«Сиданко» (1996–1997 годы)

Нефть тогда стоила 20 долларов за баррель. Нефтяная компания «Сиданко» выпускала много векселей. И мы не могли пройти мимо них. На них можно было заработать еще больше, чем на векселях «Лукойла».

Но «Сиданко» тогда была основной нефтяной компанией, входившей в группу Онэксимбанка, – и потому, если бы мы начали скупать эти векселя с рынка, предъявлять их нам пришлось бы собственно в Онэксимбанк.

Мы не сразу это поняли, я тогда еще плохо разбирался в финансовых потоках внутри Онэксимбанка. И потому именно векселя «Сиданко» окунули меня во внутреннюю кухню группы «Онэксим» и познакомили со всеми основными там действующими лицами.

Мы скупили какой-то объем этих векселей на рынке, с большим дисконтом, кажется, около 40–50 %, причем срок погашения по ним то ли уже наступил, то ли должен был наступить через неделю. И поехали предъявлять их в «Сиданко».

Так же как в «Лукойле» и в других компаниях, чьи «товарные» векселя мы тогда скупали, в «Сиданко» первой реакцией был скандал.

– Это «товарные» векселя, вы не имеете права требовать по ним деньги, – такими словами нас сразу встретили на пороге в компании.

Но, разобравшись, откуда мы, они успокоились и сразу стали звонить в кредитный департамент Онэксимбанка: мол, угомоните свой банк МФК, это ж ваш совместный банк. Их логика была проста: если «Сиданко» придется платить по векселям, то за деньгами компания пойдет в… Онэксимбанк. Других источников финансирования тогда у компании, как оказалось, не было.

Нужно помнить, что в тот год при цене нефти в 20 долларов за баррель все нефтяные компании чувствовали себя неважно, многие были в долгах – и особенно «Сиданко».

Получалось, что платить по векселям пришлось бы из денег Онэксимбанка! А если к этому добавить, что и мы сами, МФК, финансировались через общее казначейство с Онэксимбанком, то ситуация становилась совсем запутанной.

В общем, я поехал знакомиться с начальником кредитного департамента Онэксимбанка – Юлей Басовой.

Юля была молода и энергична. Почти сразу она стала на меня наезжать: «Вы в МФК слишком далеко зашли, лезете, куда не нужно!»

– Занимайтесь делом, а не спекуляциями, – именно такой фразой встретила меня Юля Басова. – Я переговорю с Прохоровым, я все вам прикрою. Вы не только векселя «Сиданко», но и вообще ничего покупать не сможете!

В общем, на меня вылился поток обвинений, который в конце тирады вообще завершился выпадом лично в мой адрес: «Обанкротил Тверьуниверсалбанк, а теперь пришел к нам».

Я опешил. В тот момент я не ожидал такого услышать, да и вообще не понимал, с чего вдруг случился этот нервный всплеск – тем более с переходом на личности. Я ответил какой-то обидной фразой и сказал, что не намерен выслушивать этот бред. И если она с чем-то не согласна, то мы все встретимся на совместном кредитном комитете двух банков, МФК и «Онэксима», и там все решим.

Мы позыркали озлобленно друг на друга и разошлись.

Через неделю был назначен совместный кредитный комитет МФК и Онэксимбанка.

В тот момент я еще не знал, что и в МФК, и в «Онэксиме» много людей, мягко говоря, недолюбливали Юлю Басову. Она не входила в первый круг приближенных Прохорова или Потанина, она не была их партнером. Но она была тем человеком, который лично служил Прохорову. Она могла в любой момент выйти на М. Д. и все решить с ним – и наоборот, именно через Юлю Басову Михаил Дмитриевич контролировал все кредитные решения.

Я тогда еще не знал, что обойти связку «Прохоров – Басова» было невозможно.

В каком-то смысле в этом заключался тогда основной нерв и причина многих интриг в банке. Никто не мог провести свое кредитное решение, не пройдя связку «Басова – Прохоров», – и наоборот, все, что хотел М. Д., решалось через Басову легко и быстро.

Всего этого, повторяю, я тогда еще не знал.

На тот комитет мы пошли вместе с Осиняговым, председателем правления МФК. Ему самому было интересно, чем закончится эта история, и к тому же у него самого уже имелся на Юлю зуб.

В комитет тогда входил основной костяк команды «Онэксима», именно там я всех этих ребят и увидел. Юля Басова раскритиковала нашу идею скупки векселей «Сиданко» и вообще подобных «товарных» векселей. Она предложила закрыть нам все лимиты.

Потом дали слово мне.

– Странно слышать, – сказал я, – что вы закрываете нам лимит на векселя «Сиданко», когда одновременно тут же, вторым вопросом, выносите предложение дать новый кредит «Сиданко» от Онэксимбанка. Мы же вроде одна группа.

– Вы скупаете векселя для спекуляции и хотите заработать на них 200–300 % годовых, – возражала Юля. – А мы, Онэксимбанк, должны затыкать дыры «Сиданко» и кредитовать их под 20 %, чтобы вы, МФК, зарабатывали под 200 %, так?

– Но если эти векселя не скупим мы, – парировал я, – то их скупят другие. Ими уже начинают интересоваться структуры «Менатепа» и «Росскреда». Если не мы заработаем 200 %, то их получат другие. Векселя уже на рынке, и от этого не уйти. «Сиданко» все равно придется по ним заплатить, так уж лучше пусть заработаем мы.

– «Сиданко» не будет вам по ним платить, – упорствовала Юля.

– А если их предъявит «Росскред», тогда – будет? – переспрашивал я.

В общем, между нами шла пикировка. Постепенно в дискуссию начали включаться и остальные присутствующие. Соглашаясь друг с другом, все приходили к одному основному вопросу: а как вообще дела у нефтяной компании «Сиданко»? Что у нее с долгами, если ее векселя продаются за 50 %? Сколько кредитов уже выдал «Сиданко» Онэксимбанк? Не обанкротится ли компания? И что тогда будет с Онэксимбанком?

Все согласились, что положение «Сиданко» тяжелое. Кроме Онэксимбанка, никто компании денег не давал. Так что Дмитрию Маслову, финансовому директору «Сиданко», нужно бы запретить выпускать в таком объеме векселя, так как «Онэксим» не контролировал их эмиссию и это могло привести, не дай бог, и к банкротству компании…