Премьер СССР (1994 год)
Николай Рыжков избран руководителем Тверьуниверсалбанка
В течение двух ближайших лет бывший премьер-министр СССР Николай Рыжков будет возглавлять совет директоров Тверьуниверсалбанка. На этот пост его избрало в Твери собрание акционеров одного из крупнейших коммерческих банков России, в котором бывший советский премьер занимал ранее должность советника. Как сообщил Рыжков в интервью по телефону корреспонденту РИА, в его обязанности входит разработка главных направлений финансовой политики развития банка. Коснувшись нынешних проблем российской экономики, он назвал в качестве основной задачи укрепление власти.
РИА «Новости»,
17 марта 1994 года
Ранней весной 1994-го мне позвонила Козырева и спросила, что я скажу, если к нам на работу выйдет Николай Иванович Рыжков, последний председатель Совмина СССР?
Я ответил: «Это круто!»
Он, конечно, был из старых коммунистов, совсем недавно проиграл на выборах Ельцину и вообще находился в опале, но ведь он был еще недавно Председателем Совета Министров СССР!
В общем, она сказала, что Николай Иванович сейчас сидит без дела на даче и готов помогать банку. От нас нужно дать ему офис в центре, автомобиль с водителем, зарплату и видную должность.
– Я предложила ему стать председателем совета директоров, он согласился, – сказала Козырева. Председателя совета директоров мы как раз должны были избирать на общем собрании акционеров банка в Твери. – Поэтому, Сергей Анатольевич, подумайте, чем занять и загрузить Николая Ивановича, и подготовьте ему офис в центре. А на следующей неделе заедете утром к нему на дачу и привезете его к нам на собрание акционеров. Познакомитесь с ним – и заодно расскажете ему по дороге о нас и о том, чего мы ждем от него.
И вот на следующей неделе я приехал рано утром в старый совминовский поселок на Рублевке. В сосновом лесу стоял старый, большой деревянный дом. Николай Иванович уже был в костюме и ждал.
Он пригласил меня зайти, мы поздоровались. Николай Иванович познакомил меня со своей женой, и мы сели пить чай.
Мы были втроем – он, я и его жена.
Я очень волновался в тот момент, ведь я был в доме председателя Совета министров СССР.
Но я увидел тогда, что очень волновалась и жена Николая Ивановича. Вообще сразу было видно, что они очень любят и поддерживают друг друга. Потом, чуть позже я хорошо понял причину этого волнения.
Все-таки для Николая Ивановича пойти работать в какой-то региональный банк, пусть и председателем совета директоров, было большим падением с тех высот, которых он когда-то достигал. Она очень волновалась, что его там чем-то обидят, не станут уважать, что это все окажется для него как-то трудно и унизительно.
Мы выпили чаю и встали, чтобы идти к машине.
Мы пошли вместе с ним, жена осталась сидеть. Он дошел со мной до двери, но затем остановился и вернулся.
Они обнялись так, будто Николай Иванович отправлялся чуть ли не на войну, после чего мы вышли, сели в автомобиль и поехали в Тверь.
Я что-то рассказывал ему про наши грандиозные планы, про то, что мы хотим открывать филиалы по всей стране, что начали разрабатывать большую вексельную программу для решения проблемы неплатежей. А еще я говорил, что мы очень уважаем Николая Ивановича и надеемся на него. В общем, я старался вселить в него веру, что мы не какая-то мелкая контора, что у нас грандиозные планы, достойные его великого прошлого.
Так, разговаривая, мы ехали в Тверь. Я узнал, что Николай Иванович, как и я сам, родом с Донбасса. Он рассказывал мне какие-то свои истории, а я – свои.
И, конечно, я был на седьмом небе от гордости. Я, вчерашний студент (мне тогда исполнилось двадцать восемь), сидел в одном автомобиле и разговаривал с председателем Совета министров СССР! Пусть и бывшим.
Так мы доехали до Твери.
Собрание акционеров тогда проводилось в Тверском драматическом театре. Акционеров банка было более тысячи, и они любили ходить на такие мероприятия.
Это были в основном какие-то пенсионеры и городские интеллигенты. Акций у них имелось ровно по одной на каждого, но все они относились к происходящему как к какому-то собранию времен перестройки, где нужно что-то обсуждать и спорить. На входе, как во время выборов, всем раздавали бутерброды, играла музыка.
Зал был полон!
Я сам тогда в первый раз присутствовал на таком собрании. Происходящее казалось мне очень забавным. Я уже понимал, что у всего зала акционеров суммарно не более 5 % акций, но это были реальные люди, жители Твери, в основном обменявшие свои приватизационные ваучеры на акции Тверьуниверсалбанка или купившие их в нашей кассе и потому относившиеся к своим вложениям очень серьезно, как-то по-настоящему, по-советски.
Действо было чем-то средним между партийно-профсоюзным собранием трудового коллектива, перестроечным диспутом и выборами народных депутатов СССР.
Когда мы зашли в зал вместе с Рыжковым, которого, конечно, все сразу узнали в лицо, началось всеобщее шушуканье.
Козырева начала собрание, отчиталась о работе банка – о прибылях, о наших великих планах, – после чего предложила перейти к голосованию по составу совета директоров и включить в него Николая Рыжкова – зал взорвался аплодисментами! – а также других кандидатов, в том числе меня.
Вдруг в зале поднялась какая-то пенсионерка и попросила, чтобы перед голосованием все кандидаты вышли на трибуну и рассказали о себе и о своих планах относительно работы в банке.
Козырева хотела это как-то замять, но зал загудел, люди требовали того же.
И тогда Рыжков сам встал с кресла и пошел к трибуне.
Его речь была о том, что ельцинское правительство разваливает хозяйство, что у предприятий нет денег для расчетов, что беднеют учителя и военные. Весь зал ему кивал и поддерживал его! Это была речь вчерашнего кандидата в президенты России от компартии, но всем понравилось. Рыжков сказал, что собирается всеми силами помогать работе банка и что вместе мы сделаем его сильнее и богаче.
Потом дошла очередь и до меня.
К тому времени московский филиал ТУБа уже был основным филиалом банка, о чем говорила и Козырева, и все в зале это понимали. Потому зал встретил меня хорошо, но все равно с подозрением – тверские всегда относились к москвичам с некоторым недоверием.
Я не стал говорить о планах, о них все сказала Козырева. Я просто сказал: «Два года назад я закончил Московский физико-технический институт, женат, имею троих сыновей».
И зал взорвался аплодисментами!
По крайней мере, мне тогда самому показалось, что хлопали даже громче, чем бывшему председателю Совета министров СССР!
P.S.
Николай Иванович не раз устраивал мне важные встречи со своими бывшими министрами, которые в то время работали директорами каких-то заводов или компаний. Я периодически заезжал к нему «на коньячок», обсудить планы и дела.
Он договорился с академиком Абалкиным, чтобы тот написал специальную рецензию-рекомендацию на нашу вексельную программу, которую мы к тому времени стали активно раскручивать. Ее так и назвали: «Поддержанная Институтом народного хозяйства академика Абалкина вексельная программа».
Но через год, когда Рыжков в очередной раз засветился на телевидении рядом с Зюгановым на съезде компартии, Козырева попросила Николая Ивановича окончательно определиться: банк или политика?
И он, не раздумывая, сразу передал свое заявление об уходе с поста председателя совета директоров Тверьуниверсалбанка.
