ЧЕЧНЯ

Безусловное затишье на фронтах внутриполитической борьбы имело своей причиной не только поражение оппозиции и значительно укрепившееся положение президента, но и малозаметное в те дни переключение основного внимания власти на борьбу с чеченскими сепаратистами. До этого времени проблема отделения Чечни стояла во весь рост, и у России не было сил попытаться как-то решить ее. Чеченская проблема в историческом прошлом имела одну особенность: она всегда превращалась в головную боль для России в моменты ослабления Российского государства. Наибольший уровень организованности в противостоянии России Шамиль, базировавшийся в основном на территории Чечни и Дагестана, проявил в годы, когда империя терпела поражения в Крымской войне. Именно тогда, опираясь на поддержку Турции и европейских противников России - Англии и Франции, Шамиль начал создавать первые основы исламского государства. Лишь окончание крымской кампании позволило России собрать достаточные силы, чтобы завершить войну против Шамиля и покорить Кавказ. Известно, что российское правительство поступило весьма великодушно с плененным вождем чеченцев. Он жил вместе с семьей некоторое время в Калуге, где от себя и своего потомства присягнул на верность российскому трону. Кавказские наместники по существу не вмешивались во внутреннюю жизнь чеченский тейпов, и до самой революции 1917 года чеченцы жили своим традиционным укладом, не создавая особых проблем Российской империи.

Когда же грянули революционные события 1917-1920 гг., большевики использовали горские народы и чеченцев в качестве своих союзников в борьбе против терского и кубанского казачества, представлявшего главную опасность для советской власти. Участие горских народов в гражданской войне способствовало росту их национального самосознания, тем более что тогда также был в ходу лозунг самоопределения народов. Большевики выполнили обещания, предоставив горцам свою государственность. Вайнахский народ, состоящий в основном из чеченцев и ингушей, объединился в рамках Чечено-Ингушской автономной советской социалистической республики.

Однако, как только разразилась Великая Отечественная война и немецкие дивизии приблизились к Кавказу, чеченские вожаки подняли мятеж против советской власти. У этого выступления не было единого центра, оно походило на пожар, вспыхнувший сразу во многих местах. Немцы, учитывавшие антироссийские настроения чеченцев и ингушей, с первых дней войны начали готовить из военнопленных красноармейцев кавказских национальностей своих пособников в специальной диверсионной школе, действовавшей около австрийского города Зальцбург. На территорию Ингушетии и Чечни посыпались воздушные десанты из немцев и чеченцев, которые становились руководящим и ударным ядром в повстанческом движении. Немалых усилий стоило частям Красной армии и силам НКВД подавить эти очаги вооруженного сопротивления. В ходе операций стало ясно, что местная администрация, включая и милицию из граждан чеченской национальности, всячески уклонялась от участия в борьбе с бандитским движением. Население же в своей основной массе оказывало поддержку повстанческому движению. Временная оккупация Чечни немцами с октября 1942 по январь 1943 г. только наглядно подтвердила готовность чеченцев к сотрудничеству с врагом. Именно тогда немцы сформировали чечено-ингушский полк для борьбы с партизанами. Под влиянием грозной опасности, которую представляли собой многочисленные банды боевиков, и было принято постановление Государственного Комитета Обороны о выселении чеченцев и ингушей из районов их исторического проживания.

Поскольку эта мера часто была и остается предметом острой дискуссии, а здесь нет места для подробного изложения громадного фактического материала, относящегося к ней, можно отослать интересующихся к обильно документированной книге Бугая Николая Федоровича "Л. Берия - И. Сталину". Согласно Вашему указанию" (Москва, "АИРО-ХХ", 1995 г.), а также к работе "Кавказские орлы: обзор материалов о банддвижении на территории бывшей ЧИАССР" (Алма-Ата, 1945 г.). Мы только добавим, что в результате боевых операций по подавлению банддвижения, проводившихся с июня 1941 по январь 1945 г. на территории ЧИАССР, было изъято более 11 тыс. винтовок, 340 автоматов, 108 пулеметов и т. п.

На длительное время утихла Чечня, и даже когда в 1957 году ссыльным чеченцам было разрешено возвратиться на родину, больше половины не вернулись в свои горные аулы, они расселились в российских городах и создали там крупные диаспоры.

Во времена хрущевской администрации к исторической территории расселения чеченского народа были присоединены три равнинные района из состава Ставропольского края: Наурский, Надтеречный и Шелковской, где жили в основном русские. Тогдашние коммунистические руководители рассуждали так: включение в состав ЧИАР равнинных районов поймы реки Терек сделает более устойчивой экономику республики, даст работу десяткам тысяч рабочих рук, а инъекция русского населения усилит влияние центральной власти на общественную жизнь автономии.

Начиная с поздней перестройки и особенно с наступлением ельцинского времени, когда становилось очевидным резкое ослабление государственной власти, внутримосковские распри занимали основное внимание политиков, армия была подвергнута всяческому поношению, силовые структуры не просто слабли, а активно разрушались под напором так называемых демократов, чеченцы снова подняли голову, воспользовавшись в который раз смутным временем.

Как только в России был избран 29 мая 1990 г. на пост председателя Верховного Совета РСФСР Б. Ельцин и стало ясно, что теперь центральная власть РФ будет бессильна, чеченцы взяли совершенно открыто курс на полную независимость. Как ни прискорбно, но толчок к этому дали сами московские власти. Движимые стремлением как можно быстрее подорвать влияние Кремля в национальных автономиях, представители Б. Ельцина отыскали генерал-майора дальней авиации Джохара Дудаева, помогли ему выехать в Грозный, где он с их легкой руки возглавил борьбу против старой партийной и государственной элиты ЧИАР, которую крепко держал в своих руках тогдашний секретарь обкома КПСС Доку Завгаев. Ельцинское окружение было достаточно наивно, полагая, что утверждение у власти националистически настроенного генерала Дудаева окажет в ближайшей перспективе им помощь в противостоянии с Горбачевым.

История самого генерала Дудаева достаточно показательна для развенчания мифа о некоем геноциде чеченского народа, о котором без устали твердят чеченские национал-шовинисты. Джохар Дудаев в 1944 г. вместе со своими родителями оказался в Казахстане, но это не помешало ему окончить среднюю школу, затем Тамбовское высшее военное училище летчиков дальней авиации. В 30-летнем возрасте он окончил еще и Военно-воздушную академию им. Гагарина и все время находился на службе в частях и соединениях дальней бомбардировочной авиации. Во время афганской войны именно его самолеты подвергали так называемым ковровым бомбардировкам позиции моджахедов. За свои "подвиги" он получил ордена Красной Звезды и Красного Знамени и генеральское звание. Горбачевско-ельцинское время застало его на посту командира дивизии дальней авиации, дислоцированной в гор. Тарту (Эстония). Он воочию наблюдал за разгулом националистических антирусских страстей в Прибалтике, видел беспомощность центральной власти СССР, а потом России, и у него зародилась мысль о выходе Чечни из РФ. Летом 1990 г. он подал в отставку, приехал в Грозный, где возглавил крайне радикальное крыло националистов. В то время Чечня еще не была поражена стопроцентно грибком воинствующего шовинизма, в республике были достаточно сильны здоровые силы, стоявшие на позициях союза с Россией. Они группировались вокруг Верховного Совета ЧИАР. В течение мая августа 1991 г. маховик националистических страстей активно раскручивался Д. Дудаевым, из произвольно выбранных и приглашенных делегатов был созван Общенациональный конгресс чеченского народа (ОКЧН), объявивший "узурпаторами" руководителей Верховного Совета республики, а сам Верховный Совет лишенным всех властных полномочий. Была провозглашена "Чеченская республика Нохчи-Чо", естественно, независимая ни от кого. На лозунгах в то время писали: "Ичкерия субъект Аллаха". По существу тогда оформился государственный переворот. События, связанные с ГКЧП в Москве, были использованы Дудаевым лишь для окончательного оправдания совершенного им переворота и легитимизации своей власти. К этому времени он уже стал диктатором Чечни, занимая пост председателя исполкома ОКЧН.

Начался довольно длительный период захвата дудаевцами всех административных ресурсов, еще находившихся в руках федеральной власти. Например, 3 сентября 1991 г. захвачены здание телецентра, Дом радио и Дом политпросвещения. Через пять дней, когда стало ясно, что Москве не до них, отряды вооруженных сторонников Дудаева захватили аэропорт, главную теплоэлектростанцию. Москва еще надеялась, что ей удастся сдержать разрастание националистического пожара. В Чечню зачастил Г. Бурбулис, который пытался наладить какое-то взаимопонимание между остатками разогнанного Верховного Совета, консолидировавшимися под названием Временного Высшего Совета, и Д. Дудаевым. Верховный Совет РСФСР даже принял постановление о том, что он признает единственной законной властью в Чеченской республике именно Временный Высший совет, но на все эти резолюции Дудаев давно не обращал внимания, как и на приезды Бурбулиса. Он делал свое дело, исходя из вечного правила: "Сила рождает власть и Конституцию, а не наоборот". А сила была на его стороне.

27 октября 1991 г. в Чечне были проведены выборы нового парламента и президента, которым, естественно, стал Джохар Дудаев. По данным чеченского Центризбиркома, в выборах приняли участие 72% избирателей, и за Дудаева проголосовали более 90%. Первым своим указом новый президент провозгласил Чечню суверенным государством.

Все, что происходило далее, было просто эскалацией противостояния между бессильной и безвольной Россией и мятежным сепаратистским режимом Дудаева. 8 ноября 1991 г. здания силовых ведомств в Грозном были захвачены, личный состав МВД перешел на сторону Дудаева, военные городки Минобороны блокированы отрядами чеченской национальной гвардии, получившими оружие из захваченных арсеналов МВД и КГБ. Авиа- и железнодорожные перевозки через Чечню прекратились. Исполком ОКЧН призвал порвать все связи с Россией, а проживающих в Москве чеченцев превратить столицу в зону бедствия. Вот откуда идут корни терроризма, ставшего на долгие годы трагедией для России и для чеченского народа.

На фоне этих событий выглядит просто жалкой попытка российских властей навести порядок силами десанта спецназа на двух самолетах. Самолеты были блокированы толпами вооруженных "гвардейцев" и под угрозой уничтожения вынуждены взять курс обратно на Москву. Это была уже полная победа. Началась нескончаемая череда захвата дудаевцами военных баз, военных городков, арсеналов Российской армии, оказавшихся на территории Чечни.

К чести командования Северокавказским военным округом и тех частей соединений, которые находились на территории Чечни, надо сказать, что они понимали критический характер складывающейся ситуации и ставили перед руководством РФ и Министерством обороны вопрос о выводе личного состава Вооруженных сил России из Чечни и вывозе оружия и материально-технической базы. Но ни маршал Е. Шапошников (министр обороны СССР с 23 августа 1991 г., а с февраля 1992 по август 1993 г. - Главнокомандующий Объединенными вооруженными силами СНГ), ни П. Грачев, занимавший в то время пост No 2 в иерархии Минобороны, ни сам Верховный Главнокомандующий президент России Б. Ельцин не вняли здравым рекомендациям, поступавшим с места событий. Никаких вразумительных приказов и указаний от них в войска не поступало. Армия была брошена на произвол судьбы. Сами чеченцы распространяли слухи о том, что высшие чины российского Министерства обороны сознательно вели линию на затяжку решения вопроса о выводе войск, потому что получали за это крупные суммы денег. Любой историк этого периода, который будет изучать события того времени, неизбежно встанет перед необходимостью ответить утвердительно только на два вопроса: "Было ли такое отношение к армии и российскому оружию следствием вопиющей некомпетентности и политической близорукости?" и "Было ли поведение российских властей в тот момент по отношению к комплексу проблем, связанных с Чечней, предательством?".

Попытки депутатов Государственной думы в последующие годы провести расследование, чтобы установить ответственность российских должностных лиц за оставление в Чечне огромных запасов оружия и боеприпасов, не дали никаких результатов. Допросы Е. Шапошникова, Е. Гайдара, П. Грачева и других причастных к этому государственному преступлению лиц вылились в игру в бюрократическую "спихотехнику", при которой каждый валит вину на другого, в результате чего образуется круг безответственности. Однако никто не решился спросить ответа у Б. Ельцина, который по Конституции считался гарантом безопасности и территориальной целостности страны и ее населения, отвечал за судьбу армии.

31 марта 1992 г. парламент Чеченской республики (самопровозглашенной) принял следующее постановление: "Несмотря на неоднократные просьбы и предупреждения (требования о выводе - Н. Л.) относительно воинских частей, расположенных на территории Чеченской республики, положительное решение не принято. Более того, воинские части брошены на произвол судьбы. Исходя из сложившейся ситуации, парламент Чеченской республики постановляет:

1. Все воинские части, вооружения и военную технику Вооруженных сил СНГ взять под юрисдикцию Чеченской республики.

2. Председателю Комитета по делам обороны и госбезопасности парламента Чеченской республики Сулейменову И. А. уведомить об этом руководство Вооруженных сил СНГ".

Долгие годы хранилось в строгой тайне, что было оставлено в Чечне под угрозой отнятия силой или передано за, чтобы российские граждане не могли связать катастрофические последствия первой чеченской войны с объемами и качеством русского оружия, оказавшегося в руках у дудаевеких боевиков в 1991-1992 гг. Только в 1996 г. в приложении к "Независимой газете" от 26 сентября появилась справка, составленная военными экспертами Академии военных наук, из которой следовало, что в результате предательской бездеятельности российского политического и военного руководства отдано Дудаеву: 42 танка, 66 единиц бронетехники (БМП, БТР и БРДМ), 590 противотанковых средств (ракеты с кумулятивным зарядом), артиллерии и минометов - 153 единицы, в том числе 18 реактивных установок залпового огня "ГРАД", стрелкового вооружения - около 42 тыс. стволов, из них 28 тыс. автоматов Калашникова, 678 танковых пулеметов, 318 крупнокалиберных пулеметов, 533 снайперские винтовки Драгунова, 17 переносных ракетно-зенитных комплексов, боеприпасов для стрелкового оружия около 14 млн. штук, более 150 тыс. ручных гранат. На двух авиабазах - в Ханкале и Калиновской - находилось более 250 учебно-тренировочных самолетов "Л-29" и "Л-39", которые могли нести или по две авиабомбы весом по 100 кг, или две кассеты с 32 неуправляемыми реактивными снарядами каждая.

Для создания регулярных вооруженных сил сепаратистской республики всем чеченцам, находившимся на службе в рядах российской армии, дано понять через каналы родственной связи о необходимости дезертировать и немедленно прибыть в Чечню. В самой республике была проведена мобилизация всех резервистов, которые прошли службу в Советской армии. Особое внимание обращено на ветеранов-афганцев. В короткий срок численность Национальной гвардии доведена до 60 тыс. человек.

В Чечне началась кампания геноцида по отношению к русскому населению.

По данным переписи населения, на январь 1991 г. национальный состав в Чечено-Ингушской республике был следующий: чеченцев - 734 тыс., русских - 294 тыс., ингушей - 164 тыс., армян - 15 тыс., украинцев - 13 тысяч. Общая численность населения составляла 1 млн. 270 тыс. С началом сепаратистского процесса начались массовые гонения на русское население. Нигде, ни в одном из официальных документов самопровозглашенной республики Ичкерия не говорится о геноциде русских, но власти всех уровней благосклонно смотрели на беззакония, насилия и истребление их, вспыхнувшие на всей территории Чечни. Однажды, это было уже 27 октября 1994 года, Д. Дудаев не мог отмолчаться перед лицом многочисленных актов преступлений против русских и сделал следующее заявление через Интерфакс: "Слухи о насилии против русских являются безосновательными и кощунственными. Вся пропагандистская кампания на этот счет развязана российским руководством и не имеет под собой никакой основы. С 1991 г. в республике действует распоряжение об особом контроле за преступлениями, совершенными против представителей русскоязычного населения. В республике не зарегистрировано преступлений против русских на межнациональной основе". И в это же самое время в Москву шли нескончаемым потоком письма-мольбы о помощи со стороны русского населения, уничтожаемого чеченцами. Эти залитые слезами женщин и стариков страницы свидетельствуют о том, что сначала распоясавшиеся бандиты отнимали в основном автомашины, каждый раз угрожая оружием, избивая сопротивлявшихся, запирая их в чуланы, сараи, заколачивая гвоздями в закрытых сундуках. Затем перешли к изъятию скота. Изо дня в день вооруженные насильники обходили улицы русских поселений и угоняли скот, обрекая стариков на голод. Когда было закончено и с этим, начался грабеж домашнего имущества, сопровождавшийся, как правило, насилием над русскими, пытавшимися защитить последнее, что у них оставалось. Убийства и насилия стали повседневными. Вот только маленькая выдержка из сообщения за тот же 1994 г., присланного в Москву атаманом Кизлярского округа, войсковым старшиной А. С. Эльзоном: "Станица Червленая: Еремин Георгий Максимович - застрелен в своем доме, Думанаев Владимир Владимирович пропал вместе с автомашиной, найден в Тереке с огнестрельным ранением и переломами рук и ног. Лукьянцев Анатолий Петрович, Пятов Александр Ефимович - оба закрыты в вагоне и сожжены. Муратиди Георгий Степанович - главный врач - убит ножом. Маллаев Виктор Капитонович председатель церковной общины, член правления стариков Терского казачьего войска - зверски расстрелян в своем доме. Богдашкина Анна Петровна - ветеран Великой Отечественной войны - ограблена" и т. д.

Автор сообщения сам проживал в станице Червленая и был свидетелем большинства этих преступлений. В сообщении приводятся данные и по другим станицам: Старогладовская, Бороздиновская, Дубовская, Воскресенская, Шелковская, Курдюковская, и везде картина выглядит одинаковой.

В мае 1994 г. жители станицы Асиновская Сунженского района на общем сходе написали письмо Б. Ельцину, в котором кровью сердца было рассказано об убийствах, групповых изнасилованиях малолетних русских девочек, силой уведенных из родительских домов, поголовных грабежах и немыслимых измывательствах над русским населением. В письме говорилось: "Убедительно просим Вас, не оставьте наше обращение без внимания. Борис Николаевич, мы избрали Вас президентом, доверили Вам наши судьбы и жизнь, а что же сейчас происходит с русскими, отовсюду русские бегут, нигде им нет места и покоя. Очень просим Вас выделить комиссию о рассмотрении вопроса дальнейшего проживания русских на нашей территории и сделать соответствующие выводы. И если нет возможности в наведении общественного порядка, помочь оставшимся русским эмигрировать за пределы этого бесчинствующего "государства-Чечни" на территорию России-матушки". (Текст письма см. "Россия и Чечня, 1990-1997 г. Документы свидетельствуют". М., "Духовное наследие", 1997 г.), Кстати, копию этого письма получил и Д. Дудаев, публично лгавший перед всем белым светом, что, дескать, в Чечне никто не обижает русское население.

Кремль был глух к страданиям русских в Чечне, как и вообще безразличен к участи народа России. Уезжавших из Чечни русских дочиста обирали на административных границах республики под издевательским лозунгом "Все нажитое на чеченской земле должно остаться в Чечне!". Оставались в бандитском государстве только те, кто не мог физически осилить переезд больные, старые, одинокие люди, у которых не было средств, чтобы оплатить даже билет, и не было пристанища в России, где можно было бы преклонить голову.

Самим чеченцам было страшно нести ответственность за творимые преступления. В июне 1992 г. Президиум исполкома Общенационального конгресса чеченского народа выступил с заявлением, в котором возложил ответственность за имеющие место нападения на воинские части, тяжелое экономическое положение на исполнительную власть. В документе говорилось: "Исполком от имени народа требует от президента (Д. Дудаева) принятия срочных мер по стабилизации криминогенной обстановки в республике, выявления и наказания виновных за нападения на воинские части, хищения в банках". Исполком заявлял о своем крайне критическом отношении к кадровой политике Дудаева и призывал его строго следовать Конституции. Но уже разгулялась криминально-националистическая стихия, и Д. Дудаев, вознесенный ее волнами на гребень политической власти, не смог бы ничего сделать, даже если бы захотел. Исламское духовенство Чечни в своей массе занимало взвешенную, миротворческую позицию, призывало к спокойствию и восстановлению порядка, но тщетно. Дудаев не считался с их мнением.

Руководители промышленных предприятий - чеченцы по национальности - били тревогу в связи с геноцидом русского населения. Вот письмо заместителя директора Грозненского химического комбината Т. Пашаева и председателя профкома М. Гамзатова в адрес председателя чеченского парламента, министра безопасности ЧР и мэра гор. Грозного (1992 г.): "В связи с непрекращающимися правонарушениями, проявляющимися в грабежах, избиениях ни в чем не повинных жителей, актах бандитизма, убийствах, насильственном выселении из законно ими занимаемых квартир, работники комбината и члены их семей вынуждены, избегая разгула преступности, покидать пределы республики.

На массовую миграцию населения крайне отрицательно влияет их абсолютная правовая незащищенность, сложная морально-психологическая обстановка. Вынуждены покидать республику опытные высококвалифицированные специалисты, я из-за их массового отъезда комбинат уже оказался на грани вынужденной остановки". Здесь не сказано "русские", но речь шла только о них.

Подобного рода сигналы шли со всех сторон, но Д. Дудаев, как и его московский визави Б. Ельцин, были озабочены только одним: сохранением и укреплением своей личной власти. Все остальные соображения отлетали от них, как блины от тефлоновой сковородки.

Нельзя сказать, что среди чеченцев полностью отсутствовали здравомыслящие люди, которые не могли не видеть, куда ведут республику и ее народ азартные политические авантюристы типа Д. Дудаева. В течение 1991-1994 гг. в республике сохранялось некое подобие двоевластия. В районах, расположенных ближе к административной границе со Ставропольским краем, где процент русского населения был еще достаточно высок, сформировалась оппозиционная к Дудаеву власть из остатков бывшего Верховного Совета ЧИАР. Ядром этой власти был Временный Высший Совет в составе 123 человек. Его первый председатель (В. Бахмадов) был назначен распоряжением Руслана Хасбулатова. ВВС твердо ориентировался на Россию, никогда не признавал законности режима Д. Дудаева. Но его власть не простиралась далее Шалинского, Надтеречного, Наурского и Гудермесского районов. Из 17 районов Чечни под неполным контролем ВВС оказались только 4.

По мере тога, как Дудаев все активнее скатывался на позиции диктатора, росло и число лиц, пополнявших ряды оппозиции. В феврале 1993 г. он протащил новую Конституцию Чечни, по которой в республике практически установился режим единоличной президентской власти, парламент был распущен. Это был уже второй роспуск представительской власти в Чечне за два последних года. Но в этот раз парламент не подчинился, сформировал свое правительство, получил поддержку Верховного суда Чеченской республики, муфтиев, и на какое-то время между февралем и июнем 1993 г. казалось, что власть Дудаева зашаталась и вот-вот падет. Но честолюбивый генерал пошел ва-банк (как и Б. Ельцин в октябре 1993 г.), его вооруженные сторонники взяли штурмом здание мэрии гор. Грозного, где окопались его политические оппоненты, при этом было убито с обеих сторон более 50 человек. После этого он распустил Конституционный суд. Полная аналогия по времени и методам с Б. Ельциным. Деморализованная оппозиция оказалась рассеянной, часть ее уехала в Россию, часть ушла в приграничные со Ставропольем районы или прекратила политическую борьбу.

После этого все надежды на то, что внутренняя политическая оппозиция в Чечне сможет законными демократическими силами изменить положение к лучшему, отпали. На повестку дня встали методы вооруженной борьбы. Центром ее организации стал Надтеречный район, где главой администрации был Умар Автурханов, который получил высшее военное образование и работал в правоохранительных органах Грузии, откуда вернулся в 1992 г. в Чечню. В антидудаевском лагере оказался и Бислан Гантамиров, который первоначально выделялся своей активностью среди сепаратистов и даже возглавлял комитет по обороне Объединенного конгресса чеченского народа, но потом разошелся с Дудаевым и примкнул к радикальной оппозиции. Он всегда отличался сложным, противоречивым характером, обладает серьезной политической подготовкой, неустойчив в своих взглядах, но компенсирует эти недостатки склонностью к прямым и решительным действиям. В частности, именно его обвиняли в организации покушения на Дудаева 7 августа 1993 г., когда Дом правительства в гор. Грозном был обстрелян из гранатометов и стрелкового оружия.

4 июня 1994 г. создано параллельное правительство Чечни, получившее название Временного Высшего Совета, председателем которого стал У. Автурханов, его структуры находились в населенных пунктах Знаменская, Толстой-Юрт, Урус-Мартан. Была достигнута договоренность об объединении всех антидудаевских вооруженных формирований под общим командованием Б. Гантамирова.

В Москве воспрянули духом. Появилась надежда, что чеченцы сами решат проблему Дудаева. Сложилась группа, которую в народе называли "Три Сережи": Сергей Филатов - руководитель президентской администрации, Сергей Шахрай - до лета 1994 г. министр по делам национальностей и региональной политике, Сергей Степашин - тогдашний руководитель Федеральной службы контрразведки. Им активно ассистировал Паин Эмиль Абрамович, который с подачи демократических СМИ считался крупным специалистом по этнополитологии и был приглашен на должность заместителя начальника Аналитического управления президента РФ, хотя до августовских событий 1991 г. являлся всего-навсего кандидатом наук и работал заведующим сектором социологии Центрального научно-исследовательского института проектирования градостроительства. Из всей этой группы некоторое практическое представление о ситуации на Северном Кавказе имелось только у Шахрая, который выполнял ряд поручений президента по урегулированию осетино-ингушского конфликта, любил подчеркивать свое происхождение от казаков, ходил в тельняшке, объявлен Дудаевым "врагом чеченского народа", что прибавляло ему апломба.

"Три Сережи" активно влияли на президента РФ, убеждая его в том, что в Чечне появились реальные силы, которые уже имеют под своим контролем значительную территорию и способны стабилизировать ситуацию в республике при условии, если Россия окажет Временному Высшему Совету прямую финансовую и военную помощь. К этой работе с лета 1994 г. активно подключился также Николай Егоров, сменивший на посту министра по делам национальностей и региональной политики С. Шахрая. Н. Егоров был родом из Краснодарского края, входил в региональную партократию и был вынесен "демократической волной" в московские политические кущи. Он получше других знал реальную ситуацию на Северном Кавказе, поэтому и взгляды у него были порадикальнее. Если, к примеру, С. Шахрай со товарищами полагал, что сил внутренней чеченской оппозиции хватит для свержения Д. Дудаева, то Н. Егоров считал, что без прямого участия российских военнослужащих эта затея обречена на провал. В конечном итоге его точка зрения показалась более убедительной Б. Ельцину. Он даже впоследствии был назначен полномочным представителем президента в Чечне.

2 августа 1994 г. глава Временного Высшего Совета Чечни Автурханов объявил об отстранении от власти Д. Дудаева, о принятии на себя всей полноты власти в республике, прекращении деятельности всех органов государственной власти, созданных Дудаевым. Решения этих органов объявлялись незаконными и не подлежащими исполнению. Одновременно У. Автурханов обратился к президенту России с просьбой считать Временный Высший Совет единственным законным органом власти и оказать ему поддержку. Одной из главнейших задач на ближайшее время было намечено проведение всеобщих выборов в Чечне и формирование правительства национального возрождения. Такое заявление не могло быть сделано без предварительного согласия с российской стороны. Москва в самом деле де-факто признала ВВС органом верховной власти в Чечне. В его распоряжение был выделен кредит в 150 млрд. рублей и предоставлено большое количество военной техники, включая боевые вертолеты, танки, боевые машины пехоты. Деньги уполномоченным представителям чеченской оппозиции выдавались наличными прямо мешками, хранившимися на складе ядерных боеприпасов в гор. Моздоке. Технику быстро перекрашивали, закрывая российские опознавательные знаки, и готовили к бою.

Гражданская война была объявлена, Дудаев, в свою очередь, объявил У. Автурханова предателем Чечни и стал готовиться к отражению нападения. Кстати, он всегда придерживался принципа оборонительных действий, при котором противник, вынужденный атаковать, будет нести наибольшие потери не только в живой силе и технике, но и психологические и политические.

Кремль после трех лет бездействия стал вдруг проявлять признаки какой-то лихорадочной активности. Вместо спокойной методичной работы по укреплению политического влияния ВВС Чечни, формирования регулярных вооруженных сил, обучения наспех собранных бойцов и офицеров, разработки скоординированных планов военной операции начались, по существу, разрозненные наскоки на Грозный, которые проваливались с завидным постоянством. 17-20 августа 1994 г. сорвалась первая попытка овладеть городом, когда отряды ВВС были отброшены с большими потерями на исходные позиции.

Месяц спустя национальные гвардейцы Дудаева нанесли поражение частям ВВС в Урус-Мартановском и Шалинском районах Чечни.

Тем временем эмиссары ВВС с помощью российских спецслужб (заместитель директора Федеральной службы контрразведки, начальник управления ФСБ по Москве и Московской области Е. Савостьянов) начали проводить вербовку добровольцев в военных гарнизонах, расположенных вокруг Москвы. Наши особисты заранее выявляли людей, готовых поехать воевать в Чечню за деньги. Затем уже представители чеченской оппозиции приезжали и заключали контракт, по которому сразу же после подписания наемнику уплачивался миллион рублей наличными. Далее следовали платежи по таксе: подготовка бронетехники к бою - 3 млн., легкое ранение: (без повреждения кости) - 25 млн., ранение средней тяжести - 50 млн., тяжелое ранение - 75 млн. В случае гибели на поле боя семья должна была получить 150 млн. рублей. При ужасающей нищете российских военнослужащих найти "добровольцев" не составляло особого труда.

Вербовочная работа такого рода велась в Кантемировской танковой дивизии, Таманской мотострелковой, на Высших офицерских курсах "Выстрел" и в 18-й отдельной мотострелковой бригаде.

Командир Кантемировской дивизии (расстреливавшей Белый дом в октябре 1993 г). Б. Поляков попытался даже силой предотвратить отъезд своих подчиненных в Чечню, но получил свирепый нагоняй от начальника Генерального штаба генерала М. Колесникова и вынужден был подать в отставку. Всего к концу осени 1994 г. в районы, контролируемые ВВС, прибыли 15 танковых экипажей, состоящих полностью из российских военнослужащих. Предполагалось, что вся эта работа должна проводиться секретно, однако в России в то время для ее противников секретов уже не существовало. Знал все и Дудаев, у которого сохранялись надежные источники информации в лагере оппозиции да и среди российских военных. Весь октябрь и ноябрь 1994 г. прошли в бесплодных наскоках вооруженных сил оппозиции на Грозный. Еще в сентябре, в первые недели, появились боевые вертолеты, пилотируемые российскими летчиками. Они нанесли удар по грозненскому аэродрому, где уничтожили 7 самолетов. 15 октября снова было предпринято наступление на Грозный, кончившееся на другой день отходом на прежние рубежи.

24 ноября 9 вертолетов снова бомбили и обстреливали ракетами Грозный, но и эта акция была для Дудаева не страшнее, чем укус комара.

26 ноября предпринята самая масштабная атака на Грозный, когда танки и вооруженные отряды достигли центра города и вышли к президентскому дворцу, но там были встречены таким шквальным огнем со всех сторон, что к исходу дня колонна атакующих была разгромлена. По данным российской военной разведки, в руки Дудаева в этот день попало 15 целехоньких танков, 20 БМП и БТРов, свыше 1,5 тыс. снарядов и 150 тыс. патронов для стрелкового вооружения. Многие российские военнослужащие были убиты и взяты в плен, а на другой день все они показаны иностранной прессе, как доказательство прямого участия России во внутричеченском конфликте. Дальше маскировать свои действия не имело смысла. К тому же чеченская оппозиция, деморализованная бесконечными поражениями, потеряла остатки своего влияния на население и уже не могла рассматриваться как организованная политическая сила, способная к самостоятельным действиям.

Б. Ельцин был крайне раздражен неуклюжими движениями своих назначенцев. 30 ноября 1994 г. своим распоряжением он создал особую группу по руководству действиями по разоружению бандформирований в Чечне в составе Н. Егорова, который в этот день стал полномочным представителем президента в Чечне, Б. Ерина, П. Грачева, С. Степашина, А. Куликова, С. Юшенкова и др. Совет безопасности Российской Федерации, обсудив вопрос о положении в Чечне и вокруг нее, высказался за прямое использование Российских вооруженных сил. 8 декабря Б. Ельцин назначил Н. Егорова ответственным за координацию действий всех силовых структур и назначил вице-премьером правительства РФ. Дальше отсчет времени пошел уже на часы.

11 декабря началась первая чеченская война. Российские силы состояли в тот момент из шести общевойсковых полков, которые поддерживали два полка авиации. В боевых порядках шли также некоторые подразделения ФСК и спецназа. По периметру района кризиса были дислоцированы подразделения пограничников. Эти силы постоянно нарастали по мере подхода подкреплений и двигались с трех основных направлений - с запада, севера и востока - к столице республики. Движение было медленным, потому что на пути следования колонн (особенно при пересечении Ингушетии) местные жители создав. али всяческие препятствия, вплоть до того, что устилали своими телами дорогу, приходилось идти по бездорожью, в обход населенных пунктов. Если верить плодовитому автору книг о Российской армии бывшему полковнику Генерального штаба В. Баранцу, то и сами военнослужащие не очень-то рвались в бой. Были якобы случаи, когда военнослужащие просили местных жителей поджечь их машины, чтобы таким образом не попасть в мясорубку. Некоторые колонны техники по необъяснимым причинам заезжали в болотистые поля и завязали там на длительное время. Дудаевцы выслали навстречу нашим войскам авангардные группы, которые внезапно устраивали огневые налеты на движущиеся колонны и немедленно отступали по проселочным дорогам, не нанесенным на карты. Только через три недели - к концу декабря - наши ударные силы подошли к Грозному.

Война началась в крайне невыгодной даже для Кремля обстановке. Страна не была готова к такому повороту событий. Общественность притерпелась к "чеченской проблеме", как к хронической болезни, беспокоящей, но не угрожающей жизнеспособности государства. Никакой информационной и пропагандистской подготовки к вступлению нашей армии в Чечню не было. Сам президент с началом операции сказался больным (ему якобы сделали операцию на носовой перегородке) и не появлялся ни на публике, ни в телевизионном ящике. Отдувались только бывший пресс-секретарь президента, человек дебильной внешности, В. Костиков и некий Марк Урнов - руководитель Аналитического управления Президента РФ, не известный широкой публике. Они вразнотык давали толкования причин ввода войск, наиболее часто звучали следующие: восстановление законности и правопорядка, разоружение незаконных вооруженных формирований, защита прав граждан, в том числе русскоязычного населения, восстановление разрушающегося хозяйства республики. Не было в истории России ни одной войны, кроме чеченской, которая с самого начала была неодобрительно встречена большинством народа. Многий люди, и я в том числе, задавали себе вопрос: почему сам президент Б. Ельцин не соизволил ни разу принять прямое участий в политическом урегулировании чеченской проблемы? За 1992-1994 гг. он четыре-пять раз отдыхал на Кавказе или приезжал туда, но не нашел времени встретиться с Д. Дудаевым, который в свое время - в 1991 г. - одним из первых прислал поздравительную телеграмму в Кремль по случаю избрания Б. Ельцина на пост президента России и, кстати, обеспечил голосование в Чечне в пользу Ельцина, получившего там 80% всех пришедших на избирательные участки. Российская армия не была готова к подобной операция даже в чисто военном и материально-техническом отношении, не говоря уже о ее моральном и духовном состоянии. Она оказалась брошенной в огонь войны, смысл которой не понятен ни командирам, ни солдатам. Никто не знал, когда и чем должна закончиться операция. Мобилизация сил была проведена суетливо и без толку, разномастные части не подготовлены к взаимодействию. Четкого, вразумительного плана всей кампании не было. Колонны просто двигались на Грозный, полагая, что со взятием столицы республики все закончится само собой. Медленное продвижение в зимнее время выявило зияющие бреши в обеспечении. Солдаты мерзли в ледяных бронекоробках, легкие палатки были единственным укрытием от ветра и стужи, возникали проблемы с горячим питанием, не говоря уже о банях. Сколько времени длилась первая бездарная война с Чечней, столько царил и хаос в управлении войсками. Единое командование азбучная истина для успешного ведения боевых действий - так и не было создано.

Международное сообщество также оказалось шокированным решением Б. Ельцина начать военные действия с применением авиации, танковых сил против Чечни. Вместо того, чтобы подготовить документированные материалы о разгуле криминала в Чечне, о геноциде русских, о чудовищном попрании прав человека, российская власть стыдливо отмалчивалась, безнадежно проигрывая информационную войну Дудаеву. Специальный посол США по странам СНГ Д. Коллинз, находившийся в те дни в поездке по Казахстану, открыто сказал, что США не намерены позволять России действовать в этих землях в духе своего рода доктрины Монро.

Я тогда записал в дневнике: "Глупые, но очень злые российские политики влезают в нору, конца которой они не ведают, а назад выбираться будет невыносимо трудно и унизительно".

Новогодний штурм Грозного войдет теперь во все учебники военной тактики и стратегии как блистательный пример головотяпства и профессионального невежества. Руководителям операции как будто было не известно, что на городских улицах бронетехника, включая танки, становится неповоротливой мишенью для стрелков, вооруженных легкими переносными противотанковыми средствами. Даже мы, простые любители, знали, какие потери понесла могучая Советская армия в Берлине от фауст-патронов. Всякий, кто бывал в Афганистане, не мог не знать, как в Кандагаре огнем гранатометчиков была уничтожена почти целиком танковая бригада, втянувшаяся в лабиринт улиц. Да и события в самой Чечне летом и осенью 1994 г. показали беспомощность попыток взять Грозный силами танков и бронетехники. И вот, как бы демонстрируя свою природную глупость, наши генералы дали команду Краснодарскому корпусу под командованием Константина Пуликовского в ночь под Новый год идти на штурм Грозного. Осторожный генерал, получив донесение разведки о том, что противника не видно нигде, запросил Моздок, где находился штаб по руководству всей операцией. Но там, как говорят злые языки, уже начали отмечать Новый год и под звон бокалов дали команду: "При напролом. Используй момент!" Корпус, во главе которого шла 131-я Майкопская бригада, попер навстречу своей гибели.

Впоследствии стало известно, что Дудаев был предупрежден о точной дате штурма, ибо за подписью его и Масхадова издан приказ, чтобы в ночь с 31 декабря на 1 января ни одна машина - "от велосипеда до танка" - не передвигалась по городу, ибо каждая движущаяся цель даже с выключенными фарами будет уничтожаться.

Участник событий той трагической ночи майор Александр Холод, командир батальона Рязанского воздушно-десантного полка, свидетельствует: "Представьте себе огромную колонну, которая в глухую темень втягивается в горловину улицы, ведущей практически неизвестно куда, в чужом незнакомом городе. Вокруг ни огонька. Карты, которые нам дали, были скверной копией с какого-то плана - не разобрать ни названий улиц, ни общегородского построения кварталов. Мы шли вслепую в мышеловку, где нет ни маневра, ни скорости. Тем более на наших десантных машинах, которые спасают только от пуль да мелких осколков. Гранатомет прошибает их запросто. Но мы пошли..." В центре города, куда были стянуты основные силы боевиков, на колонну обрушился шквальный огонь гранатометов. Били в упор, с 15-20 метров. Промахнуться было невозможно. Сразу же были подбиты головные и хвостовые машины, чтобы полностью закупорить улицы. Дальнейшее напоминало расстрел, но никак не бой.

Наутро, когда рязанские десантники в пешем строю прочесывали город, они увидели страшную картину того, что осталось от бригады. "Около сотни боевых машин стояли, как на параде, выстроившись в одну колонну. В некоторых даже еще горел свет, работали моторы. Вокруг лежали убитые ребята. Совсем юные. Спасать было некого". Это были расстрелянные экипажи и мотострелки, пытавшиеся выбраться из "мешка" в пешем строю.

Командир десантного полка полковник Александр Ленцов говорил: "Я часто вспоминаю новогоднюю ночь 1995 года. И вспоминаю с чувством стыда за Отечество. Ночь. Кромешный ад. Горят танки. Мы выносим убитых и раненых. А. Россия забыла нас, посланных умирать, причем непонятно за что. По радио доносятся звуки московского веселья. Идет традиционная новогодняя передача, рекой льется шампанское. Звучат поздравления: "С Новым годом!", "С новым счастьем!". Лишний раз убедился в том, какое в России (простите за грубое слово, но иного подобрать не могу) скотское отношение к армии" (Баранец В. "Потерянная армия". (Записки полковника генштаба). М., 1998, стр. 245).

И апофеозом безнравственности стала широко распространившаяся весть о том, что самоубийственный штурм был специально приурочен ко дню рождения военного министра П. Грачева, которому таким образом хотели преподнести подарок. В той, ельцинской, России это было вполне возможно.

Блицкриг не состоялся. Военное командование, следуя традициям всех времен и народов, стало старательно занижать численность своих потерь, хотя скрыть масштабы катастрофы было трудно. Дудаев торжествовал и охотно позировал: западным журналистам, утверждая, что штурм Грозного обошелся русским в 4 тыс. погибших солдат и офицеров. В середине января 1995 года наши военные сообщили, что число убитых в первых сражениях составило 400 человек.

Машина войны завертелась в рутинном ритме. Бои в Грозном продолжались, и только к концу января федеральные силы установили контроль над городом. Б. Ельцин, изрядно потрясенный огромными масштабами потерь, как обычно, отыгрался на своих подчиненных. 25 января Н. Егоров был освобожден под предлогом плохого состояния здоровья, а на его место был назначен вообще никому не известный Николай Иванович Семенов - заместитель генерального директора акционерного общества "Матрикс", в послужном списке которого можно было найти объяснение этого головоломного прыжка в карьере. Оказывается, в 1976-1985 гг. он являлся первым секретарем Грозненского горкома КПСС, откуда ушел в центральный аппарат ЦК КПСС на должность заведующего сектором республик Средней Азии и Казахстана. Он стал руководителем Территориального управления федеральных органов власти в Чеченской республике. Правда, ему уже не дали ранга вице-премьера. Назначение неизвестного, приниженного в ранге чиновника могло означать только одно: вся реальная власть переходила в руки военных, а гражданский "наместник" сохранялся как фиговый листок, для камуфляжа.

Первые военные неудачи вызвали шквал негодования и возмущения по всей стране. В первых шеренгах шла та самая либеральная интеллигенция, радикал-демократы, которые были в течение многих лет самыми преданными и безотказными союзниками Б. Ельцина. Они почти внезапно, дружно отступили от него, оставив "вне игры". Сергей Ковалев - штатный "правозащитник", умудрившийся ни разу не выступить в защиту русского населения или политических противников Б. Ельцина внутри России, на этот раз молниеносно перебрался в Чечню, оказался в бункере генерала Дудаева и вел оттуда информационные передачи для демократических СМИ. Вся тональность его материалов была жестко обвинительной в адрес Российских вооруженных сил и властей России. Впоследствии он даже награжден чеченским орденом за эту "правозащитную" деятельность. С. Юшенков, который являлся членом оперативной группы Н. Егорова в качестве представителя Комитета по обороне Государственной думы, круто поменял позицию и, перестав сотрудничать с органами исполнительной власти, превратился в яростного критика ее действий. Вся парламентская фракция партии "ЯБЛОКО", политическая платформа которой всегда формировалась по рецептам Запада, отчаянно выступила против войны. Страна вообще разделилась на "партию войны" и "партию антивоенную". Средства массовой информации, к тому времени уже прибранные к рукам в большинстве случаев олигархами, заняли антиправительственные позиции. В стране упорно распространялись слухи о том, что чеченские руководители щедро подкармливали российских журналистов, оплачивали их командировки в Чечню, с тем чтобы они своими материалами создавали обстановку взвинченности и нервозности в России. Фактических доказательств не было предъявлено, а косвенных было хоть отбавляй. В Чечню потянулись корреспонденты малоизвестных изданий из российской глубинки, которые нередко выполняли задания западных газет и информационных агентств, решивших не рисковать жизнями своих штатных сотрудников. Журналисты, если их репортажи носили выгодный для Дудаева характер, с необычайной легкостью получали доступ к нему, его ближайшим помощникам. В Россию, на телевидение, поступали по скрытым каналам видеопленки, на которых были запечатлены ужасные сцены войны, но всегда с антироссийской окраской. Любимыми "картинками" были разбитые и сожженные боевые машины, разбросанные непохороненные трупы, морально опустошенные, испуганные пленные и т. д.

Д. Дудаев затеял длительную игру с пленными, которых использовал как разменную монету для разжигания антивоенных настроений в России. Он передавал их небольшими группками представителям тех партий и движений, которые наиболее активно вели работу против войны в Чечне. Маломерные российские политиканы наперебой старались нажить хоть небольшой политический капитал на своей миротворческой позиции.

Вскоре возникло Движение солдатских матерей, которые возражали против отправки своих сыновей в Чечню, оправдывали дезертирство и неподчинение военным приказам.

Обе палаты Федерального собрания вели поразительно непоследовательную, вихляющую политику по отношению к чеченской войне. Если послушать депутатов Государственной думы, то почти все они резко критиковали поведение исполнительной власти и военного командования. Однако после начала военных действий (12.12.94 г.) Государственная дума получила обращение президента РФ с просьбой ответить на четыре вопроса:

- можно ли предоставить широкую амнистию всем участникам вооруженных конфликтов на Северном Кавказе?

- может ли быть предметом переговоров статус Чеченской республики?

- кого надлежит считать в этом случае субъектом переговоров?

- каковы должны быть условия такого диалога, - дала достаточно твердый ответ: "Амнистия может быть предоставлена, субъектами переговоров могут быть Дудаев, Автурханов, Лабазанов, Гантамиров и любые другие лидеры вооруженных группировок. Статус Чечни не может быть предметом переговоров, так как она является субъектом Федерации и неотъемлемой частью России. Условия переговоров: сдача оружия и прекращение огня, проведение свободных демократических выборов в республике". Эту позицию Государственной думы подтвердил ее Председатель Иван Рыбкин в интервью газете "Российские вести" 11 января 1995 г. С какого конца ни читай этот ответ Государственной думы, он не содержит осуждения силовых акций со стороны России. Поставленные политические условия, совершенно очевидно, были неисполнимы и оставляли свободной только дорогу к войне.

Нечто похожее разыгрывалось и в Совете Федерации. Там тоже действия федеральных сил вызвали шквал протестов, но когда председатель Совета Федерации Владимир Шумейко поставил в прямой редакции на голосование вопрос о немедленном выводе из Чечни российских войск, то за такое решение проголосовали только 15 человек из 176 членов верхней палаты парламента.

Иван Рыбкин публично говорил о поведении глав северокавказских автономий: "Мне приходится сталкиваться с поразительными фактами, когда представители республик с трибуны, например, говорят одно, а в моем кабинете совсем другое: "Ради Бога, завершите эту акцию против бандитов как можно быстрее и по возможности бескровно".

Страна, в которой нет общенациональной сплоченности по вопросу о понимании безопасности государства и народа, обречена на поражение в войне. Франция в свое время проиграла войну сначала во Вьетнаме, а потом в Алжире только потому, что общество раскололось в понимании задач и целей войны. Казалось бы, несокрушимые Соединенные Штаты были просто раздавлены в середине 70-х годов, когда "грязная война" во Вьетнаме наложилась на внутриполитический кризис и это привело к опасной дестабилизации всей политической структуры страны. Тогда Вашингтон предпочел признать свое поражение во Вьетнаме, лишь бы восстановить равновесие и политическую устойчивость в США.

В России в ходе первой чеченской войны (декабрь 1994 г. - август 1996 г.) не было национального консенсуса, а его отсутствие всегда пагубно воздействует на армию, ведущую боевые действия. Военнослужащие теряют уверенность в правоте своих действий, война кажется бессмысленной. В те времена солдаты и офицеры нередко на вопрос корреспондентов: "За что вы воюете?" отвечали: "Я должен отомстить за смерть моих близких товарищей, расстрелянных из засады".

На всю эту картину накладывалась еще и острая негативная реакция западных стран. Чеченская проблема стала постоянным рычагом давления на Россию. Западники требовали отказа от негуманных форм ведения боевых действий, т. е. применения авиации и тяжелой техники, все время настаивали на политических путях решения конфликта и в то же время лицемерно утверждали, что они за территориальную целостность России и против терроризма. Западный двойной стандарт уже навяз в зубах. Когда Турция применяла против курдов и авиацию, артиллерию с танками, Запад в упор не видел происходящего только потому, что Турция - член НАТО. Марокко, занимавшему в целом на международной арене прозападную позицию, позволялось проводить ничем не ограниченные акции против мятежной провинции Западная Сахара. Таких примеров сколько угодно.

Моральное состояние российского президента можно было характеризовать как полностью "расквашенное". Если бы в Чечне решался вопрос о судьбе его личной власти, он непременно проявил бы присущий ему медвежий напор, а здесь, казалось, шла речь лишь о сохранении территориальной целостности России и соблюдении Конституции, а эти вопросы никогда особенно не волновали его. Он мог склониться в любую сторону, куда сильнее дул ветер. Совсем недавно, в начале 90-х годов, когда японцами остро был поставлен вопрос о возвращении им Южно-Курильских островов, Б. Ельцин долго колебался и приглядывался к поведению своих же соратников, часть которых активно лоббировала японские интересы, например, тогдашний заместитель министра иностранных дел Г. Кунадзе. Когда же по инициативе парламентариев развернулась широкая общенациональная кампания в защиту российского суверенитета на этих островах, Б. Ельцин воспринял и этот сигнал и более определенно дал понять, что, пока он остается президентом России, эти острова останутся в ее составе. В чеченском вопросе Ельцин, как буриданова ослица, метался от одной крайности к другой. Потому весь характер войны принимал странный, противоречивый, непоследовательный характер. Уже 9 января 1995 г. правительство РФ объявило, что оно вводит 48-часовой мораторий на боевые действия для вывоза раненых и погибших из зоны военных действий. Потом такие перемирия объявлялись не менее полдюжины раз, причем нередко они использовались незаконными вооруженными формированиями боевиков для того, чтобы перегруппировать свои силы, наладить снабжение и т. д.

Политическое руководство страны непрерывно отдавало противоречивые указания военному командованию: использование боевой авиации перемежалось, с запретами на полеты, продвижение войск не раз внезапно тормозилось по устным приказам из Москвы, исходившим, как правило, из администрации президента со ссылкой на Б. Ельцина. Тогда в ходу был афоризм: "Генералы жалуются, что политики не дают побеждать!" Самого Б. Ельцина раздирали противоречивые чувства, особенно по мере приближения очередного Дня Победы - 9 Мая 1995 года, - когда исполнялось ровно 50 лет со дня капитуляции гитлеровской Германии во Второй мировой войне. На эти празднества он заранее пригласил глав ведущих западных государств, в том числе президента США Б. Клинтона, канцлера ФРГ Г. Коля, президента Франции Ф. Миттерана, премьер-министра Англии Мейджора и др., и теперь метался между желанием завершить как можно скорее войну, желательно победой, и стремлением успокоить своих гостей демонстрацией миролюбия. Военное командование требовало свободы действий для подавления организованного сопротивления сепаратистов, а политические интриганы в Москве гудели в оба президентских уха о необходимости переговоров. Кстати, ни те, ни другие не имели должной уверенности и убежденности в правильности и осуществимости своих рекомендаций. Военные уже чувствовали, что война принимает с каждым днем все более вязкий, затяжной характер, превращается в подобие партизанской войны, при которой эффективность войск резко падает. А политики-"миротворцы", без конца фабриковавшие различные варианты мирных решений, не могли найти способа миновать главный "порог": отказ Дудаева от любых переговоров, кроме признания полного суверенитета и независимости Чечни от России, равно как и отказ российских войск дать согласие: на расчленение Российской Федерации. Говорильня вокруг поиска мирных решений превращалась в то, что называется в народном фольклоре "толочь воду в ступе" или "вить веревку из песка".

При всех этих видимых препятствиях и осложнениях федеральные войска, тем не менее, продолжали продвигаться в южную горную часть Чечни. За зиму и весну 1995 г. практически вся территория республики, если говорить об основных населенных пунктах и дорогах, оказалась под контролем российской армии. 5 июня был взят районный центр Ведено, а через неделю - Шатой и Ножай-Юрт. Казалось, что война подошла к своему концу.

И в тот момент, когда Б. Ельцин собирался отбыть в Канаду, где в Галифаксе открывалось очередное совещание семерки глав государств и правительств наиболее развитых стран Запада, а за право быть приглашенным туда Б. Ельцин с маниакальной настойчивостью боролся все время, чеченские боевики провели дерзкую и сокрушительную по своим последствиям рейдовую операцию в Буденновске. Они всегда стремились приурочивать наиболее крупные и острые диверсионно-террористические акты именно к международным событиям крупного формата, чтобы эффект от этих акций был наиболее сильным. Совещание в Галифаксе должно было открыться 16 июня, а 14 июня 1995 г. большая группа боевиков под командованием Шамиля Басаева из состава так называемого "абхазского батальона" на двух большегрузных автомобилях КамАЗ и легковой автомашине, миновав с десяток блокпостов в Чечне и пройдя по дорогам Ставрополья около 150 км, проникла в Буденновск.

Рейд колонны был хорошо законспирирован. Участники операции одеты в форму военнослужащих Российской армии. На всех контрольно-пропускных пунктах они показывали документы (как оказалось, фальшивые), удостоверявшие, что в грузовиках следует "груз-200", т. е. тела погибших в военных действиях солдат и офицеров. Это позволило им беспрепятственно добраться до Буденновска. В самой колонне насчитывалось 40-50 боевиков, а еще около сотни головорезов пробрались маленькими группами и в одиночку в город заранее и ожидали прибытия ядра отряда, который вез оружие и боеприпасы. В самом Буденновске давно действовала разведгруппа чеченских боевиков, которая загодя обеспечила необходимой информацией Ш. Басаева.

На подъезде к городу колонна была остановлена патрулем МВД, который потребовал досмотра груза и, получив отказ, решил доставить подозрительные автомашины в городское управление МВД. Когда имитировавшие дисциплинированность бандиты подъехали к зданию управления, они мгновенно выхватили оружие и открыли огонь на поражение. Оба вооруженных автоматами часовых были убиты. Ворвавшиеся в здание террористы без сопротивления расстреляли безоружных сотрудников. Спасся только один сержант, который сидел за пультом и успел закрыться в помещении следственного изолятора, захлопнув за собой металлическую дверь.

Захватив здание управления МВД, налетчики рассыпались на автомашинах по городу, наводя панику стрельбой по окнам домов и прохожим. Они стали врываться в дома, выволакивать мирных жителей на улицу, а потом группами сгонять в помещение городской больницы, которая была избрана в качестве концентрационного лагеря заложников. Небольшие группы террористов, следуя четко отработанному заранее плану, устроили засады на основных дорогах при въезде в город, чтобы не допустить внезапного появления российских воинских подразделений. Особое внимание было уделено ими дороге, которая вела в военный городок вертолетчиков, расположенный недалеко от города. И точно! Услышав стрельбу в городе, небольшая группа вертолетчиков на служебном автобусе рванулась на помощь жителям Буденновска, но напоролась на кинжальный огонь из засады и почти вся погибла. Несколько раненых военнослужащих попали в плен и были доставлены в ту же больницу. Другой помощи вертолетчики не могли оказать.

Только к вечеру 14 июня к Буденновску стали прибывать воинские части. На вертолетах был переброшен спецназ, который стал проводить зачистку города, потому что не было известно, сколько боевиков напило на него и где они находятся. Подошел полк Внутренних войск из Зеленокумска. На рассвете следующего дня прилетели группа "Альфа", сводный отряд СОБРа и министры-силовики. Шамиль Басаев от имени террористов выдвинул требования: прекратить все военные действия в Чечне и вывести оттуда российские войска. В случае невыполнения своих требований он угрожал расстрелять всех собранных в больнице заложников (около тысячи человек), включая пациентов лечебного центра и родильного отделения. Для демонстрации своей решимости террористы на глазах журналистов расстреляли двух пленных милиционеров и четырех вертолетчиков. Сомнений в том, что бандиты исполнят свою угрозу, ни у кого не было. В Москве полученная информация вызвала растерянность. Оставшийся "на хозяйстве" премьер-министр Черномырдин не знал, что делать, и ждал указаний от Ельцина, улетевшего за океан. Мнение силовиков, находившихся на месте трагедии, сводилось к необходимости штурмовать больницу. К этому времени она была окружена плотным кольцом частей Российской армии. Под прикрытием бронетехники можно было подойти непосредственно к стенам больницы и ворваться внутрь. При этом был риск больших потерь среди заложников. И, тем не менее, попытка штурма была предпринята, и передовым группам удалось проникнуть на первый этаж больницы, когда из Москвы поступило указание прекратить атаку. Начался многодневный марафон колебаний, переговоров, шараханий из стороны в сторону. На чечено-дагестанской границе были организованы встречи А. Куликова и В. Зорина (ФСБ) с Масхадовым, из которых ничего не вышло, затем в дело включился сам премьер Черномырдин, который вел прямые телефонные переговоры с Шамилем Басаевым, причем в это время из его кабинета шли телевизионные передачи. Наступила длительная агония российской политики в Чечне. Политически разгромленное, морально сломленное правительство Б. Ельцина - В. Черномырдина стало сдавать одну позицию за другой. Штурм был отменен, было дано согласие на безопасный уход боевиков из Буденновска - гарантией стали 150 жизней взятых заложников. Власти предоставили необходимое количество автобусов для переброски террористов обратно в чеченские горы.

Военные пытались было предложить план штурма колонны на марше, где условия для операции вполне благоприятные, но деморализованная Москва уже не была способна на это. Весь отход отряда Басаева превратился в триумфальный марш победителей, сам он стал национальным героем и с тех пор остается одним из наиболее непримиримых и жестоких врагов России.

Крутой на расправу Б. Ельцин смог сорвать свое раздражение только на собственных министрах. 30 июня были одновременно уволены министр по делам национальностей Н. Егоров, министр внутренних дел В. Ерин и директор Федеральной службы безопасности С. Степашин. Правда, всем им дали успокоительное в виде достаточно хлебных мест в государственном аппарате, чтобы они не вздумали раскрыть известную им правду о кремлевской кухне. Н. Егоров остался в Администрации президента, В. Ерин ушел на должность заместителя начальника разведки, а С. Степашин был определен в аппарат правительства. Этим приемом Б. Ельцин пользовался почти всегда и редко когда ошибался.

После буденновской катастрофы завязались бесконечные и безрезультатные для российской стороны переговоры при участии Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе. 3 июля состоялась даже прямая встреча между Аркадием Вольским и Д. Дудаевым, в ходе которой предпринята безуспешная попытка создать некое коалиционное правительство из представителей лояльной по отношению к России временной администрации и людей из дудаевского окружения. Повсеместно шел напор побеждающих сил сепаратистов, которые чутко уловили укореняющиеся пораженческие настроения в московских правящих кругах.

30 июля 1995 г. в Грозном представители обеих сторон подписали Соглашение по мирному урегулированию ситуации в Чеченской республике. Это была своего рода репетиция Хасавюртского мира. Соглашением впервые легализовано правительство Дудаева, ибо российское руководство давало согласие на сотрудничество с ним в деле создания так называемых "отрядов самообороны", которые по замыслу должны были формироваться на паритетной основе и обеспечивать поддержание порядка и контроля за разоружением незаконных формирований и отдельных граждан. Россия взяла на себя обязательство выводить из Чечни свои воинские части и подразделения "по мере разоружения незаконных воинских формирований". Эта последняя оговорка была вписана просто для спасения лица, ибо проконтролировать факт разоружения боевиков было невозможно. Москва также дала указание своему МВД, Генпрокуратуре в двухнедельный срок рассмотреть дела об освобождении арестованных участников бандформирований. Начался процесс, который на народном сленге называется "слив воды". Вот так описывала его газета "Известия" от 8 августа 1995 г. Под фотографией, на которой виден грузовик, спускающийся с гор, до отказа набитый вооруженными людьми, был следующий текст: "Этот грузовик едет из Шали. Таких грузовиков и автобусов, переполненных вооруженными боевиками, было сорок. 5 августа в Шали прошел митинг чеченских боевиков. Потом они сели в машины, и колонна пошла. Крутые ребята с автоматами говорят, что едут по домам. На вопрос корреспондентов: "А оружие сдавать будете?" - отвечают: "Мы что, на дураков похожи!". В дурацком положении чувствуют себя российские солдаты и офицеры. На время переговоров им строжайше запрещено реагировать на вооруженных чеченцев. Чем закончатся переговоры неизвестно, а боевики снова рассредоточились по всей территории Чечни. Колонны вооруженных людей с радостными криками "Аллах акбар!" и стрельбой в воздух едут мимо федерального блокпоста. "Какое странное перемирие, - размышляют на досуге военнослужащие, нас окружают, а мы смотрим и улыбаемся". Картина, точная и многократно повторяющаяся на всех дорогах, ведущих из горных частей Чечни, куда были загнаны отряды сепаратистов, в равнинные районы. Все результаты весеннего наступления Российской армии были перечеркнуты. Ситуация в республике ухудшилась на несколько порядков. Вместо разоружения боевиков произошло самое худшее. Их отряды и группы, уже получившие боевой опыт войны с русской армией, рассыпались по всей стране, принимая кое-где форму "отрядов самообороны". Они действовали, как дрожжи на националистическое тесто. Численность их непрерывно росла.

6 октября 1995 г. в центре Грозного при проезде через уличный туннель был взорван радиоуправляемой миной автомобиль командующего Объединенными федеральными силами в Чечне генерал-лейтенанта Анатолия Романова. Сам генерал был тяжело ранен и навсегда выбыл из строя.

Российское правительство старалось создать видимость, что оно контролирует обстановку в Чечне, а дудаевцы дерзкими конкретными боевыми операциями доказывали, что только они являются хозяевами положения. Скажем, Россия захотела провести в Чечне 15 декабря 1995 г. выборы нового главы республики, худо-бедно удалось устроить голосование, в результате которого был избран на этот пост тот же самый Доку Завгаев, который возглавлял обком КПСС до 1995 г. и смещения которого так добивался Б. Ельцин. В ответ боевики под командованием С. Радуева и С. Гелисханова накануне выборов захватили второй по величине город республики - Гудермес и удерживали его почти до конца года, когда российским войскам ценой немалых усилий удалось восстановить контроль над городом.

Эти качели так выматывали все российское общество, что хотелось бежать от бессмысленного чередования жестокости с трусостью, которую демонстрировало российское правительство. Я даже попросил своих старых кубинских друзей помочь мне уехать к ним на отдых. Вернувшись, я нежданно-негаданно втянулся в предвыборную борьбу за мандаты депутатов Государственной думы. Я дал согласие баллотироваться по партийному списку Российского общенародного союза (С. Н. Бабурин), поскольку видел в этой политической организации воплощение идеи государственничества и патриотизма без намека на социальную ограниченность. Я был уверен, что для России такой курс на национальное объединение был оптимальным.

Всего в выборах 1995 г. приняли участие 43 политических партии и объединения. На 450 мест в Думе выдвинуто около 10 тыс. кандидатов. Мои пометки в дневнике сочатся желчью: "Впечатление такое, что в узкую дверь, ведущую в горящий русский дом, ревя и топча друг друга, лезут толпы "спасителей", рассчитывающих на самом деле успеть ухватить что-нибудь из оставшегося имущества и удрать.

Город покрылся портретами сытых, упитанных политворотил. Подростки развлекаются, выкалывая им глаза, пририсовывая усы, бороды. "Демократические" газеты негодуют: "Видите, с каким народом мы имеем дело! И это надолго!"

Сам народ вообще не собирается идти на выборы. Он сыт по горло враньем, обещаниями, обманом. Он пьет и тихо вымирает".

В целом, конечно, если говорить положа руку на сердце, Россия не готова к нормальной представительной демократии. Прошлое, практически одномерное советское общество настолько раздроблено и перемешано в социальном отношении, что люди еще не осознали своего истинного положения в новой системе координат. Да и сами координаты весьма нечетки, расплывчаты, приблизительны. Непомерно большое число "партий" - претендентов на депутатские мандаты - только подчеркивает эту социальную раздробленность. Программы большинства политических организаций перегружены абсолютно пустотелой демагогией либо раздраженной критикой реалий российской жизни. Рассматривать их как серьезные политические документы просто невозможно. В стране еще не сложились новые классы, не сформировались устойчивые социальные группы, осознающие свои кровные социально-экономические интересы. Любопытным отражением этого положения являлось поведение российских банкиров, новых денежных мешков, которые так же, как и профессиональные политологи, путались в оценке вероятных исходов выборов, и, страхуясь, финансировали самые различные политические группировки и партии. У всех 43 партий, внесенных в списки для голосования, оказалось достаточно средств, чтобы хоть как-то отметиться в ходе избирательной борьбы. Политический барометр имел два конца стрелки: либо капитализм, либо система государственно-социалистической ориентации.

17 декабря 1995 г., когда в Москве снежная пурга сопровождалась еще и грозой, все-таки 64% российских граждан (от списочного состава избирателей) пришли на избирательные участки, а через день были опубликованы результаты голосования. Оказалось, что реальными победителями стали коммунисты, которые по сравнению с прошлыми выборами почти удвоили число полученных ими голосов. Они получили 22%. В силу своей политической ясности, структурной организованности им удалось использовать огромное социальное недовольство населения России и стать первой политической партией страны. Если бы коммунисты к тому же пришли на эти выборы единой партией, а не целым пучком одноименных политических организаций, - например, КПСС под руководством О. Шенина, коммунисты, руководимые В. Ампиловым, и т. д., - которые в общей сложности набрали еще 6-7% голосов, помимо главного героя - КПРФ, и не смогли преодолеть установленный 5%-ный барьер, то в целом по стране они могли бы получить 30%, а то и больше. К сожалению, их подвели амбиции и вождистские претензии руководителей, не позволившие всем коммунистическим организациям выступить единым блоком.

Сокрушительное поражение потерпела Либерально-демократическая партия Владимира Жириновского. Она потеряла почти половину тех голосов, которые получила в 1993 г., и теперь, хотя и сохранила положение второй по важности партии в стране, но, располагая всего 11,2%, осталась далеко позади коммунистов. Либеральные демократы - пожалуй, самые яркие представители огромной массы дезориентированных, сбитых с толку, раздраженных людей, которые оказались увлеченными лично Жириновским, своим поведением, манерами, экстравагантностью пытавшимся подражать недоброй памяти бесноватому немецкому фюреру. Он и играл на тех же чувствах оскорбленного национального достоинства, на присущей нашему сознанию философии имперских амбиций, на непримиримости ко всем и ко всему. Но прошедшие два года оказались для него роковыми. Фюрера из него не вышло. Его выкрики, истеричность, вычурная лозунговость так и остались пустыми сотрясениями воздуха. На деле он оказался совершенно неспособным. За это время его фракция была приспособлена для обслуживания воротит теневой экономики. Он выродился в профессионального лоббиста. Спокойный политический наблюдатель мог видеть, что в любой острой ситуации фракция либеральных демократов всегда голосовала за ту позицию, которая поддерживалась правительством и президентом России.

За эти важные услуги В. Жириновский всегда имел широкий доступ к средствам массовой информации. Он умело разыгрывал перед камерами скандальные сцены драк, потасовок, что помогло ему еще долгие годы пользоваться поддержкой люмпенизированных слоев. Но с 1995 г. начался неотвратимый процесс "усыхания" ЛДПР, и живописный образ ее лидера заметно полинял. Ему оставалась лишь роль парламентского "рыжего на ковре".

Пропрезидентская и проправительственная партия "Наш дом - Россия" набрала 9,5% голосов и осталась на третьем месте. Это было свидетельством крайней непопулярности политики Кремля, и, только используя свои необъятные полномочия, Б. Ельцин оставил прежний состав правительства, несмотря не очевидный провал его курса. В партию входили те группы и слои общества, которые выигрывали от приватизации. Учитывая воровской характер самого этого процесса, сторонников партии их политические оппоненты называли "домушниками". Их устойчивым резервом оставался разросшийся государственный аппарат. Власть ревностно следила за голосованием в армии и других силовых структурах, требуя, чтобы люди в мундирах отдавали голоса "как следует". Излишне говорить, что правительственная партия имела неограниченные финансовые ресурсы и ее присутствие в средствах массовой информации было доминирующим. Вот эти факторы и стали потом называться "административным ресурсом" выборов.

Четвертой и последней партией, перешагнувшей барьер в 5% голосов, была "Яблоко". Необычное, странное название партии происходит от первых букв фамилий ее отцов-основателей: Г. Явлинский, Ю. Болдырев и В. Лукин. Эта партия представляла себя избирателям как сторонница чистого капитализма с человеческим лицом, который существует в большинстве передовых западных стран. "Яблоко" жестко и последовательно выступала против коммунистов и любых социалистических новаций, но в то же время достаточно последовательно критиковала и воровской, "дикий" капитализм, который установился в России и персонифицировался в лице партии "Наш дом - Россия". "Яблоко" опиралась на некоторые слои городской интеллигенции, из наших "премудрых пескарей", которые при советской власти "жили и дрожали", а теперь надеялись, что уже занялась заря золотого демократического века России. На Западе государственные деятели и политологи видели в этой партии своего наилучшего союзника, настолько велико было сходство между тамошней реальностью и российскими мечтами. В госдепартаменте США даже не стеснялись говорить, что они видят в Г. Явлинском наилучшего кандидата в президенты России. Но, к их сожалению, реальность нашей страны такова, что устойчивая социальная группа, которая поддерживает мировоззрение "Яблока", обречена на длительное время оставаться в меньшинстве, а сама партия останется оппозиционной болонкой в парламенте, которая будет лаять, но никогда не накинется на хозяина России в силу ее генетически малых габаритов. Бессменный лидер "Яблока" Григорий Явлинский получил громкую известность как соавтор нашумевшей в прошлом "Программы 500 дней", которую он сочинил вместе с ныне покойным академиком С. С. Шаталиным. Эта программа претендовала на то, чтобы утвердить в стране рыночную экономику в кратчайшие сроки. Но и С. Шаталин, и Г. Явлинский заслужили справедливую славу как неугомонные критики всех и вся и в то же время как несостоявшиеся практические работники, которые никогда и ничем не руководили в жизни (отказывались от предлагавшихся им постов вице-премьеров), ограничиваясь шумной рекламой своих довольно легковесных теоретических конструкций. Нельзя сказать, что эта работа пошла "псу под хвост", нет, их критика объективно помотала формированию гражданского сознания, привлекала внимание к наиболее скандальным вывертам "дикого капитализма", тем более что в распоряжении "яблочников" всегда были широкие возможности либеральных, прозападных СМИ, но на судьбу России в самую трагическую десятилетку 1991-2000 гг. они практически не оказали никакого влияния.

Выборы в Государственную думу плавно перетекли в начало новой избирательной кампании, на 16 июня 1996 г. были назначены выборы президента России. Б. Ельцин, который клялся и божился много раз, что он не собирается выставлять свою кандидатуру, сделал вид, что никогда не обещал этого. Список кандидатов стремительно рос день ото дня, а вместе с ним поднималась все выше и выше волна-цунами демагогии и пустословия. Стараясь набрать побольше очков в предвыборной борьбе, кандидаты бессовестно эксплуатировали тему чеченской войны, а это было более чем кстати чеченским сепаратистам.

9 января 1996 г. началась новая операция чеченских боевиков на территории собственно России по образу и подобию буденновской трагедии. На этот раз самоуверенный и спесивый зять Джохара Дудаева - Салман Радуев - во главе более крупного отряда боевиков, численностью около 400 человек, на автомашинах, пользуясь необъяснимой беспечностью военных и милицейских блокпостов, проник на территорию Дагестана, ворвался в районный центр Кизляр и на короткое время установил контроль над всем городом. Обстрелу подверглись железнодорожный вокзал, аэродром, где было уничтожено 2 вертолета. Ситуация была почти в точности такая, как полгода назад в Буденновске. Снова бандиты сгоняли мирных жителей в городскую больницу, беспощадно расстреливали при малейших признаках сопротивления. Опять были выдвинуты те же требования: прекращение всех военных действий в Чечне и полный вывод российских войск. Салман Радуев явно старался переплюнуть успехи Шамиля Басаева, популярность которого вызывала у него острую зависть. Но, понятно, что действия боевиков в Кизляре не были самодеятельностью одного полевого командира. В эти же самые дни в самом Грозном, формально находившемся под контролем федеральных войск, начались активные боевые действия между просочившимися туда отрядами боевиков и российским гарнизоном. Боевиками командовал Шамиль Басаев. Перестрелка была слышна по всему городу. Российское командование оказалось вынужденным объявить особое положение, при котором огонь мог открываться по любому человеку или движущемуся средству без предупреждения. Центр города наглухо закрыли. Это была скорее всего отвлекающая военная операция, интенсивность которой руководители боевиков контролировали и регулировали в зависимости от событий в Кизляре.

Кизлярская горбольница вскоре была окружена плотным кольцом российских войск, и вновь перед российскими политиками встал неподъемный по тяжести вопрос: "Что делать"?

На второй день после нападения сгоряча власти заявили о том, что они теперь не станут останавливаться перед неизбежными жертвами среди заложников и будут уничтожать террористов любой ценой, но на третий день, словно протрезвев, заговорили о переговорах с С. Радуевым.

В поддержку банды Радуева в те же дни в Турции был проведен громкий террористический акт. 17 января 1996 г. в порту Трабзон банда прочеченских боевиков во главе с турецким гражданином абхазской национальности Мухамметом Тохчаном захватила морской паром "Аврасия", на борту которого находилось 120 пассажиров, из которых 88 были гражданами России. Террористы потребовали выпустить всех чеченцев, которые были задержаны в Дагестане в ходе кизлярского рейда, открыть свободную дорогу банде Салмана Радуева и вывести российские войска из Чечни. Захватчики приказали экипажу парома следовать в Стамбул, угрожая расстреливать по одному заложнику каждые 10 минут. Хотя через пару дней бандиты сдались турецким властям и даже осуждены, впоследствии таинственным образом все "бежали" из-под стражи и не раз потом были участниками похожих авантюр.

В который раз развернулась пропагандистская война, в которой правительство было обречено на поражение. В конечном счете боевикам опять разрешено было уйти беспрепятственно в чеченские горы в обмен на жизнь и безопасность заложников. Колонна автобусов, набитых террористами и заложниками, двинулась к административной границе. В воздухе барражировали вертолеты, сзади следовали БТРы и БМП. В нескольких километрах от разграничительной линии боевикам померещилось, что на дороге организована засада, и они приказали свернуть в ближайшее село Первомайское, которое на несколько дней стало центром внимания всей России и большой части мира. Боевики захватили село и начали укреплять его, готовясь дорого продать свою жизнь. Заложники и мирные жители были принуждены копать окопы, переоборудовать подвалы и погреба под огневые точки. Оружия и боеприпасов у боевиков было достаточно для обороны, но прорвать силой кольцо окруживших их федеральных войск они не могли. Казалось, что теперь им пришел конец. Командовать всей операцией Б. Ельцин поручил директору Федеральной службы безопасности генералу армии Михаилу Барсукову, человеку, пользовавшемуся большим доверием президента, занимавшему до недавнего времени пост начальника Главного управления охраны РФ.

Операция, с которой успешно мог справиться командир обычного полка, усиленного бронетехникой, оказалась позорно проваленной после четырех дней осады. Все это время каждый день на экранах телевизоров появлялись ближайшие помощники Б. Ельцина и сам президент, которые наплели такие горы немыслимой белиберды, что навсегда останутся в памяти как шуты гороховые. Чего стоят, например, разглагольствования ЕБН (так сокращенно звали Ельцина Бориса Николаевича) о том, что, дескать, 38 российских снайперов непрерывно следят за каждым вожаком террористов и в любой момент готовы покончить с ними. Глухой ночью отряд С. Радуева исчез из села, перемахнув Терек по трубопроводу-дюкеру, соединявшему оба берега. Выяснилось, что наши горе-руководители посчитали водную преграду - Терек - непроходимой для боевиков (про протянутый над водой дюкер просто забыли), и оставили на этом направлении слабенькое прикрытие численностью в один взвод. Именно сюда и рванулись отчаявшиеся боевики, видевшие, как к окраинам Первомайского подтянулись установки залпового огня "Град". Беглецы смяли охранение. Пять солдат были убиты, остальные разбежались. Боевики сумели выйти из окружения прежде, чем сонные федералы сообразили, что же произошло на самом деле.

Помнится, что наутро после этого прискорбного для Российской армии происшествия мне позвонили из редакции одной газеты, выходившей в Москве на английском языке, и задали вопрос: "Как же удалось боевикам вырваться из разрекламированного тройного кольца окружения? И что надо было сделать для предотвращения этого?" Я ответил, что как минимум следовало бы окружить село заграждениями из колючей проволоки, той самой "спиралью Бруно", которой блокировали осенью 1993 г. Белый дом в Москве. Она легко перевозится и не требует для установки ни подготовительных работ, ни дополнительных стройматериалов. Установка минных полей на прорыве опасных направлений обеспечила бы уничтожение основных сил террористов без потерь с нашей стороны. Но это - рассуждения отставного генерала после событий. Поправить дело было уже поздно. Самым тяжелым результатом событий в Кизляре и Первомайском являлись глупое до смешного положение российского руководства, очевидная некомпетентность военного командования и всплеск героизации полевых командиров боевиков в Чечне. Они стали на долгое время идолами среди чеченской молодежи. Деморализация российских войск в Чечне нарастала в обратной пропорции к растущему боевому духу сепаратистов. Хотя война продлилась еще несколько месяцев, фактически в январе 1996 г. можно было говорить о состоявшемся разгроме Российской армии.

Было над чем задуматься президенту Б. Ельцину после победы левых сил на выборах в Государственную думу и последовательных неудач в чеченских делах. Авторитет главы государства катастрофически падал, его рейтинговые показатели плавали где-то около 10-15%. Идти с такими заделами в президентскую кампанию было бессмысленно, поэтому Б. Ельцин предпринимает кадровые перестановки, которые он называл "рокировочками", чтобы сбросить часть явного балласта. В самом начале января 1996 г. с поста министра иностранных дел был снят Андрей Козырев, вызывавший настоящую аллергию в обществе своим пресмыкательством перед американцами. По существу, он ни разу за все шесть лет пребывания на посту министра иностранных дел не вступился за национальные интересы России. Козырев даже яростно выступал за то, чтобы не противодействовать продвижению НАТО на восток, чем вызвал недоумение своих коллег - членов Совета безопасности, в состав которого он был введен Б. Ельциным в 1993 г. Если когда-то американцы называли советского министра иностранных дел А. А. Громыко "Господином Нет", то А. Козырева величали "Господином Да".

После снятия с поста министра А. Козырев на какое-то время оказался в числе профессоров Института международных отношений, причем на той же кафедре дипломатии, где работал и я в 1994-2000 гг. Студенты бойкотировали его лекции, и администрации приходилось принимать экстраординарные меры, чтобы заполнять аудитории. В помещении кафедры, когда собирались все профессора и входил А. Козырев, воцарялась напряженная, тягостная атмосфера. Мои коллеги, да и я сам, не знали, куда девать руки, чтобы избежать рукопожатия. Коллектив кафедры в подавляющем большинстве состоял из кадровых дипломатических работников, среди них было много послов, которые не один десяток лет служили Отечеству за рубежом. Они никак не могли понять, каким образом у А. Козырева и его назначенцев, которых стали называть "дипломатами козыревского розлива", оказался атрофированным основной профессиональный инстинкт дипломата - в любых ситуациях бороться за интересы своей родины и своего народа. Нормальный дипломат даже в безнадежных ситуациях будет драться до конца своим дипломатическим оружием за свою страну, доверившую ему защищать национальные интересы. Видимо, он и сам скоро понял, что ему придется жить в состоянии вечной отчужденности даже в своем, казалось бы, родном профессиональном цехе. Вскоре Козырев оказался членом совета директоров американской фармацевтической компании ICN и посвятил себя распространению медикаментов в странах Восточной Европы. Скорее всего это была хорошо оплачиваемая синекура, созданная специально для того, чтобы отблагодарить А. Козырева за его многолетнюю одностороннюю игру в поддавки с американцами.

На его место Б. Ельцин назначил Е. М. Примакова, тогдашнего шефа внешней разведки, действительного члена Академии наук. Мне довелось видеть его на протяжении многих лет на различных постах. Он обладал хорошими организаторскими способностями, был отлично эрудирован, выделялся ровным, устойчивым характером. За долгие годы своей карьеры Примаков отполировался, как галька на морском берегу. Он никого не царапал, никому не становился преградой, ни на что не претендовал. В силу своей общеприемлемости он оказался востребованным как геронтократами Политбюро ЦК КПСС, так и перестроечником М. Горбачевым, а теперь еще и Б. Ельциным. На него никогда не скалили волчьи пасти самые отъявленные радикал-демократы, не рычали даже оголтелые коммунисты. Редкое, завидное сочетание врожденных и приобретенных качеств делало из него идеального министра иностранных дел. Его назначение было воспринято на "ура" всем обществом.

Вторым грузным мешком с балластом, который сбросил в начале 1996 г. Б. Ельцин со своего теряющего политическую высоту воздушного шара, был горячо проклинаемый всеми Анатолий Чубайс. 16 января был подписан указ об освобождении А. Чубайса от обязанностей первого вице-премьера РФ. Его отставка была вынужденным шагом, который диктовался исключительно предвыборными соображениями. На протяжении всего ельцинского десятилетия А. Чубайс оставался в роли хитрого, оборотистого "великого визиря" при глупом толстом "султане". А. Чубайса исключительно высоко ценили на Западе как главного приватизатора России, он был интеллектуальной и организационной силой российских радикал-демократов не обязательно русской национальности. Если кому-то и создавался в средствах массовой информации "культ личности", так это А. Чубайсу, из которого клеился образ суперзвезды современного менеджмента, трудоголика, беззаветно преданного высокой идее реформирования России. Поскольку Б. Ельцин чувствовал себя абсолютно беспомощным в вопросах экономики, финансов, в деловых переговорах с западными партнерами, то он постоянно опирайся на А. Чубайса, ставшего чем-то вроде Бирона при Анне Иоанновне.

Подавляющее большинство народа России видело в Чубайсе некое исчадие ада, олицетворение всех бед и невзгод, обрушившихся в это десятилетие на головы простых людей. В отличие от всех политиков ельцинского времени он никогда не пытался испытывать свою судьбу, выдвигая кандидатуру на каких-либо выборах. Всегда был только в исполнительной власти, где назначают и снимают по воле "хозяина", и неизменно с презрением относился к "избранникам народа" депутатам парламента.

Уход Чубайса из правительства был с огромным облегчением воспринят значительной частью населения страны и сыграл существенную роль в повышении рейтинга Б. Ельцина.

Но главным фактором, влиявшим на результат предстоящих президентских выборов, все равно продолжала оставаться война в Чечне, которая бросала свой зловещий багровый отсвет на все, что происходило в политической или экономической жизни России. Боль от этой войны становилась непереносимой из-за полного паралича политической воли руководителей государства, бессмысленных метаний военных усилий Российской армии, безудержного воровства схожего с мародерством. Страна устала от зрелищ разрушенных городов, верениц бездомных беженцев, убитых и искалеченных людей.

Всем становилось очевидным, что нельзя вести войну, с одной стороны провозглашая территориальную целостность России, а с другой - отказываясь от масштабных военных действий для обеспечения этой целостности. Нелепо с одной стороны объявлять по линии Генеральной прокуратуры во всероссийский розыск главарей сепаратистов-террористов, а с другой - каждодневно выражать готовность сесть с ними за стол переговоров. Ответственность за войну постоянно перекладывалась с армии на внутренние войска, затем на Федеральную службу безопасности, а потом снова на армию и т. д.

Войска, раздробленные на мелкие гарнизоны, рассыпанные по блокпостам, каждодневно подвергались нападениям, обстрелам, несли потери от невидимого, недосягаемого противника. Солдаты вынуждены по нескольку раз штурмовать и брать уже взятые города и села, откуда вынуждены были уйти по приказу из Москвы. Запад не скрывал, что широкомасштабная поддержка кандидатуры Б. Ельцина затрудняется только войной в Чечне. Про Восток и говорить не приходится: весь мусульманский мир не просто симпатизировал, но и помогал Д. Дудаеву.

Б. Ельцин разрывался между невозможностью победить в Чечне и признать свое поражение. Но почти одновременно аналогичные чувства испытывали и руководители сепаратистов. Им тоже было понятно, что они не могут считать себя победителями, пока все крупные города находятся под контролем российских войск и негде даже провозгласить и разместить свое "независимое правительство", и в то же время ощущали себя реальными хозяевами положения в Чечне. Они колебались в выборе между основными претендентами на пост президента России: Ельцин или Зюганов. С кем легче вести дела в будущем? Коммунистов в конечном счете они сочли за непримиримых и стали даже "подыгрывать" Б. Ельцину в стремлении закончить хотя бы на словах войну. Этой задумке помогла загадочная смерть Д. Дудаева, происшедшая 21 апреля 1996 г. По широко распространенной версии неофициального характера Д. Дудаев якобы вышел на телефонную связь с представителями российских властей через спутниковый канал, и в момент разговора радионаводящаяся ракета ударила точно в место, где находился лидер боевиков. Если это так, то приходится удивляться, почему столь эффективное средство ни разу не было применено потом против других непримиримых главарей бандформирований. Ходили слухи и о том, что гибель Д. Дудаева дело рук самих чеченцев, которым он стал мешать своим жестким диктаторским характером. Эти слухи подогревались тем, что останки его были похоронены не в родном селе (как положено по традиции) и в обстановке строгой секретности.

В такой военно-политической обстановке обеими воюющими сторонами была разыграна инсценировка окончания войны. В самом конце мая 1996 г. при посредничестве миссии ОБСЕ в Москву была приглашена делегация воюющей, непримиримой Чечни во главе с Зелимханом Яндарбиевым, который с 1993 г. был вице-президентом Чеченской республики, а после гибели Д. Дудаева исполнял обязанности президента. Чеченская делегация сразу же по приезде в Москву отправилась в Кремль и там в полной изоляции от прессы вела переговоры с В. Черномырдиным, Д. Завгаевым и О. Лобовым в присутствии Б. Ельцина. 27 мая было подписано Соглашение о полном прекращении огня и боевых действий с 00 часов 1 июня 1996 г. Стороны обязывались к течение двух недель после подписания соглашения освободить всех насильственно удерживаемых лиц. Кроме этого оговаривалось, что специально созданные комиссии по переговорам будут продолжать свою работу. В соглашении не упоминались никакие другие власти, из чего можно легко сделать вывод, что все попытки создать пророссийское правительство в Грозном окончились неудачей, и Россия признавала свое фиаско в этом вопросе.

На другой день продолжалось обсуждение вопросов урегулирования вооруженного конфликта на территории Чечни, причем с российской стороны выступал уже Вячеслав Михайлов - министр по делам национальностей и федеративным отношениям в правительстве Черномырдина, напротив которого сидел X. Яриханов. Главы делегаций как бы удалились. И вдруг неожиданно для подавляющего большинства участников и зрителей этого действа Россия узнает, что Б. Ельцин внезапно приземлился в Грозном, на военном аэродроме в Ханкале, и за пятичасовое пребывание в Чечне выступил перед срочно построенными воинскими частями с победной речью: "Война окончилась, вы победили, победа за вами, вы победили мятежный дудаевский режим!" Примерно с такой же речью выступил и тогдашний командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковник А. В. Квашнин. Последовали процедура раздачи государственных наград, и отлет домой. По хаотичности действий российского президента, их очевидной неадекватности реальной ситуации было видно, что это были действия азартного предвыборного игрока. З. Яндарбиев и члены его делегации узнали о поездке Б. Ельцина в Чечню из вечерних новостей по телевидению. По сути, весь этот день они провели на шикарной подмосковной даче в качестве заложников. Можно только вообразить, какое впечатление произвела на них эта новость. Они, конечно, поняли, что перед ними был политический фокусник-иллюзионист, злоупотребивший их приездом в Москву и самим фактом переговоров.

Какие бы потом переговоры ни велись и какие бы документы ни подписывались, им чеченцы уже не верили и стали готовиться к последнему удару, который должен был принести им окончательную победу. По возвращении в Чечню Зелимхан Яндарбиев сразу же призвал своих земляков к непримиримой войне, к уничтожению всех сторонников, ставленников Москвы. В знак своей решимости уже 25 июня в Грозном в кинотеатре с ненавистным названием "Россия" были брошены две отрубленные головы российских военнослужащих-контрактников.

В Ведено, где работал штаб Аслана Масхадова, шла подготовка широкого наступления по всей Чечне. Объявлена мобилизация лиц призывного возраста в регулярную армию Ичкерии. Российским властям было прекрасно известно об этом, потому что в их руки попали гонцы, разносившие повестки призывникам. Все полевые дороги, не перекрытые блокпостами, превратились в настоящие муравьиные тропы, по которым сновали автомашины и трактора, перевозившие боеприпасы и снаряжение. Российские военачальники продолжали докладывать в Кремль, что основные силы боевиков разгромлены, что к сентябрю сложатся условия для вывода большей части войск из Чечни и что вялотекущие переговоры есть не что иное, как подготовка капитуляции сепаратистов. Информация была подчинена принципу "Чего изволите?" и ни в коей мере не отражала реальное положение дел. Мне, старому генералу, отдавшему 25 лет своей службы информационно-аналитическому делу, с прискорбием приходится констатировать, что неумение объективно оценивать обстановку и боязнь честно докладывать о ней начальству являются причиной большинства наших неудач и бед. Непрофессионализм, накладывающийся на карьеристскую трусость, - бич России. Мы за это платим огромную дань кровью своих солдат и офицеров. Так произошло в печально знаменитую советско-финскую войну, это повторилось в начале Великой Отечественной, вновь жутко дало о себе знать в Афганистане и теперь... в который раз в Чечне.

Ранним утром 6 августа невесть откуда взявшиеся отряды, чеченских боевиков начали широкомасштабные боевые действия в Грозном. Потом выяснилось, что накопление сил, оружия и боеприпасов шло в течение всего июня и июля, оставаясь незамеченным российскими властями. Отряды под командованием Ш. Басаева, Гелисханова и Закаева смогли в кратчайший срок блокировать все опорные пункты федеральных войск в городе. Каждый блокпост, управления внутренних дел, правительственные здания в центре города отбивались в одиночку, организовав круговую оборону. Весь город находился в зоне оперативной ответственности МВД, поэтому крупных армейских сил в нем не было, что облегчило задачу нападавшим. Основной контингент сил Министерства обороны располагался в районе аэропорта Ханкала, где находились и основные бронетанковые силы. Попытка танковых и мотомеханизированных групп прорваться на выручку осажденным повсеместно натыкалась на засады и упорное сопротивление боевиков, вследствие чего наши войска несли большие потери. За считанные дни мы потеряли более 200 солдат и офицеров убитыми. В окружении оказалась и группа журналистов, которых с большим трудом удалось вызволить и вывезти на бронетранспортерах. Стало очевидно, что Грозный удержать невозможно. Неделя боев, нарастающие цифры потерь, нескончаемые колонны беженцев, давление со всех сторон сломили окончательно Б. Ельцина. Он полностью переложил всю ответственность на генерала А. Лебедя, которого назначил своим полномочным представителем в Чечне. 10 августа объявлено днем траура. В очередной раз приходится констатировать: "Финита ла комедиа...".

Немедленно вылетевший в Чечню с широкими полномочиями генерал А. Лебедь встретился с А. Масхадовым в районе села Старые Атаги и практически объявил о капитуляции России. Это был пролог к Хасавюртовским соглашениям. По устной договоренности в течение недели урегулировались вопросы, связанные с прекращением огня и началом вывода федеральных войск. В Кремле не сразу и не все могли проглотить эту горькую пилюлю. 19 августа неожиданно последовал ультиматум генерала К. Пуликовского, командовавшего федеральной группировкой войск в Чечне, с требованием к боевикам покинуть город. Мирному населению, которого оставалось к тому времени не более 70 тыс. человек, предлагалось покинуть город в течении 48 часов по установленным коридорам безопасности. По истечение указанного срока по местам нахождения боевиков будут нанесены удары силами бомбардировочной и штурмовой авиации, будут задействованы системы залпового огня и артиллерия. Два дня прошли в напряженном ожидании какой-то развязки. И она наступила в виде очередного прилета Лебедя в Чечню, новой встречи с Масхадовым, дезавуирования ультиматума генерала К. Пуликовского. Лебедь, "исходя из гуманных соображений и здравого смысла", подтвердил свою прежнюю позицию. Стороны решили встретиться в Хасавюрте 30 августа и подписать окончательные документы, и один из них - это "Совместное заявление", в котором после привычного набора фраз о желании прекращения военных действий, об уважении прав народов на самоопределение, о защите безусловных прав и свобод человека, независимо от национальности и вероисповедания, говорилось, что стороны разработали Принципы определения основ взаимоотношений Российской Федерации и Чеченской республики, на которых и будет строиться дальнейший переговорный процесс. Другой документ - сами "Принципы основ взаимоотношений между Российской Федерацией и Чеченской республикой", в котором говорилось, что соглашение об основах взаимоотношений "в соответствии с общепризнанными нормами международного права должно быть достигнуто до 31 декабря 2001 года". В этой фразе ключ ко всей договоренности: Россия была готова рассматривав Чечню как субъект международного права, т. е. соглашалась предоставить ей независимость не позже конца 2001 года, т. е. через пять лет. Далее в документе говорилось о "подготовке предложений по завершению вывода войск", ни о каких остающихся российских вооруженных силах в Чечне речь уже не шла. Все другие позиции были фиговыми листками, прикрывавшими основную суть Хасавюртовского соглашения. Никто в тот момент не думал серьезно о таких вещах, как обеспечение населения продовольствием и медикаментами, борьбе с терроризмом и проявлениями национальной и религиозной вражды, восстановлении валютно-финансовых и бюджетных взаимоотношений и т. д.

Чеченская война закончилась полным политическим и военным поражением России. Ее капитуляция перед чеченскими сепаратистами была подписана в присутствии главы группы содействия ОБСЕ в Чечне Т. Гульдимана.

В свое время мы называли поименно политических руководителей СССР, которые принимали решение о вводе наших войск в Афганистан. Это Л. Брежнев, А. Громыко, Д. Устинов и Ю. Андропов. Наверное, не надо забывать тех политиков России, которые в 1994 г. на заседании Совета безопасности РФ приняли решение о начале первой чеченской войны. Вот их имена: Борис Ельцин, Павел Грачев, Виктор Ерин, Юрий Калмыков (министр юстиции), Андрей Козырев (МИД), Олег Лобов (совет безопасности), генерал Андрей Николаев (командующий погранвойсками), Евгений Примаков (внешняя разведка), Иван Рыбкин (председатель Госдумы), Сергей Степашин (директор Федеральной службы контрразведки), Сергей Шахрай (бывший министр по делам национальностей и региональной политики), Сергей Шойгу (министр по делам чрезвычайных ситуаций). Ни один из них не голосовал против развязывания военных действий, никто не выразит сомнений в уровне подготовки вооруженных сил для подобной операции, никого не озаботила мера противодействия, ожидавшая наши войска. Эти 12 человек будут вечно в ответе за бездарно и бессмысленно погубленные жизни российских солдат и офицеров.