АГОНИЯ. ВТОРАЯ ЧЕЧЕНСКАЯ ВОЙНА
Обычно летом во всех странах Северного полушария политическая жизнь замирает. Россия не исключение. Президент Б. Ельцин уехал в свой очередной отпуск в Карелию, где для него была выстроена еще одна государственная резиденция в местечке Шуйская Чупа. Дума ушла на каникулы. Тяжелая засуха и жара расслабляли волю горожан, которые в России и в прохладную погоду политически малоактивны, а тут окончательно превратились в истекающих потом ленивцев. Самые счастливые уехали на лоно природы и коротали дни под сенью дерев и дачных навесов.
Информационный голод мучает в такие периоды дипломатов, разведчиков, журналистов. Последние выходят из положения, раздувая малозначительные события до слоновьих размеров. Газеты выходят в прежнем формате, но качество информационной продукции явно второсортное.
Однако в России лето 1999 года выдалось совсем иным, События мая - провал импичмента и отставка правительства Примакова - по своим последствиям оказались равными дворцовому перевороту, мириться с которым страна уже не хотела. В наличии оказались объективные и субъективные факторы, которые при их элементарно правильном использовании способны положить конец затянувшемуся ельцинскому безвременью законными демократическими средствами. В стране, наконец, четко определился приемлемый для подавляющего большинства населения кандидат в будущие президенты страны - Евгений Максимович Примаков. Все громче заявляло о себе общественно-политическое движение "Отечество", в фундаменте которого лежали колоссальные потенциальные возможности Москвы и Подмосковья. По существу отставка Примакова дала старт новой избирательной кампании.
Я с группой товарищей также загорелся идеей сделать все возможное для обеспечения победы Е. М. Примакова на будущих выборах. Мы были готовы сформировать общественный комитет по выдвижению его кандидатуры на высший пост в государстве, привлечь к работе большую группу влиятельных лиц, в разное время и в разных общественно-политических секторах сотрудничавших с ним. Рейтинг Примакова после отставки пошел устойчиво вверх, как ртутный столбик на градуснике, поднесенном к огню. Правда, мы исходили из того, что Е. М. Примаков не должен связывать себя ни с какой из известных в стране политических группировок и выступать как независимый общенародный кандидат, который может принять поддержку той или иной партии, движения в зависимости от их политических ориентиров. Главное - независимость. Очень влиятельные группировки деловых людей стали зондировать возможность подключиться к поддержке кандидатуры Примакова своими финансовыми ресурсами. Наши контакты с представителями армии и силовых структур обнадеживали, почти все заверяли, что настроение среди военнослужащих однозначно в поддержку Е. Примакова. Все понимали, что физический ресурс человека не бесконечен: Евгений Максимович приближался к рубежу в 70 лет, но на посту премьера он показал высокую работоспособность, справляясь с исключительно большими нагрузками. К тому же все, кто знал Примакова, были уверены, что он, никогда не имевший никаких вредных для здоровья привычек, постоянно живший в напряженном поле интеллектуальной работы, без труда послужил бы России на посту президента хотя бы один срок, за который сумел бы оздоровить саму политическую обстановку в стране и изменить в корне судьбу России. У него были очевидные способности объединять вокруг себя людей, внушать им веру в себя и в дело. В конце концов, стране на посту руководителя нужен был человек высокообразованный, обладающий эрудицией, умеющий отстаивать свою точку зрения как на переговорах на высоком уровне, так и в митинговой обстановке.
Однако, к нашему величайшему сожалению, у Евгения Максимовича не хватило как раз той критической массы политического мужества и решимости, которая отделяет хорошего политика от самостоятельного политического лидера страны. Он не решился играть уготованную ему роль общенародного кандидата. Видимо, не хватило веры в себя, веры в народ. Примаков начал склоняться к тому, чтобы влиться в "Отечество", стать его кандидатом на президентский пост, опереться на финансовые и пропагандистские возможности этой политической силы. Тем самым совершил, на наш взгляд, первую, но непоправимую ошибку. При поверхностном взгляде казалось, что его расчет безупречен: за спиной стояло "Отечество", к которому вскоре присоединился блок региональных лидеров, возглавляемый президентом Татарстана Шаймиевым, информационную поддержку обеспечивал мощный холдинг, руководимый В. Гусинским, который с давних времен работал рука об руку с московским мэром. Против такого мощного блока, казалось, невозможно противодействие.
Но в то же время было нетрудно наметанным глазом увидеть очевидные слабые места этой коалиции. Она была наскоро сшита из плохо стыкующихся материалов. К примеру, М. Шаймиев известен как знаменосец сепаратистских настроений. Он отвоевал у федеральных властей больше всего суверенных прав. В годы чеченской войны даже отказался посылать призывников из своей республики в действующую армию за пределы Татарстана. Он все время порывался выступить в качестве посредника между Москвой и чеченским руководством. В то же время его основной партнер по блоку - московский мэр Ю. Лужков - стал выразителем идей укрепления центрального правительства. Временами в его словах звучали нотки нового собирателя русских земель. Он взял под свое попечительство Черноморский флот, демонстративно финансировал достройку флагманского корабля "Москва", восстанавливал больницу в Буденновске, разрушенную во время нашествия Басаева, выпуская новые марки легковых автомобилей под символическим названием "Юрий Долгорукий", и др.
Е. Примаков - человек с лично незапятнанной репутацией - примкнул к лужковскому клану, за которым тянулся длинный шлейф обвинений в коррупции и лихоимстве. Целое десятилетие Б. Ельцин, которого неизменно поддерживал Ю. Лужков, позволял ему полновластно управлять Москвой как своей вотчиной. Концентрация в столице громадных капиталов, а следовательно, и доходов московского бюджета (к примеру, налоги со всех своих доходов "Газпром", РАО "ЕЭС", МПС, нефтяные компании платили в Москве, поскольку именно там находились их головные управленческие структуры) делали московскую политическую "элиту" самодовольной, хвастливой и излишне уверенной в неизбежности своей победы.
Эта группировка, а следовательно, и примкнувший к ней Е. Примаков, не видела того враждебного отчуждения, которое испытывала остальная нищая Россия к сытой, не в меру упитанной столице.
Все знали об особых отношениях, связывавших Лужкова с В. Гусинским, являвшимся не только крупным медиа-магнатом, но и президентом Российского еврейского союза, влиятельной общественной организации, стоящей на защите интересов еврейской диаспоры. Сам Ю. Лужков бывал почетным гостем на съездах Российского еврейского союза и охотно позировал журналистам в ермолке атрибуте еврейского национального костюма. И потому народу было непонятно, как могли оказаться в одной лодке в такой ответственный момент Е. Примаков и Ю. Лужков, провозглашавшие патриотические лозунги и выступавшие в общем с левоцентристских позиций, а рядом с ними еще и холдинг В. Гусинского "Медиа-мост", который последовательно и упорно отстаивал прозападные, а точнее, проамериканские позиции. Не было секретом, что правая рука В. Гусинского И. Малашенко регулярно ездил в США, где во время встреч с ответственными работниками госаппарата отрабатывал единую линию поведения в информационно-пропагандистских делах.
Е. Примаков, давая согласие возглавить этот блок, терял ауру всенародного кандидата, превращался в одного из рядовых участников предвыборной борьбы за государственные посты. Он оказался на положении бесприданницы-одиночки в богатой, крепко сколоченной клановой структуре. Примаков взял на себя ответственность за всю ее "славу". Будучи премьер-министром при Б. Ельцине, он чувствовал, что его руки связаны, но и теперь, примкнув к основной оппозиционной группировке, понял, что путы ослабели лишь чуть-чуть. Свободы действий он не обрел. Если бы Евгений Максимович продолжил ранее намеченную им линию на сотрудничество с левой, национально-патриотической оппозицией, то ничто не смогло бы помешать победе этого альянса. Сами парламентские и президентские выборы стали бы просто формальными процедурами для легализации прихода к власти новых сил. Но этого не произошло. В публичных выступлениях Е. Примакова тема союза с левыми стала звучать все реже и все глуше и, наконец, исчезла совсем. Таково было требование новой "семьи", которая диктовала свои правила.
Несостоявшийся союз "Отечества" и левых был самым крупным подарком Б. Ельцину и его окружению, которые увидели в этой ситуации реальный шанс удержаться у власти путем срочного создания совершенно новой политической организации. Кремль не без оснований рассчитывал, что рыхлое "Отечество", верхушка которого состояла из политиков, готовых в любой момент либо продаться, либо перекинуться на ту сторону, у которой больше шансов на победу, достаточно уязвимо, если против него выдвинуть "административный ресурс". Что касается левой оппозиции, то Кремль отчетливо видел, что в ее недрах начался процесс распада, вызванный усталостью от бесперспективности словесного противостояния. От КПРФ начали откалываться ее вчерашние сторонники. Аман Тулеев стал создавать свое собственное движение "Возрождение и единство", причем в этих условиях он получил поддержку со стороны президентской администрации. Летом 1999 г. определился раскол коммунистов и с руководителем движения "Духовное наследие" А. Подберезкиным, который сначала вышел из коммунистической фракции, а затем повел борьбу против КПРФ. Постепенно дрейфовало в сторону от КПРФ и "Движение в защиту армии и оборонной промышленности", которое создавали Лев Рохлин и Виктор Илюхин.
Компартия уже давно перестала говорить о "весенних" и "осенних" наступлениях, застыла в кадровом отношении, пользовалась одними и теми же приемами политической борьбы. Ее руководство, почти целиком вошедшее в парламентскую фракцию, обрекло себя на "охотнорядский плен", результатами которого могло быть, по мнению большинства политологов, только медленное "усыхание".
Инициатором воплощения идеи создания нового движения и главным организатором его на начальном этапе был Борис Березовский. Он на личном самолете стал совершать блицналеты на центры субъектов Федерации и, демонстрируя недюжинную энергию и напористость, убеждал региональные власти, не теряя времени, включиться в работу по созданию избирательного блока под названием "Единство", который должен был ворваться неожиданно для всех в предвыборную кампанию по выборам в Государственную думу, намеченным на 19 декабря 1999 года. Создавать новую политическую партию было некогда, не хватало ресурса времени. Для того чтобы партия могла выступить на выборах с самостоятельным списком, было необходимо иметь не менее года деятельности после регистрации. Ясно, что времени у "Единства" не было. Сейчас о роли Березовского предпочитают не вспоминать, но тогда - летом 1999 г. - он представлялся как кремлевский спаситель. Его основным козырем в беседах с местными властями было запугивание их перспективой прихода к власти "московской мафии", которая отнимет у регионов все привилегии, завоеванные ими за прошедшие десять лет, и кроме того начнет расследование экономических и иных преступлений, под топор которых попадут любые местные руководители. Запугивание - излюбленный прием во время российских избирательных кампаний. По большей части слова Березовского встречали сочувствие у собеседников, под контролем которых находилась большая часть территории и населения страны.
Надо было срочно подобрать и новых лидеров, так называемую "партийную тройку", олицетворявшую избирательный блок. В качестве первого номера остановились на кандидатуре министра по чрезвычайным ситуациям Сергее Шойгу, который всегда появлялся на экранах телевизоров в роли доброго спасителя, был узнаваем и не проходил по скандальным коррупционным делам, сотрясавшим ельцинскую администрацию. Попытки политических противников Шойгу скомпрометировать его материалами о роскошном личном коттедже с бассейном и собственными теннисными кортами не смогли нанести ему ощутимого ущерба, потому что подобные "трофеи" в процессе приватизации уже не считались особенно компрометирующими в глазах уставших граждан.
На вторую позицию был приглашен известный борец в тяжелом весе Александр Карелин - многократный чемпион мира, трехкратный победитель на Олимпийских играх, Герой России, лауреат премии "Человек года" и т. д. Он был простым советником правительства С. Степашина по вопросам спорта и вдруг превратился в руководителя проправительственного избирательного блока.
Третьим знаковым лидером стал генерал-майор милиции Александр Гуров, который ушел с работы в правоохранительных органах в 1994 г. защитил докторскую диссертацию и занимался научно-исследовательской работой. Он пользовался известностью как публичный борец с организованной преступностью, написал книгу "Красная мафия" и считался честным профессионалом.
Выбор лидеров являлся, очевидно, эклектичным. С. Шойгу к тому же как генерал и руководитель федерального министерства не имел права заниматься партийной работой, ибо силовые структуры давно были департизированы. Но, как говорится, если нельзя, но очень хочется, - тогда можно.
Центральная избирательная комиссия шла против закона и совести, когда регистрировала избирательный блок "Единство", разрешая ему принять участие в кампании по выборам депутатов Госдумы.
Это был поистине цирковой политический трюк, когда из пустого цилиндра фокусник вдруг вынимает упитанного кролика. Я записал в своем дневнике: "Вряд ли где в мире возможно такое, чтобы политический авантюрист Б. Березовский граф Калиостро нашего времени, облетев на самолете 39 субъектов Федерации, смог в кратчайший срок уговорить губернаторов и "туземных" президентов объединиться в избирательный блок, возглавляемый первоклашками из начальной школы политической грамотности, блок, который без вразумительной программы стал ведущей силой на российской политической сцене".
В ходе предвыборной борьбы вся страна стала свидетельницей невероятно грязной и жесткой "разборки" между двумя главными претендентами на власть: блоком "Единство" и блоком "Отечество - вся Россия". Старое противостояние между коммунистами и "демократами" ушло в прошлое. Теперь уже не существовало альтернативы "социализм - капитализм". Прошедшее десятилетие привело к необратимым последствиям в расстановке политических и социальных сил. Новый класс российской буржуазии победил всерьез и надолго, теперь он уже не боялся "коммунистического реванша". В 1999 г. встал вопрос какая группа победившей буржуазии станет ведущей политической силой - либо компрадорская по своей сути олигархическая когорта, группировавшаяся вокруг Б. Ельцина, либо коалиция сил, ближе стоявшая к национальным производителям, а следовательно, окрашенных в национально-патриотические тона, собравшихся под замена московского мэра. Схватка между ними развернулась в средствах массовой информации и носила свирепый характер, своей яростью шокировавшая страну.
Б. Березовский отыскал среди журналистов самого циничного, наглого и беспринципного наемника - Сергея Доренко, которому было поручено, не останавливаясь ни перед чем, "мочить" двух главных политических противников Юрия Лужкова и Евгения Примакова. Для сбора компрометирующих материалов были использованы все частные и государственные ресурсы, и на головы ошарашенных зрителей полились водопады лжи, клеветы. Главным направлением удара по Е. М. Примакову стало состояние его здоровья. Ведущий показывал по телевизору рентгеновские снимки больной ноги Примакова, рассказывал о других его недугах, спекулировал на возрасте и всячески изо дня в день старался убедить аудиторию, что это конченый человек, который не в состоянии занимать руководящий пост в государстве. Бесстыдство, с каким все это преподносилось, было прямо пропорционально размеру гонораров, получаемых этим телекиллером, как стали называть С. Доренко.
Московский градоначальник оказался под огнем разоблачений по причине своей довольно широко известной коррумпированности. Почва для его обвинений была подготовлена давно, в газетах не раз публиковались материалы о том, что его супруга Е. Батурина - владелица фирмы по выпуску пластмассовых изделий использовала свое семейное положение для получения бесконкурсных заказов. Проводились проверки фирм, через которые семейство Лужковых отмывало и переводило за рубеж капиталы. Поэтому, когда на голову Юрия Михайловича посыпались обвинения в том, что он приобретает недвижимость в Испании, имеет крупные счета за границей, то люди с легкостью были готовы в это поверить. Первый канал телевидения - оплот Б. Березовского - не переставая долбил по своим жертвам.
Попавшие под жесточайший прессинг лидеры "Отечества" не смогли организовать эффективный отпор. Лужков обратился в суды с жалобами на С. Доренко, хотя и знал реальную эффективность российских служителей Фемиды. Суды проводили свои заседания, признавали С. Доренко виновным в распространении непроверенных, а иногда и недостоверных фактов, присуждали его к уплате штрафов в размере 100 тысяч рублей, и все. В такой крупной игре, где ставкой является власть в России, 100 тысяч рублей выглядят как ничтожно малая величина, которой можно пренебречь. Адвокаты Доренко вносили эти суммы, а сам телекомментатор продолжал свою убийственную кампанию. Ю. Лужков и Е. Примаков растерялись, и хотя в их распоряжении имелись немалые информационные ресурсы, в том числе и общероссийский канал телевидения - ТВЦ организовать сопротивление им так и не удалось. Во-первых, они явно не ожидали, что их родственный по социальной природе соперник прибегнет к таким крутым мерам борьбы, а во-вторых, у них не оказалось в распоряжении своих Геббельсов, готовых действовать по принципу "клин клином вышибается". Ощущение собственной замаранности связывало им руки и не позволяло ответить ударом на удар. Сказались общая классовая солидарность и опасение перед тем, что широкое развертывание межклановой борьбы может оказаться на руку левой оппозиции и вновь возродить угрозу прихода к власти коммунистов.
В эти дни я записал: "Из московского мэра не получилось ни Юрия Долгорукого, ни Ивана Калиты. Не хватило ему политического роста, чтобы возглавить национально-патриотические силы русского народа. Сам - кровное дитя кремлевской свиноматки - он знал только тот набор средств борьбы, который входит в арсенал его более опытных, более беспощадных и лучше экипированных соперников. Всенародному ополчению он предпочел рать наемников из перебежчиков, подельников, сепаратистов и случайных карьеристов. Не святая хоругвь развевалась над его разномастным воинством, жаждавшим трофеев, а многолоскутное полотнище клановых и групповых интересов".
Телевидение доказало, что в руках беспринципных политиков оно действительно превращается в оружие массового поражения и способно решать в условиях политически незрелого гражданского общества самые трудноразрешимые задачи. Блок "Отечество - вся Россия" начал рассыпаться еще до выборов, как только пошатнулась вера в его неотвратимую победу.
Лето 1999 года принесло и еще одно обстоятельство, сыгравшее громадную роль в развитии политической борьбы в стране. В нашу и без того растерзанную жизнь снова ворвалась Чечня, в новой, более грозной форме. Прошли почти три года после Хасавюртского соглашения, но они не были годами мира и спокойствия. Несмотря на то, что в Чечне президентом был избран А. Масхадов, его власть не распространялась дальше Грозного. Полевые командиры, сохранившие свои отряды и вооружение, творили, что хотели. Все это время практиковались захват заложников и торговля ими. Самыми лакомыми жертвами были граждане западных государств, затем шли журналисты, военнослужащие и гражданские лица. Крали людей где попало, иногда в сотне метров от здания чеченского управления по борьбе с похитителями людей в Грозном, иногда далеко от Чечни. Так произошло с дочерью саратовского бизнесмена двенадцатилетней Аллой Гейфман, которую захватили по дороге из школы домой и увезли в Чечню. Заложников держали в нечеловеческих условиях, пытали под видеокамерой, а затем отсылали пленку родным и близким, требуя выкупа. Долгое время Борис Березовский наваривал себе политический капитал, организуя выкуп общественно значимых лиц, попавших в чеченский плен. Весь мир был в шоке, когда в пригороде Грозного нашли мешок, в котором находились отрубленные головы четырех англичан и новозеландцев, работавших по контракту с чеченским правительством на установке аппаратуры связи.
Один из руководителей спецслужб Чечни цинично заявил с экрана: "Чеченцы крадут людей не потому, что они так хотят, а потому, что им не на что жить, они бедствуют". Стало быть, фактическое обретение самостоятельности не подвигло чеченцев на восстановление промышленности, оживление сельского хозяйства, а лишь развязало руки для разбоя.
В марте 1999 г. террористы, ворвавшиеся в самолет, отправлявшийся по маршруту Грозный-Москва, выкрали российского представителя МВД в Чечне генерал-майора Геннадия Шпигуна. Это уже была не пощечина, а оплеуха России, но, кроме словесных демаршей, кремлевские власти никак не отреагировали. Забегая вперед, скажем, что несколько месяцев спустя останки генерала Шпигуна были найдены в горных районах Южной Чечни.
В июле в Москву непонятно зачем пожаловал министр государственной безопасности Чечни Турпал Адгериев, который участвовал в свое время в нападении на город Кизляр, на село Первомайское, находился во всероссийском розыске. Уже когда он собирался отбыть в Грозный, его арестовали представители российских спецслужб прямо в зале для ВИП-пассажиров и отправили в "Матросскую Тишину". Чеченская сторона заявила, что он приезжал в Москву, чтобы подготовить встречу между Масхадовым и Б. Ельциным, но за время пребывания в Москве Адгериев ни с кем из официальных лиц не встречался. Хотя в день ареста Адгериева в Ставропольском крае около станицы Галюкаевская были убиты чеченцами шесть человек, двое из которых были милиционерами, последовал звонок от С. Степашина в тюрьму, и через сутки арестованный Адгериев благополучно отбыл на родину. Российская власть демонстрировала свою неспособность защитить своих граждан.
Оценивая в целом ситуацию в России, наиболее радикально настроенные чеченские руководители приходили к выводу о том, что Российская Федерация находится в столь глубокой фазе распада, что можно нанести по ней решительный удар, от которого она окончательно развалится. Со стороны полевых командиров и даже от правительства Масхадова не раз раздавались угрозы перенести вооруженные действия на территорию собственно России. На эти провокационные выпады не было никакой реакции, что только возбуждало аппетиты боевиков, которые давно присматривались к соседнему Дагестану, как наиболее уязвимому субъекту Российской Федерации. Там уже имелось довольно компактное чеченское население в Хасавюртском районе, которое симпатизировало своим соотечественникам и оказывало им помощь сбором разведывательных данных, предоставляло кров и убежище во время диверсионно-террористических рейдов из Чечни в Дагестан. Опорой для боевиков могли служить села ваххабитов, расположенные в горных - Цумадинском и Ботлихском - районах Дагестана. Оттуда давно поступала информация, что ваххабитские села превращаются в мощные укрепленные районы, что туда не допускаются представители местной власти и правоохранительных органов. Разумеется, расчет делался на то, что Дагестан является самой многонациональной республикой в составе России и там в случае возникновения кризисной ситуации может вспыхнуть национальная рознь. В пропагандистской работе делался упор на то, что когда-то, во времена имама Шамиля, Дагестан и Чечня составляли единое исламское государство и теперь настелило время для его восстановления. Присоединение Дагестана выводило боевиков на границу с Калмыкией, президент которой Кирсан Илюмжинов давно уже кокетничал с идеей отделения от России. Выход чеченцев к Каспийскому морю открывал безграничные перспективы на участие в нефтяных проектах по добыче и транспортировке нефти на Запад.
Пока в Кремле находилась агонизирующая ельцинская клика, пока Российская армия демонстрировала свою недееспособность и вся страна пребывала в моральной прострации и духовном упадке, казалось, боевики и в самом деле в состоянии осуществить свой план. С первых чисел августа 1999 г. на территорию Дагестана началось просачивание первых групп и отрядов чеченских боевиков. Вторая чеченская война затеплилась незаметно, а затем стала разгораться, как сухой валежник. Командовали бригадой вторжения Шамиль Басаев, хорошо известный по нападению на город Буденновск, и дотоле не очень знакомый россиянам загадочный араб Хаттаб, который якобы происходит из Саудовской Аравии, является если не учеником, то последователем террориста бен Ладена, ревностным ваххабитом. Численность вторгшихся точно определить было нельзя, потому что к ним быстро примкнули ваххабиты из местных жителей и другие сторонники, но, по оценке дагестанских спецслужб, пришельцев из Чечни было не менее двух тысяч.
4 августа Госсовет Дагестана обратился к Москве с просьбой о срочной присылке воинских сил для предотвращения массированного вторжения боевиков. В Москве поднялась паника. В штаб Северокавказского военного округа полетели приказы мобилизовать все транспортные средства для переброски боеспособных частей в Дагестан. В Махачкале и Буйнакске приземлялись почти непрерывно самолеты с поднятыми по тревоге подразделениями, которые тут же перегружались в военно-транспортные вертолеты и отправлялись в горные села Ботлихского и Цумадинского районов, где уже несколько дней шли бои местной милиции и ополченцев из местного населения с вторгшимися боевиками.
Б. Ельцин отдал приказ премьер-министру С. Степашину лично выехать в Дагестан, чтобы разобраться в обстановке и принять неотложные меры, но бывший пожарник только раздражал своими неуместными распоряжениями вроде приказа "атаковать Басаева и Хаттаба где бы то ни было". Выяснилось, что на границе с Чечней не было сделано ничего для предотвращения новой войны. Не был приведен в действие давнишний план, разработанный еще под влиянием похищения Г. Шпигуна и предусматривающий занятие российскими войсками левобережья Терека. Не был установлен военный контроль над господствующими высотами на дагестано-чеченской административной границе, а теперь там хозяйничали боевики Басаева. Раздраженный Б. Ельцин уже 5 августа вызвал к себе С. Степашина и объявил ему о предстоящем смещении с поста премьер-министра и предложил завизировать проект Указа о назначении В. В. Путина вице-премьером. Это была необходимая формальность, чтобы назначить Путина через несколько дней премьером. Решение президента оказалось неожиданным даже для лиц из самого близкого окружения. А. Чубайс, узнав о выборе кандидатуры Путина, стал настойчиво добиваться встречи с Б. Ельциным, чтобы отговорить его от этой затеи. Чубайс переговорил и с самим Путиным, стращая его невообразимыми трудностями, ожидавшими его в случае принятия поста премьера, но все было тщетно. Впервые Б. Ельцин не послушался своего вечного кукловода, он явно понимал, что никто из чубайсовских птенцов в складывающейся ситуации не сможет удержать контроль над страной. Нужна была совершенно новая фигура. Общество было сыто "чубайсятами" по горло.
