк. Я последовал его примеру. Наполнив вновь обе рюмки, я скептически посмотрел на него и пояснил:

– Меня раздражает, когда вижу на столе пустую посуду!

– У вас случайно нет плитки шоколада? – спросил он, изрядно поморщившись.

Я мог ликовать. Его зацепило, и теперь мне не составит особого труда довести его до нужной кондиции.

– Сейчас принесу, – дружелюбным голосом произнес я. – Плитка шоколада уже ничего не изменит…

В его глазах отразился немой вопрос, на который он так и не получил исчерпывающий ответ.