Когда они вышли из «шахматной комнаты», Скорцени подозвал Штубера и тут же попросил связаться по рации со штаб-квартирой СД в Радштадте. Пока барон выполнял поручение, обер-диверсант, в сопровождении графа, Хунке и Градича, вышел на галерею сторожевой башни, чтобы полюбоваться окрестными пейзажами.

Шел последний день апреля. Альпийские долины и горные луга уже покрылись густыми зелеными коврами, однако воздух все еще был наполнен холодными потоками свежести, низвергающейся из заснеженных вершин. Из-за ближайшего хребта, пролегавшего по ту сторону озера, доносилось нечто похожее на отдаленные раскаты грома, однако бывший артиллерист Хунке сразу же определил, что это доносятся слегка искаженные расстоянием и эхом голоса горных гаубиц, а значит, там уже шли бои.

— Неужели американцы проникли так далеко в глубь Альп? — встревоженно спросил граф, ни к кому конкретно не обращаясь. — Об одном прошу Господа, чтобы снаряды и бомбы миновали наш родовой замок.

— Странно, что кто-то там, за хребтом, еще пытается оказывать им сопротивление, — ворчливо «утешил» его Хунке. — Тем не менее у вашего замка есть больше шансов уцелеть, нежели у многих других германских замков и дворцов.

Штубер появился через несколько минут. Он был явно взволнован.

— Радист сообщил, что Кальтенбруннер уже в Радштадте, и ему доложено о вашем, Скорцени, пребывании в замке. Начальник РСХА требует, чтобы вы срочно прибыли в его штаб-квартиру. Речь идет о создании правительства и переговорах с англо-американцами.

— Свяжитесь с аэродромом «Люфтальпен-1», пусть срочно готовят самолет.

— О каком правительстве идет речь?! — изумился Градич. — Что за безумие такое?! Нужно срочно уходить за рубеж или залегать в подполье. — Он хотел еще что-то добавить, но в это время появился один из егерей и позвал его к радисту Боша.

— Но это еще не все, — вернул себе инициативу барон фон Штубер. — Радист сообщил, что сразу несколько радиостанций, устами агентства «Рейтер» и других, уведомили мир о… гибели фюрера.

— О гибели?! — буквально взревел Скорцени. — Что значит: «о гибели»? Хотите сказать, что русские ворвались в бункер рейхсканцелярии?!

— Точнее, о его самоубийстве. О добровольном уходе из жизни. Причем произошло это прямо в бункере. В сообщениях, правда, оговаривается, что прямых свидетельств его самоубийства нет, но ссылаются при этом на каких-то секретных информаторов.

— Но какие могут быть секретные информаторы в бункере фюрера? — возмутилась Альберта фон Ленц. — Подобными сообщениями враги пытаются подавить волю германцев к сопротивлению — вот и все! Они сеют в наших рядах панику. Рассчитывая при этом на распространение в наших полках и в населенных пунктах панических слухов. Впрочем, следует посидеть у приемника, — бросила она, удаляясь. — Надеюсь, представители СД не выдадут нас гестапо за то, что мы решили послушать иностранные радиостанции? — сурово осмотрела Скорцени и Штубера, но ответа не последовало.

Вслед за ней тут же удалился и Никола Градич.

— Кстати, одно из агентств даже сослалось на какие-то тибетско-ламаистские источники, — произнес Штубер, провожая графиню осуждающим взглядом. Ему не понравилось, что Альберта пытается и его самого представить в роли сеятеля паники.

Скорцени и Штубер уже собирались оставлять замок, чтобы поскорее добраться до аэродрома, когда появился Никола.

— Мне удалось поговорить по рации с самим Бошем, — взволнованно проговорил серб. — Он только что встречался в представителем шефа американской разведки Даллеса, сообщив ему, что удалось обнаружить местопребывание Скорцени.

— Хотите сказать, что американцы были в этом заинтересованы? — камнедробильным басом пророкотал обер-диверсант.

— Да, они попытаются наладить с вами контакты. А пока что этот представитель открытым текстом предупредил: всем сотрудникам СД и гестапо следует помнить, что над ними нависла смертельная опасность. Не исключено, что многих будут расстреливать прямо на месте, в момент задержания, из мести. Кроме того, русские и англичане настроены на создание специального международного военного трибунала, по приговорам которого должны быть казнены все высшие чины рейха.

— Даже так? — поиграл желваками Скорцени. — В таком случае нам придется наносить им ответные удары.

— Поскольку вы уже дали согласие сотрудничать с фирмой «Альпийская корона», господин Бош, ссылаясь на разведданные из американских и английских источников, дружески советует вам, Кальтенбруннеру, Шелленбергу и прочим чинам не торопиться попадать в плен, а уйти в подполье или затеряться на какое-то время в солдатской массе, даже если этой массой окажутся заключенные лагерей для военнопленных. То есть советует переждать первую волну расправы.

— Американской разведке что-либо известно о событиях в бункере фюрера?

— До вчерашнего дня рядом с фюрером из высших чинов рейха оставались только Борман и Геббельс, остальные покинули и бункер, и столицу, устремившись на север, в вотчину гросс-адмирала Деница. Распространяются слухи о том, что фюрер покончил жизнь самоубийством и что всю полноту власти он передал Де-ницу, а командование сухопутными войсками — фельдмаршалу Шернеру. Что же касается Гиммлера, то фюрер лишил его всех постов и наград и изгнал из партии.

— Безумие какое-то: разжаловать и изгнать их партии рейхсфюрера СС! — решительно покачал головой Скорцени, и тут же предупредил всех присутствующих, что информация о разжаловании и изгнании Гиммлера не должна выходить за стены замка.

— И наконец, — никак не отреагировал на его возмущение Никола, — все источники: и пресса, и агентура — сообщают, что англо-американские войска почти беспрепятственно продвигаются в глубь Германии, не встречая никакого серьезного сопротивления.

— Однако Берлин пока еще русскими не взят, — появилась в бальном зале, куда в ходе обсуждения событий переместились все офицеры и граф фон Ленц, графиня Альберта. — Войска Шернера тоже оказывают сопротивление. Север страны все еще находится под контролем германских войск и там создается правительство гросс-адмирала Деница.

— Откуда эти сведения? — спросил Штубер, вспомнив, что ему еще только предстоит лететь на север. Хотя он уже задавался вопросом: «А есть ли в этом смысл?».

— Только что слушала радиостанцию Мюнхена. Кстати, о гибели фюрера в ее сообщении ничего сказано не было. Так что паниковать рано, — попыталась она вдохнуть дух воинственности в присутствующих мужчин. — Нужно думать о том, как налаживать сопротивление врагу.

— Предлагаете создать партизанскую бригаду по советскому образцу? — иронично поинтересовался Хунке.

— А почему вы не допускаете мысли, что именно так и следует поступить? — огрызнулась Альберта, которая вела себя все более агрессивно.

— Партизанские отряды создавать уже поздно, да и бессмысленно, — парировал барон фон Штубер. — Но по собственному опыту знаю, что у русских партизан было чему поучиться. После войны их опыт следует тщательно проанализировать, чтобы затем изучать в военных академиях.

— Так почему же вы не переняли его настолько, чтобы возглавить подобный отряд в Альпах? — язвительно поинтересовалась майор вермахта. — Или весь свой «партизанский опыт» вы накапливали исключительно ради профессорской мантии?

— Если бы мне дали хотя бы полсотни русских, я бы, не задумываясь, такой отряд создал, — с той же язвительностью ухмыльнулся Штубер. — «Первый германский отряд имении Берии» — такое название вас, графиня, устроило бы? Но только если бы его удалось сформировать из русских, ибо превращать в партизан наших германцев — занятие совершенно бессмысленное. Поэтому извините, графиня. Мне понятны ваши патриотические чувства, но уже темнеет и нам пора покидать замок

Прежде чем отправиться на аэродром «Люфтальпен-1», Скорпени позвонил его начальнику Зонбаху и поинтересовался, на месте ли двойник рейхсфюрера СС. Тот ответил, что держит его, по существу, под арестом, за что и был удостоен похвалы. А еще он уведомил о сообщении агентства «Рейтер», перехваченном его радистами. В нем утверждается, что радиостанции союзников только что осуществили перехват радиограммы Бормана, которую тот адресовал гросс-адмиралу Денницу. В ней говорилось: «На место рейхсмаршала Геринга фюрер назначил вас, господин гросс-адмирал, своим преемником. Письменные полномочия уже посланы. Борман».

— Повторите еще раз весь текст, — потребовал Скорцени. — Радиограмма заканчивается словами: «Письменные полномочия уже посланы»?

— Именно так, — подтвердил Зонбах.

— То есть там ни слова не говорится о смерти фюрера?

— Разве кто-то решится говорить об этом? — испуганно переспросил обер-лейтенант. — Впрочем, рейхсляйтер Борман, наверное, решился бы…

— Что вы гадаете, как пьяная цыганка: «может — не может»?! Впредь отвечать только на мои вопросы: четко и однозначно, — жестко предупредил его на будущее Скорцени, хотя и понимал, что дальнейшие уточнения бессмысленны. Однако, упрекнув начальника секретного аэродрома в гадании, Скорцени сам готов был впасть в еще более упорные сомнения: так все-таки, жив пока еще фюрер, или его уже нет?!

Что же касается Гиммлера, то обер-диверсант рейха вполне допускал, что, узнав о его попытках войти в деловой контакт с американцами, фюрер мог вспылить и наделать глупостей — вплоть до разжалования и изгнания шефа СД и гестапо из партии. В то же время он верил агентурным данным Ангела Боша и понимал, что никакое изгнание и разжалование Гиммлера от виселицы его уже не спасет. Поэтому решил, что операцию «Двойник» следует доводить до конца.

Обняв на прощание Штубера, он подошел к стоявшему чуть в сторонке, почти у самого фюзеляжа самолета, двойника рейхсфюрера СС. О том, что Гиммлер уволен со своего поста и разжалован в чине Скорцени ему, естественно, не сказал.

— Вы по-прежнему готовы к выполнению своей миссии, Штайн?

— Так точно, господин оберштурмбаннфюрер.

— В таком случае, летите и выполните ее, как подобает германскому воину и офицеру войск СС.

Провожал он взглядом уходивший в вечернюю высь самолет двойника уже тогда, когда стоял у трапа «юнкерса», который должен был перебросить его в Радштадт, где находилась штаб-квартира командующего войсками «Альпийской крепости» Эрнста Кальтенбруннера.