15

Я ошибался, рассчитывая встретить Синцова с Ершовым буквально через несколько минут. Они смогли вернуться за мной лишь спустя час с небольшим.

– Извини, Михаил Николаич, – возбужденно произнес Валентин. – Возникли непредвиденные обстоятельства. Зато теперь мы точно знаем, где их крысиная нора.

– Пустяки! – улыбнувшись, сказал я. – Тоже зря времени не терял и смог кое-что выяснить. Этот паренек, что был за рулем «Мазды», из местных. Решил подзаработать частным извозом. Разумеется, ничего путного о случайных пассажирах рассказать не смог, но запомнил их очень хорошо и при встрече сумеет опознать. Теперь им можно припаять статью о разбойном нападении на человека с нанесением телесных повреждений. И вот еще… – глубоко вздохнув, продолжил я. – Эти отморозки обращались друг к другу только по кличкам. Даже свою подругу называли Мальвиной…

Я немного подумал и добавил:

– Раз уж вам удалось выяснить их местонахождение, то мне кажется, сейчас самое подходящее время нарушить их покой и осчастливить нашим визитом. Они что-то знают о причине смерти Оксаны Шуваловой, и я хотел бы с ними побеседовать.

– Тогда поехали! – простодушно сказал Синцов. – Возьмем их тепленькими.

– Нет, – возразил я. – Войду в дом я, а вы подождете в машине.

– Извини, командир! – вмешался Павел Егорович. – Одного мы тебя не отпустим. С такими людьми необходимо разговаривать их же языком, не думая о порядочности.

– Я вообще-то на здоровье не жалуюсь! К тому же они знакомы с моими кулаками. В день нашей первой встречи я был один, а их шестеро…

– Если ты думаешь, что против лома нет приема, то глубоко ошибаешься. Лишь нужно взять побольше лом… – дружелюбно подметил Синцов. – Мы пойдем вместе с тобой, и если понадобится, то вытрясем из них душу.

– Мы пойдем втроем! – монотонно уточнил Павел Егорович. – Вспомним былое. Не будем разбивать нашу команду…

– Хорошо! Не стану спорить, – согласился я. – Только имейте в виду, что они могут быть вооружены.

– Ты непроизвольно начинаешь надоедать своими нравоучениями, командир! Мы давно все поняли, – пробухтел Синцов. – Не имея сценария к предстоящему спектаклю, будем импровизировать.

– Не беспокойся, Николаич! По сравнению с чеченскими боевиками эти двое сущие слизняки, – заверил Ершов. – Ты же сам знаешь, что с виду здоровые, а чуть поглубже копни, одно гнилье…

Он перевел взгляд на Валентина и сказал:

– Давай, Валек, жми на газульку. Покажем этим толстомордым бирюкам, где раки зимуют!

– Особо-то не распыляйтесь! – предупредил я. – А то как бы они нас самих в бараний рог не согнули. Не успеем войти, как получим пулю в лоб. Я тоже хорош, размахался крыльями, словно петух гамбургский.

Я наклонился к Синцову и вновь поучительно произнес:

– Близко к дому не подъезжай. Остановишь машину где-нибудь в стороне. Я не хочу, чтобы в будущем у тебя появились проблемы. Чего доброго, запомнят номер и устроят разборки в каком-нибудь тихом переулке. Тем более что у тебя очень приметная «Волга». Как сказал Егорыч: необычный темно-зеленый цвет… Попросят подвезти, а потом поминай как звали.

– У меня отличная зрительная память, – ответил Валентин. – Один раз увижу, на всю жизнь запомню.

– Береженого бог бережет! – буркнул Ершов. – Наш командир хоть и занудничает, но дело говорит. Эти кретины только и способны на то, чтобы какую-нибудь гадость перевоплотить в подлость.

– Но имейте в виду, я пойду вместе с вами! – включив передачу, твердо заявил Синцов. – Не надейтесь от меня избавиться.

– При условии, что я войду первым, – настойчиво сказал я. – За мной Егорыч, а потом ты. Будешь у нас замыкающим.

– Договорились! – усмехнувшись, согласился Валентин. – До сих пор считаете меня молодым? Прекрасно! Буду прикрывать ваши задницы. Машину оставим на Нижне-Ростинском шоссе, перед железнодорожным переездом, возле родника. К домам частного сектора, расположенным на второй террасе по улице Боровой, поднимемся по пешеходной лестнице. Если не согласны, проскочим по грунтовке, но тогда можем поймать шпиона.

– Кого? – не понял я.

– Поймать шпиона – значит наехать на старый ржавый гвоздь или битое стекло.

– Поедем по асфальту! Незачем испытывать судьбу и наживать неприятности, – заявил я. – Чего доброго, еще и забуксуем в самый неподходящий момент…

На короткое время между нами повисла гнетущая тишина.

– Вы имеете в виду старые частные дома, до которых не то что рукой подать – доплюнуть можно? – возмущенно произнес я.

– Ну да, они самые… – подтвердил Валентин.

– Где же вы мотались столько времени?

– Полкан и Рябой сначала спустились на Нижне-Ростинское шоссе, затем перешли на Портовый проезд и более получаса бродили на контейнерной станции, – объяснил Ершов. – Потом вновь вернулись к частному сектору.

– Живут в трухлявой хибаре. Несомненно, заезжие гастролеры, – дополнил Синцов. – Местная братва не станет ошиваться в таких трущобах, а для этих бугаев самое что ни на есть подходящее место. Живут, как на даче. В некотором роде небольшая деревня. Тишина и покой…

– Дикая природа на фоне цивилизации, – подытожил Павел Егорович.

Я снисходительно улыбнулся и вновь предупредил:

– Учтите, я вхожу первым!

– Неужели? – притворно произнес Синцов. – Может, как в шахматы? Сначала разыграем, чей ход.

– Я не шучу!

– Я тоже… – сказал Валентин. – На кой черт повторять одни и те же указания?

В его голосе прозвучали циничные интонации.

– Не обижайся, – успокаивающе проговорил я. – Думаю о ваших женах и детях. Не дай бог, что случится. Всю жизнь себе не прощу!

– Стареешь, командир! – усмехнулся Ершов. – Раньше ты не был таким сентиментальным.

– Кудахчет, словно курица наседка, слушать тошно… – пробурчал Синцов.

Он нахмурился и демонстративно стал смотреть на мокрый, быстро мелькающий асфальт, превратившийся на время движения автомобиля в однородную серую массу.

Больше никто из нас не проронил ни слова до тех пор, пока все трое, выйдя из машины, не подошли к перекошенной калитке, за которой стоял давно заброшенный одноэтажный бревенчатый дом, невольно напоминающий жалким видом старый покосившийся сарай.

– Чувствуют себя в безопасности, – прошептал я. – Не боятся громко разговаривать и даже включили телевизор.

– Сейчас мы им переключим программу на другой канал, – не без ехидства сострил Ершов. – Пусть привыкают к ужастикам.

– Тише, вы! – шикнул Валентин. – Других учите, а сами как бабы базарные.

Вопреки всем указаниям, он обошел меня и первым взялся за дверную ручку.

– Даже не защелкнули задвижку, – вполголоса сказал Валентин и тут же услужливо пропустил меня внутрь.

Я осторожно пробрался через какой-то хлам. Кроме старой обуви и нескольких картонных коробок там валялась прочая рухлядь в виде пивных банок, ржавых болтов и алюминиевых мисок. Обойдя небольшую чугунку, обложенную треснувшим кирпичом, почти сразу оказался напротив комнаты с обшарпанными обоями. Я машинально обратил внимание на несколько самодельных стульев, две железные кровати дореволюционного периода, расположенные возле оконных рам. Кухонный стол был накрыт выцветшей скатертью, на которой стояла пустая бутылка коньяку. Среди наспех порезанной копченой колбасы и бутербродов с семгой водружалась стеклянная банка, до краев наполненная пожелтевшими окурками. После чистого свежего воздуха, окропленного моросящим дождем, повсюду неприятно пахло плесенью, табачным дымом и винным перегаром.

Полкан первым заметил наше внезапное появление. Мгновенно вскочив на ноги, он громко выкрикнул:

– Пришли, гады! Паскуды легавые… Всем глотки перегрызу.

Узнав меня, он сразу стих и охладил свою ярость.

Рябой схватил со стола нож и, зло ощерившись, набросился на Синцова. Получив сокрушительный удар в челюсть, он даже не успел сообразить, что это был прорезиненный каблук от ботинка сорок пятого размера.

– Спокойно, урки! Мы не из милиции… – властным голосом, не терпящим возражений, произнес Валентин.

Павел Егорович Ершов искоса посмотрел на Рябого. Потом на Полкана. Не сдержав ухмылку, насмешливо пригрозил:

– Не вздумайте дергаться! Иначе расплющим, как бог камбалу!

Он подошел ко мне и злорадно воскликнул:

– Смотри, шеф! Мужики здесь тихие, шуметь не станут…

– Вырубите телевизор! – мрачно сказал я.

Проходя мимо Синцова, я посмотрел на него укоризненным взглядом. Валентин услужливо подал мне стул и, как ни в чем не бывало, встал рядом, исполняя роль телохранителя.

Павел Егорович не стал раздумывать, на какую кнопку необходимо было нажать, чтобы выключить допотопный телевизор, имеющий искаженное черно-белое изображение. Ребром ладони он ударил по штепсельной вилке, которая тут же вылетела из розетки. Вместе со шнуром она шлепнулась возле Рябого. Сплевывая сгустки крови, Рябой медленно поднимался с пола.

– Мы пришли кое-что выяснить, – жестким голосом сказал я, присаживаясь на стул. Демонстративно закинув ногу на ногу, предупреждающе произнес: – Если будете благоразумно себя вести, то мои парни не станут делать из вас уродов.

– Я ведь предупреждал, мать вашу, что этот фраер из крутых! – выругался Полкан и тут же залебезил: – Ну, кончайте, мужики… Давайте разойдемся мирно.

Он заискивающе посмотрел на меня и резонно проговорил:

– Между прочим, ты нашему Скрипачу челюсть сломал! Мы же не в претензии.

– Короче! Зачем пришли? – грубо спросил Рябой, блеснув окровавленными зубами. – Если нужен Юрок, все равно не расколемся, где его можно найти…

– Скажешь все, о чем спросим! – дерзко пригрозил Синцов. – Или «могильщик» тебя живьем в землю закопает.

Он вопросительно посмотрел на Ершова.

– Сколько можно?! – подыгрывая ему, огрызнулся Павел Егорович. – Постоянно одни покойники. Я что, не имею права на отдых?

– Шеф тебе обещал, что сегодня возьмешь выходной! Мы сожжем их вместе с этим сараем, – хладнокровно произнес Валентин.

– Кончайте, братаны! – неистово взвыл Полкан. – Конечно, мы виноваты. Возможно, немного переборщили…

Он взглянул мне в глаза и с откровенным изумлением добавил:

– А вообще, какие претензии? Может, случайно зацепили твою бабу?

– Вы забрались на чужую территорию! – объявил я. – Женщины тут совершенно ни при чем. Магазин, в котором взяли деньги, под нашим контролем…

– Мы ничего не брали! – тяжело дыша от злости, пробормотал Рябой.

– У нас у самих нет ни копейки, – добавил Полкан. – Все деньги у Мальвины.

– Кто такая? Любовница Скрипача? – поинтересовался я.

– Дочь хозяина магазина. На днях похоронили ее матушку, – поспешно ответил Рябой. – Теперь она хочет избавиться от отца.

Он оскалил окровавленные зубы и стал похож на вампира. У меня на лбу выступили капельки пота.

– А ты не врешь? – задумчиво спросил я.

– Мальвина наркоманка. Ей постоянно нужны деньги, – пояснил Рябой.

По его взгляду я понял, что он говорил чистую правду.

– Вы нам должны пять тысяч за наше беспокойство, – не понимая, что происходит, наугад выпалил Синцов и тут же добавил: – Разумеется, в долларах…

– Плюс пятнадцать кусков за моральный ущерб! – не моргнув глазом произнес Ершов.

– У нас нет такой фанеры… – растерянно ответил Рябой.

Он снова сплюнул сгустки крови и с опаской посмотрел на ботинок Синцова. Во всяком случае каблук ему пришелся не по вкусу.

– Со временем мы достанем бабки, – заверил Полкан, вступая в разговор и к каждому слову добавляя отборный мат. – Но сначала должны переговорить со Скрипачом.

– У вас нет этого времени! – грубо предупредил Ершов. – Или сейчас, или никогда!

– Можете нас убить, но денег все равно не получите! – окрысившись, произнес Рябой.

– Хватит поднимать словесную пыль! – вспылил я. – Вы только что обчистили супермаркет. Этот магазин находится под нашей защитой. Вы собрали отборную капусту с нашего огорода…

Я сам так и не понял, отчего мною овладела необузданная ярость. Лина Шувалова не выходила у меня из головы. Я не мог поверить, что тихая скромная девочка превратилась в беспощадного монстра.

– Братаны! – вновь залебезил Полкан. – Мы не местные и не собираемся устанавливать здесь свои порядки. Завтра с утра потолкуем со Скрипачом, и он уладит это недоразумение. А уже ближе к вечеру мы слиняем в Питер, и вы нас больше не увидите.

– Заткнись, недоумок! – прорычал Рябой, облизывая разбитые губы. – Ты так и не понял, зачем этот фраер сюда пожаловал? Зуб даю! Еще несколько подлюг стоит на стреме…

– В прошлый раз я был один и не испугался вашей блатной компании, – не теряя самообладания, сказал я. – Можешь быть уверен, на улице больше никого нет. Нас только трое, но этого вполне достаточно, чтобы навсегда отбить у вас даже самое малейшее желание вновь появиться в Мурманске!

Я все еще не верил, что по воле случая встретился с людьми, которые имели если не прямое, то хотя бы косвенное отношение к смерти Оксаны Шуваловой. Но больше всего был поражен поступком ее любимой дочери.

– Кончай фуфло толкать! – огрызнулся Рябой, выдавая целый каскад нецензурной брани. – Я сразу усек, что тебе баксы по лампаде. Тебе твоя телка нужна! И не хрен втюхивать, что баба тут ни при чем. Твои козлы могут переломать нам все ребра, но ты все равно ничего не изменишь. Наш Скрипач – настоящий мужик! Если он сказал, что займется этой кралей, значит, так и сделает. Поставит во все позы…

На моем лице наверняка отразилось искреннее недоумение.

– Ты о ком говоришь? – спросил я.

– О той сучке, из-за которой ты Скрипачу морду начистил!

От Ершова с Синцовым не укрылось агрессивное поведение Рябого, и они заняли удобную позицию на случай непредвиденных событий. Заметив их готовность в любой момент ринуться в атаку, Рябой весь сжался и, скорчив угрожающую гримасу, вновь сверкнул окровавленными зубами.

– Скрипач схлопотал за наркоту, а не из-за женщины. Действительно не понимаю, о ком идет речь, – задумчиво произнес я. – Хотя бы скажи, как ее зовут?

– Откуда мне знать, как ее зовут? Ты же сам положил глаз на эту крашеную кошку, – с деланым равнодушием ответил Рябой. – Я говорю о Мальвине, подруге Скрипача!

– Имей в виду, ее зовут Линочкой, – предупредил я. – Не знаю, какие у нее сложились отношения с родителями, но для меня она все равно что дочь.

– А нам безразлично, кто она для тебя, – вдруг осмелев, сказал Полкан. – Хоть невеста, хоть шлюшка. Мы всех мурманчанок поимеем! И ее, и ваших жен, и ваших дочерей…

Полкан не успел договорить. Получив сокрушительный удар в челюсть, он даже не смог понять, что происходит, и словно подкошенный рухнул на пол. Постоянно испытывая острую боль то в области живота, то в спине, он прикрыл лицо руками и уже не пытался оказать сопротивление. Когда удары стали постепенно ослабевать, он приоткрыл глаза и увидел перед собой окровавленное лицо Рябого, который тоже лежал на полу и корчился от невыносимой боли.

– Достаточно, мужики! – властным голосом сказал я, успокаивая Синцова и Павла Егоровича. – Теперь будут знать, что с нами шутить не следует…

Полкан приподнял голову и с откровенной ненавистью посмотрел на меня.

– Ну что, падла, очухался? – жестко спросил Павел Егорович. – Еще раз заикнешься о наших женах или дочерях, живьем в могилу закопаю!

– Да пошел ты… – огрызнулся Полкан. – Сказал, всех поимеем, значит, поимеем…

– Ты еще не понял? – взбеленился Ершов. – Давай по душам поговорим, сволочь…

Полкан не только почувствовал, но даже услышал, как хрустнула переносица. Буквально через мгновение эта боль уже разошлась по всему телу. Нервные окончания не успевали передать импульс, чтобы можно было сообразить, в какое место наносились удары.

Я подошел к окну и стал смотреть на улицу. Полкан, вероятно, понял, что я больше не намерен вмешиваться и предоставляю возможность своим людям, что называется, оторваться по полной программе.

Полкан машинально посмотрел на Рябого. Он не увидел на его лице ничего, кроме жуткого кровавого месива. Собравшись с последними силами, Полкан резко вскочил на ноги и бросился к входной двери. Но он не успел сделать и трех шагов, как споткнулся о подножку Синцова и, ударившись лицом о косяк дверного проема, снова упал на пол.

Мне срочно было необходимо что-то предпринять. Я больше не мог оставаться сторонним наблюдателем, не рискуя уронить собственный авторитет в глазах своих бывших подчиненных.

– Все, прекратите! – грозно воскликнул я. – Теперь моя очередь…

Уже почти теряя сознание, Полкан увидел, как я над ним склонился.

– Собираюсь создать собственную фирму, – размеренно сказал я. – Для начала мы, наверное, будем заниматься ремонтом и продажей подержанных автомобилей. В ближайшее время возьмем под себя наркобизнес. Там будет видно… К тому же я решил в корне изменить свою жизнь. Может, тебе покажется смешным, но в ближайшие годы, а может, и месяцы, я намерен жениться. Мне очень не хочется из-за такого негодяя, как ты, менять личные планы или жить в постоянном страхе за будущую семью.

Полкан посмотрел на меня ожесточенным взглядом.

– Мне наплевать, какими делами ты собираешься заниматься и на какой проститутке женишься, – отхаркивая сгустки крови, проговорил он. – Теперь ты будешь жить в постоянном страхе…

– В том-то и беда, что тебе наплевать на все святое, что есть у людей! – сказал я. – Мне искренне жаль…

Полкан уже кипел от ярости и поэтому был готов нахамить гораздо сильнее, желая выдать плеяду нецензурной брани, но тут же сник и похолодел от ужаса. Ему в лицо смотрело дуло моего пистолета. Прежде чем прозвучал выстрел, он наверняка успел увидеть движущийся палец на спусковом крючке.

Павел Егорович стоял в полной растерянности. Синцов прекратил избивать Рябого.

– А вы собирались каждому из них набить морду и только? – равнодушным тоном спросил я. – После того что вы с ними сделали, вам пришлось бы постоянно испытывать чувство тревоги за своих друзей и ближайших родственников!

Я сделал решительный шаг в сторону Рябого.

– Стреляй, сука! Мы еще встретимся… – захлебываясь кровью, выкрикнул Рябой.

– Чтобы больной зуб перестал ныть, его вырывают вместе с корнем! – сказал я, преднамеренно выстрелив Рябому в висок.

– Ну ты даешь, командир! Еще и без глушителя… – отрешенно произнес Павел Егорович. – Я не ожидал…

– Поговорим потом, – отмахнулся я. – Подожгите этот сарай. Пусть он сгорит дотла вместе с этими подонками, к чертовой матери!

Синцов понимающе кивнул головой. Он взял у Ершова зажигалку и поджег кипу старых пожелтевших газет.

До того момента, пока мы не сели в машину, ни один из нас больше не проронил ни слова.

– Командир, выходит, тебя можно поздравить? – спросил Синцов, запуская двигатель. – Ты что, действительно собираешься жениться?

– И не только это, – ответил я. – Про создание фирмы тоже не шутил. Надеюсь, вы будете моими компаньонами…

Я последний раз посмотрел на окна, за которыми начинали подниматься языки разбушевавшегося пламени.

– По-моему, возле дома промелькнула какая-то тень? – настороженно проговорил я. – Наверное, там кто-то есть…

– Ерунда! Это тебе или показалось, или пробежала бродячая собака. Их тут целая свора, – успокаивающе сказал Синцов.

Он включил передачу и нажал на педаль акселератора.

– Может, следовало бы проверить? – все еще сомневаясь, спросил я. – Вдруг там действительно кто-то был?

– Прекращай перестраховываться, командир! – трогаясь с места, отмахнулся Валентин. – Сейчас сюда сбежится уйма народу! Нужно сматываться, и чем быстрее, тем лучше… Да и вообще… Не знаю, какие эмоции ты испытываешь, а у меня такое ощущение, будто я снова стал человеком!

– Мы боевые офицеры! Еще не хватало, чтобы нами кто-то помыкал… – высокопарно заявил я.

– Так-то оно так… – задумчиво произнес Павел Егорович. – Но вам не кажется, что, расправившись с заезжими гастролерами столь жестоким образом, мы сами стали организованной бандитской группировкой?..