Чем для живых являются родные могилы? Смеем утверждать, для некоторых людей могила ушедшего близкого — это единственное, что у них есть. Как-то нам случилось писать заметку о погроме на одном старинном московском кладбище, — какие-то идейные ненавистники мест захоронений пробрались туда ночью и поломали, изуродовали все, что им попалось под руку: повалили кресты, опрокинули или разбили памятники, подергали, пощипали декоративные насаждения на холмиках. Одним словом, вполне реализовались как носители определенной идеологии, заявили свою духовную позицию. Естественно, на следующий день на кладбище было натуральное столпотворение: сотни людей, узнав из новостей о случившемся, поспешили к родительским местам. Забот нашлось для всех. Никто без дела не остался. Но наше внимание особенно привлекла немолодая женщина, которая сидела на крохотной скамейке в оградке и лишь отрешенно глядела на разоренную могилку. Между тем, могила, даже после варварского набега на нее, не вполне утратила признаков былого исключительного ухода: лежащая на боку плита сияла глянцем, свидетельствующим, что еще вчера, может быть, ее старательно протирали; высокий, ровно обрезанный холмик весь был засеян густой изумрудной травой, хотя и примятой теперь человеческими копытами; внутри же ограды, кроме вырванных из могилы и беспорядочно разбросанных по земле культурных растений, не было более ни единого сорного стебелька. Поглядывая периодически на эту даму, посетители, сами-то пострадавшие подчас даже ощутимее, только вздыхали и сокрушенно покачивали головой. Выяснилось, что несчастная несколько лет назад похоронила здесь единственного близкого — сына. И — мало сказать — изумительно обустроила его могилу, натурально поселилась на кладбище: ежедневно приходила сюда с открытием, уходила, когда сторож уже позвякивал ключами, призывая припозднившихся посетителей на выход. Могила сына для нее практически стала местом жительства, домом. Причем не вторым, а главным.

Мы не будем даже останавливаться на тех, кто, похоронив близкого, будто тяжкую ношу с плеч скинув, никогда более на его могиле не появляется. Кстати сказать, таких людей, судя по некоторым захоронениям на наших кладбищах, не так уж мало. Ну да Бог им судья, как говорится. Наша цель поделиться сведениями, знаниями, опытом с теми, для кого родные могилы занимают не последнее место в жизни.

Прежде всего, нужно заметить, что в этом деликатном вопросе не может быть единого правила для всех. Как не бывает двух одинаковых крестьянских изб, — всякий хозяин наряжает, как в старину говорили, жилище на свой лад, — так и в оформлении места захоронения каждый исходит из своих возможностей и из личных представлений об эстетике пространства.

Доминанта всякого места захоронения — это, естественно, надгробие, монумент. В наше время таковым является, как правило, гранитная плита той или иной формы и толщины, опять же в зависимости от материальных возможностей владельцев места. Неверно думать, что в старину ставили крестов на могилах больше, нежели это делается теперь. Даже на старинных сельских подмосковных кладбищах нередко встречаются надгробия-саркофаги XIX — нач. XX веков — от «аршинных» до «саженных». Изредка попадаются и обелиски-часовни. Самым распространенным материалом для этих изделий был известняк из Мячковских карьеров. Надписи прежде делали куда как более информативные против нынешних:

«Под сим камнем погребена Анна Петровна Горчилкина жития 67 лет скончалась 1909 года 9 февраля дер. Марьина», или: «Здесь покоится кр. деревни Шелковки Иоанн Ларионов Баранов жития его было 69 г. скончался 1903 г. де. 17 дн.», — так написано на старинных камнях кладбища села Алексина Рузского района.

В наше время каждая буква, выбитая на камне, обходится родственникам покойного в немалую сумму. Поэтому всякие излишества, вроде «под сим камнем» или «жития его было», писать, конечно, не следует. Но что не мешало бы позаимствовать из прошлого, так это упоминание места рождения покойного. К сожалению, на современных русских кладбищах эта добрая традиция совершенно утрачена. А ведь эта краткая приписка не только передает и хранит важную, памятную информацию, но имеет также некоторое практическое значение: какой-нибудь выходец из тех же краев, где родился покойный, случайно проходя мимо, едва ли не нагнется и не поднимет свалившуюся на могилу земляка ветку или, хотя бы, просто не помянет: Царство Небесное тебе, землячок (имярек)…

Часто нас спрашивают: а нужно ли на памятнике устанавливать фотографию? Ответ простой: христианская традиция не предусматривает портрета покойного на могиле, но если кому-то так уж хочется поместить изображение любимого близкого на надгробии, то, конечно, ничего предосудительного в этом нет. Вообще, фотография на могиле — это деталь, характерная преимущественно советской эпохе. На дореволюционных надгробиях, за очень редким исключением, изображения покойного не встретить. Да и то, скорее всего, эти редкие фотографии были там укреплены в позднейшее время. Подтверждение таковому заявлению мы находим на русских зарубежных кладбищах. К примеру, на парижском Сен-Же невь ев-де-Буа похоронены в основном русские эмигранты первой волны и их потомки, ни в коем случае не наследующие советских погребальных традиций, и фотография там величайшая редкость — может быть, встретится одна на сотню могил.

Выше мы упоминали об установившемся в наше время массовом обычае украшать места захоронений пластмассовыми или бумажными цветами. Иначе как уродливым этот обычай мы назвать не можем. В старину приносить на могилу цветы не было принято. Даже живые. А уж фальшивые — это вообще натуральное захламление мест захоронения. Наверное, всем знакома такая картина: по всему кладбищу разложены, разбросаны выцветшие, грязные муляжи цветов. Причем часто бывает так: люди приносят на могилу новые цветы, а старые не выбрасывают в бачок, а втыкают в чью-нибудь бесхозную могилу, вешают на соседнюю ограду или крест. И вот этот, по сути, мусор годами порою лежит на кладбище. Нет, людей понять можно, — естественно, потерявшему любимого близкого хочется как-то проявить по отношению к нему свое великодушие, посмертно воздать ему должное, чего, может быть, мало делал при жизни покойного. Поэтому сердечный потомок несет что-то на его могилу, в частности, эти сомнительные украшения. Но не лучше ли было бы купить в церкви три свечки, воткнуть их под крестом и все разом зажечь. Это красиво, торжественно. Так поступали веками на Руси. И, если ветер их не задует, свечи прогорят почти без остатка. А если и задует, тоже не страшно, — сгорят в следующий раз.

В заключение хотелось бы обратить внимание на еще одно новшество последнего времени: при обустройстве места захоронения родственники погребенного стали злоупотреблять бетонированием. Бетоном заливают участок порой не только по периметру, но нередко и целиком, причем получается этакая монолитная плита, которая затем декорируется каким-либо благородным камнем. Плита эта обычно служит основанием для колоссального монумента. Не говоря уже о том, что такой тип надгробия, очевидно, является формой выражения амбиций своих создателей, но из-за него еще и нарушается естественная циркуляция влаги в почве, что на кладбище нежелательно ни в коем случае. Раньше говорили: земля должна дышать. То есть периодически впитывать воду и испарять ее. В этом случае в почве происходят соответствующие биологические процессы. Или, иначе говоря, земля живет. Если же ее залить бетоном, то, конечно, всякая жизнь в земле замирает. С нашей точки зрения, гораздо приятнее, утешительнее осознавать, что останки любимого близкого покоятся в живой земле, а значит и сам покойный не вполне выбыл из жизненного процесса. Но это, конечно, повторим, вопрос вкуса, личных эстетических представлений, и поэтому хотя бы рекомендовать не сооружать подобных монолитов-мемориалов мы не будем.

Напомним лишь бесспорную истину: не важно, каких габаритов и стоимости будет монумент над могилой, главное, чтобы родительское место не знало запустения.