Очередной налет армады английских бомбардировщиков наконец-то завершился, однако земля под ногами рейхсфюрера СС Гиммлера все еще конвульсивно, словно огромное раненое чудовище, вздрагивала и покачивалась. А затерявшийся между лесистыми холмами небольшой старинный особняк как-то старчески вздыхал и ревматически потрескивал толстыми, почти крепостными стенами.

Даже после того, как адъютант наконец доложил, что обер-группенфюрер СС Кальтенбруннер прибыл, Гиммлер все еще стоял у большого, массивного сейфа, опираясь локтем на приоткрытую дверцу, и задумчиво смотрел на кипу бумаг. Всех их надлежало хотя бы бегло просмотреть и какие-то сохранить и где-то спрятать, а какие-то немедленно сжечь.

Заниматься этим Гиммлеру смертельно не хотелось. Мысленно он уже был на севере Германии, во Фленсбурге, где предполагалось сформировать правительство, которое, по всей вероятности, должен был возглавить потенциальный преемник фюрера гросс-адмирал Дениц.

Правда, пока правительство существовало разве что в его собственных прожектах, потому что преемником фюрера пока что никто официально гросс-адмирала не провозглашал. Хотя после того, как стало понятно, что фюрер окончательно отвернулся от своего официального преемника рейхсмаршала Геринга, мало кто сомневался, что предпочтение будет отдано именно Деницу, уже прочно обосновавшемуся во Фленсбурге. Причем Гиммлер сам приложил немало усилий к тому, чтобы в конце концов фюрер невзлюбил своего бывшего любимчика.

Достаточно было того, что Генрих прозвал главнокомандующего люфтваффе «Королем спекулянтов» и всячески навязывал это прозвище в ближайшем окружении Гитлера. Причем оправдывал его тем, что рейхсмаршал Геринг предается праздному образу жизни, всяческому обогащению и непомерной домашней роскоши. К тому же ставка командующего военно-морским флотом все еще оставалась в довольно глубоком тылу. Так что мечтания Гиммлера о «правительстве Севера» оставались, по существу, мечтаниями о каких-то реальных, значимых действиях.

— Прибыл также оберстгруппенфюрер СС и генерал-полковник войск СС Пауль Хауссер, — вошел, плотно прикрыв за собой дверь, адъютант.

— Этого я не приглашал, — последовал ответ Гиммлера.

— Но это — Хауссер… — приглушенным голосом напомнил ему штандартенфюрер Брандт. — Бывший командир дивизии «Дас рейх», а значит, бывший армейский командир Скорцени, о чем генерал всякий раз напоминает.

— Это вы всякий раз напоминаете мне об этом, адъютант, — отрубил рейхсфюрер, отмахиваясь от Брандта, как от назойливой мухи. — Вы бы еще вспомнили, как, уже после освобождения Муссолини, группенфюрер Хауссер, поражая воображение завистников, дарил Скорцени итальянский спортивный автомобиль какой-то там новейшей модели.

— Автомобиль, да, было… — невозмутимо подтвердил штандартенфюрер.

— …А Геринг, — не унимался рейхсфюрер СС, — даже снял для него «Золотой почетный знак летчика» с собственного мундира, чтобы лично приколоть на грудь Скорцени.

На самом деле вспоминать об этом Брандту не хотелось, зато он тут же вспомнил, что самого Гиммлера очень раздражала вся эта пропагандистская шумиха вокруг Скорцени, развязанная статс-секретарем министерства пропаганды Вернером Науманом и газетой «Фёлькишер беобахтер». Особенно выводили из себя хвалебные статьи ведущего корреспондента этой газеты Роберта Кретца, возводившего освободителя дуче в национальные герои.

— Что ему нужно? — сквозь зубы, по складам процедил рейхсфюрер, все еще стоя к адъютанту спиной и буквально повисая на дверце.

— Командующий группой армий «Г» («Юго-Запад») оказался здесь проездом в одну из своих находящихся на переформировании дивизий, но узнал, что вы здесь, и, как видите, решил…

— Он так решил?! — едва сдержал возмущение Гиммлер.

— Но вы же знаете упрямство Хауссера, — извиняющимся тоном произнес адъютант.

Рейхсфюрер знал упрямство этого «одноглазого Наполеончика», как он называл пятидесятидвухлетнего генерала, умудрившегося в октябре 1941 года, в бою, происходившем не где-нибудь, а как раз на всемирно известном по «Наполеоновским войнам» Бородинском поле под Можайском, потерять глаз, вместо которого теперь стояла искусно подделанная «стекляшка». И помнил, как, командуя танковым корпусом СС, в феврале сорок третьего, вопреки приказу фюрера, Хауссер вывел подчиненные ему войска из Харькова, спасая их от окружения и гибели.

Гитлер тогда буквально рассвирепел, однако снять Пауля с должности, разжаловать, а тем более — отдать под суд, не решился. Хауссера справедливо считали одним из основателей войск СС (ваффен-СС), который вначале длительное время инспектировал подготовку подразделений СС, действовавших в составе вермахта, а затем, в тридцать девятом, сформировал и принял командование первой мотопехотной дивизией, состоящей исключительно из членов СС. С этой дивизией он победно прошел по полям сражений во Франции, а со временем, уже под наименованием «Дас Рейх», повел ее отборные полки на Москву.

Да, тогда Гитлер рассвирепел, однако единственным наказанием, которое постигло мятежного командира корпуса СС, стало его распоряжение попридержать вручение Хауссеру Дубовых листьев к Рыцарскому кресту, приказ о которых уже был издан. Однако в марте того же года группенфюрер Хауссер сумел доказать свою тактическую мудрость военачальника, когда вновь повел спасенные им от окружения войска на Харьков и сумел взять его, нанеся большой урон противнику. Этот же спасенный им корпус, в составе дивизий «Дас Райх», «Лейбштандарт-СС Адольф Гитлер», которая к тому времени уже стала именоваться 1-й дивизией СС, а также дивизии СС «Тоттенкопф», Хауссер повел и на битву под Курском.

Возможно, Гиммлер не вспоминал бы сейчас об этих событиях, если бы не один нюанс: именно он, рейхсфюрер СС, пытался заставить Гитлера жестоко наказать, буквально расправиться с Хауссером. И дело заключалось не в какой-то личной неприязни. Просто Хауссер, получивший к тому времени в рядах эсэсовской молодежи кличку «Папа», становился слишком популярным.

Эсэсовская молодежь в самом деле воспринимала Хауссера, как крестного отца войск СС, основателя ваффен-СС, как своего покровителя, а главное, как первого, причем по-настоящему выдающегося, полководца СС.

К тому же в офицерских кругах стали распространяться слухи о том, что Папа собирает материал для книги о войсках СС, которая, по его замыслу, должна стать первой летописью ваффен-СС. И уже вроде бы начал писать ее. Какой-то издатель даже пытался заключить с ним договор на издание этой книги.

Да, генерал становился популярным, а значит, слишком опасным для Гиммлера, который в отличие от «первого полководца СС» ничем не прославился ни при формировании СС, ни в создании ее идеологии, а главное, так ни разу и не побывал на фронте. Генрих понимал, что если бы сейчас Гитлеру взбрело в голову сместить его с поста рейхсфюрера СС и назначить Хауссера, ничего, кроме бурного восторга многих тысяч армейских эсэсовцев, это не вызвало бы. И то, что фюрер так и не решился наказать ослушника, лишний раз подтверждало опасение Гиммлера.

Однако еще большие опасения вызывало навязчивое стремление Хауссера отделить войска СС, то есть фронтовых солдат ваффен-СС, которые честно выполняли свой солдатский долг и никакими особыми зверствами не запятнали себя, от так называемых «черных СС», из которых формировались СД, гестапо, охранные отряд концлагерей и всевозможные карательные зондер-команды.

То есть по Хауссеру получалось, что существовали две СС: политическо-карательная и войсковая. Уж этого-то, рассуждал Гиммлер, нельзя было допускать ни под каким предлогом.

Еще одну попытку убрать Хауссера рейхсфюрер предпринял после высадки войск союзников в Нормандии, стремясь свалить вину за поражение германских войск на него как командующего 7-й армией. Однако на сей раз Гитлер попросту не понял, о чем это рейхсфюрер пытается говорить с ним. Принципиально не пожелал понять. И это циничное «непонимание» было воспринято рейхсфюрером СС, как пощечина. Тем более что уже первого августа сорок четвертого Гитлер присвоил Хауссеру чин оберст-группенфюрера СС и генерал-полковника войск СС.

Ну а после разгромной для его армии битвы под Фале Хауссеру попросту повезло с ранением. Вместо того чтобы отстранить за бездарное командование, фюрер наградил его, тяжелораненого, Рыцарским крестом с Дубовыми листьями и Мечами. И тут уж Гиммлеру пришлось лишь проскрипеть зубами.

— Так, может быть, я предложу генералу Хауссеру, чтобы он какое-то время… — опять запустил свою «волынку» адъютант.

— Пусть входят вместе, — нетерпеливо, устало прервал его Гиммлер. — Какая уж тут, к черту, секретность?! Через пять минут пригласите их обоих.

— Ровно через пять минут, — согласно кивнул Брандт.

— А пока что попробуйте связать меня с рейхсмедиком СС Гебхардтом. Если вам это удастся, пригласите томящихся в приемной уже после телефонного разговора с ним.

— После телефонного разговора с ним, — оставался Брандт верным своей привычке повторять последние слова шефа. Словно бы пытался таким образом заставить его запомнить, что именно он приказывает своему адъютанту.