49

По тому, как быстро и в общем-то безболезненно фюрер овладел собой и заговорил, Скорцени определил, что он все еще остается под влиянием некоей магической силы Посланника Шамбалы. Гитлеру приказали успокоиться и говорить, и он подчинился этому приказу, как некстати разбушевавшийся новичок в казарме старой гвардии.

— Видите ли, господин Посланник Шамбалы, я хотел сказать, что…

— Не утруждайте себя, фюрер. Сейчас я слово в слово проговорю все то, что намереваетесь сказать вы, — не дожидаясь согласия вождя нации, принялся цитировать его, с абсолютной точностью копируя голос, жесты и мимику: — «Если вы действительно желаете установить окончательный мир на земле, то вы должны сделать все возможное, чтобы в Европе установилось полное господство арийской расы. Ибо только арийская раса, которая всем ходом истории определена как раса господ, способна навести и поддерживать железный порядок! Да, какие-то страны, такие как Советский Союз, Польша и Франция, а также ряд более мелких, должны будут исчезнуть. Что же касается Англии, то уничтожать ее мы не намерены; лишив былую владычицу морей наиболее прибыльных колоний, мы на какое-то время превратим ее в подвассальную страну, а затем, когда к власти в Альбионе придут национал-социалисты, она, как нынче Италия, станет нашим надежным союзником. Еще несколько стран, чье население очень близко, почти родственно с нами, арийцами, а именно: Швеция, Финляндия, Норвегия, равно как и Испания — будут восприниматься нами в роли вспомогательных. И когда все это произойдет… Кто тогда осмелится нарушить мир в Европе! Кто осмелится напасть на такой союз народов?! Союз, который со временем почти бескровно, исходя из величия национал-социалистской идеи, установит господство над всем остальным миром, чтобы потом соединиться своей арийской кровью с кровью арий-атлантов Внутреннего Мира. Так кто осмелится отрицать тот очевидный факт, что развязанная нами война является последней войной в человеческой истории, которая наконец-то принесет этой планете вечный мир? Которая, в прямом понимании этого слова, повергнет человечество в никогда доселе не ведомый ей благодатный мир!..

Если Посланник Шамбалы и прервал на какое-то время свою мастерски исполняемую «Речь фюрера», то лишь для того, чтобы пристально, проницательно взглянуть на Гитлера. Это было молчание опытного актера, прекрасно умеющего держать сценическую паузу, а значит, и держать зрителя.

Сам же зритель, в образе сидевшего в ближнем партере фюрера, замер с полураскрытым ртом и натужно, до разорванных сосудов, выпученными глазами. То, что происходило сейчас «на сцене», настолько поразило Гитлера, — который своим ораторским мастерством и сам не раз доводил слушателей до исступления или до гипнотического транса, — что он уже не в состоянии был хоть как-то отреагировать на слова и действия Консула.

Совершенно по-иному вел себя поначалу было застывший «на галерке» Скорцени. В отличие от Гитлера, он постепенно начинал осознавать, что происходит на самом деле. А происходило то, что в реальном материальном мире происходить, в общем-то, не должно было: Посланник Шамбалы заставлял фюрера вещать с помощью… его же, Посланника, чревовещания, выступая при этом в роли своеобразного медиума. Даже если бы фюрер попытался отречься от прозвучавших здесь слов, это выглядело бы слишком неубедительно.

В то же время Посланник Шамбалы еще раз напомнил этим двоим зазнавшимся арийцам, что они имеют дело с представителем совершенно иной цивилизации, находящейся на ступень выше в своем развитии, нежели та, которую они столь амбициозно пытаются здесь презентовать.

— Вы, повелители Шамбалы и Арии-Атлантиды!.. — все же решил завершить свою «Фюрерскую речь» Консул Внутреннего Мира. — Если вы действительно хотите предстать перед современным человечеством в облике пацифистов, тогда знайте: тот, кто искренне добивается победы пацифизма, должен всеми средствами добиваться завоевания мира нами, германцами!

Он умолк и, по-наполеоновски скрестив руки на груди, еще раз победно осмотрел совершенно повергнутую его талантом публику. Цветы и овации выглядели бы излишеством, без которого он привык обходиться.

— Господин Гитлер, — наконец вернул себе собственный голос Посланник Шамбалы, — будьте так добры: позаботьтесь, чтобы меня доставили к аэродрому у деревни Рейнеке.

Понадобилось еще несколько секунд, чтобы фюрер хоть немного пришел в себя и, мучительно сморщив лоб, выразил некое подобие изумления:

— К аэродрому у… Рейнеке?!

— Что вас так удивляет? Мои пилоты уже заждались меня.

— У Рейнеке? — вновь переспросил фюрер, беспомощно взглянув при этом на своего личного агента.

— Насколько мне известно, — пробормотал Скорцени, — это ближайшая деревня, километрах в трех отсюда.

— Но там… нет аэродрома! — неуверенно заявил Гитлер.

— Есть, мой фюрер, есть, — развеял его сомнения Посланник Шамбалы.

— Это исключено! — амбициозно набычился Гитлер, почувствовав: гость рейха пытается убедить его, фюрера, что не столь уж он всевластен над своей страной, каким все еще сам себе кажется.

— …На небольшом плато, на котором в глубокой древности находилось языческое святилище германцев. Просто вы не догадывались об их существовании: и святилища, и аэродрома дисколетов Страны атлантов, который в течение многих веков служит и пришельцам из других галактик… в роли, скажем так, запасного, аварийного космодрома.

— И это рядом со священным замком СС?! — сокрушенно покачал головой фюрер. Сегодня у него выдался убийственно тяжелый день открытий и разочарований.

— А вам не показалось странным, — по-садистски добивал его гость рейха что вот уже в течение нескольких дней ни один вражеский самолет не сбросил на замок и его окраины ни одной бомбы? В том числе и те девять бомбардировщиков, которые пролетели над нами всего несколько минут назад.

— Но в окрестностях замка расположены три зенитные батареи!

— Ни одна из которых тоже не послала в небо ни одного снаряда. Кстати, могу выдать вам тайну пилотов: за три десятка километров отсюда на всех самолетах начинают «беситься» приборы, напрочь отказывают рации, а сами пилоты впадают в неподдающийся объяснению панический страх и пытаются как можно скорее проскочить этот проклятый Богом участок.

— Но артиллеристы их видят.

— Они пребывают точно в таком же состоянии, — иронично ухмыльнувшись, заверил его гость рейха. — И не их вина в этом. Просто нельзя допускать, чтобы своей стрельбой они разрушали то поле, которое создают вокруг Вебельсберга наши пилоты.

— И все это происходит под носом у Геринга и прочих наших маршалов! — удрученно подытожил фюрер. — Однако мы увлеклись; вернемся к космодрому у деревни Рейнеке.

— Меня это очень заинтересовало. Что еще вы могли бы сообщить об этом объекте?

— Обратите внимание своих медиумов, что местные жители до сих пор поклоняются островерхим скалам в восточной части этого, от глаз людских скрытого, плато, как небесным камням. У этих камней они собираются, чтобы молитвенно просить у Господа дождя и заступничества от всех бед, в том числе и от такой непоправимой беды, как война. Изучайте легенды своего народа, изучайте его древние легенды! — словно пастырскую заповедь, провозгласил гость рейха. А, уже стоя в дверном проеме, за которым его ждал комендант замка штандартенфюрер Визнер, он архиерейским басом прогрохотал: — Провожать меня не нужно. И еще… не вздумайте загонять крестьян-язычников из Рейнеке в концлагеря и печи крематориев только за то, что, пребывая в трех километрах от священного замка СС Вебельсберга, они поклоняются не вам, возомнившему себя земным богом, а своим богам, небесным… мой фюрер!