37. Москва. Суббота
Тимур Азизов был в бешенстве. Его унизили так, что виски сдавило и дышать стало трудно.
Вернувшись в свою машину после разговора с Мельниковым, он попросил всех выйти. Попросил вежливо: нельзя же открываться перед чернью.
Не доверяя тонированным стеклам, приложил к уху телефон и стал сам себе рассказывать стишки. Со стороны выглядело так, будто он с кем-то разговаривает, не давая собеседнику и слова вставить.
Нет, не успокоился, кровь бурлила по-прежнему, но мысль уже работала, подгоняя Тимура: «Ах, Корсаков, сукин сын! Позвал большого парня! Да ты еще больших парней не видел! Это тебе только предстоит! И то — для острастки. Ты мне пока еще нужен, Игорек, и в этом твое счастье. Недолгое».
Когда все, что следовало сделать, сложилось в единую картину, Азизов только и вспомнил о Мельникове, но лишь на миг. Сразу пролетела мысль: «Ничего не буду откладывать! Кто он такой, этот Мельников? Президентов меняем, а уж эту публику — и подавно!»
Караван из пяти машин подлетел к входу в больницу, тормознул так, что свист стоял на всю округу!
Впереди шествовали три охранника, раздвигая несуществующую толпу. Им эта игра всегда нравилась! Охрана больницы отчаянно попыталась преградить путь, но их смяли.
Азизов только успел предупредить:
— Нейтрализуйте, но — мягко, без серьезных травм. Смотрите, чтобы они «тревожную кнопку» не нажали.
Перед входом в лифт оставили двоих, лифтера тоже, на втором этаже уложили под присмотром еще двоих. На каждом этаже оставляли пару своих на всякий случай.
Когда вышли на этаж, где находилась палата Корсакова, уперлись в стойку дежурной. Девочка побледнела.
— Сиди тихо, и все будет в порядке, — пообещал Азизов и приказал: — Остаются двое. Смотрите, чтобы никаких телефонов. Двое — со мной.
Когда уже приблизились к дверям, снизу раздались звуки милицейской сирены. Кто успел? Ну, да ладно. Все равно — как мебель, решил Азизов, распахивая дверь.
В палате кроме Корсакова, лежащего на кровати, находился еще какой-то лысый толстеющий хмырь в марлевой маске.
— Пшел вон! — ласково послал Азизов хмыря.
Хмырь попался дурной.
— Не могу, товарищ, — отказался он и пояснил: — Процедура.
— Ты меня не понял? — нахмурился Азизов.
— Я вас понял, но и вы меня поймите, — попросил хмырь.
— Ну и черт с тобой, — согласился Азизов. — Сам напросился.
Он сразу же перешел к Корсакову:
— Ну, что, Игорек, как дела?
— Да вот, подстрелила какая-то сволочь по приказу другой сволочи, — поискал сочувствия Корсаков.
Азизов шагнул вперед и схватил его за ворот пижамы. Игорь вцепился в его руки, а хмырь тем временем не унимался:
— Товарищ, подождите, процедура еще не закончена. Вы пока разговаривайте без контактов, пожалуйста.
Азизов отошел, взял стул, грохнул им об пол, уселся.
— Ну, где документы?
— Какие документы?
«Вот, мерзавец! Он еще тут веселится, — подумал Азизов. — Ну, ничего, посмотрим, кто будет веселиться последним». Корсакову же сказал по возможности спокойно:
— Игорь, я знаю, что ты их нашел.
И тут Корсаков задал встречный вопрос:
— От кого знаешь? — и сразу же попросил: — Только не ври.
Азизов на миг задумался. Вопрос-то законный, но не отыгрывать же назад.
— Какая разница?
— Громадная, — заявил Корсаков и пояснил: — Если тебя разводят, то можем пострадать оба, и не за дело.
Беседа сломалась. Надо было что-то менять. Нельзя терять инициативу.
— Ты почему от моих людей уходил?
И снова Корсаков не сдался:
— Когда?
— Позавчера вечером.
У Игоря брови поползли наверх.
— А я знал, что они твои?
Азизов снова смешался и разозлился: что за болтовня!
— Ты знал, Игорь, что я дал указание страховать тебя. Как видишь, я был прав.
— Ты был прав, — согласился Корсаков. — Но кто из твоих людей мне сказал об этом? Кто меня предупредил? В конце концов, ты мне позвонил, чтобы взять ситуацию под контроль?
Азизов не выдержал, вспылил:
— Я перед тобой отчитываться должен?
— Не нужны мне твои отчеты, — возразил Корсаков. — Но тогда и ты не требуй от меня невозможного. Я не волшебник.
«Ну, теперь его уже не заломить тут», — понял Азизов и поднялся, посмотрев на хмыря:
— Процедуры твои закончились?
— Да, — с готовностью ответил тот. — Я пойду, пожалуй.
— Идти надо было тогда, когда тебя гнали, сморчок, — гордо проговорил Азизов. — А теперь с нами поедешь.
Он кивнул одному из двоих охранников, столбами застывших у дверей:
— Сходи с ним, пусть возьмет все, что может понадобиться. Мы их с Корсаковым с собой заберем.
Хмырь был напуган невероятно и стоял сгорбившись.
Когда охранник схватил его за рукав, хмырь спросил:
— Я-то вам зачем, ребята?
— Очень многое ты повидал, — пояснил Азизов.
— Что я видал, тебе, дурачок, за всю жизнь не увидать, — проговорил «хмырь» ленивым голосом Вовы Беккера.
— Не понял, — начал было Азизов, но застыл.
Тот охранник, который держал «хмыря» за рукав, стремительно повалился на пол, наверное, чтобы не мешать остальным. Второй так и остался столбом, потому что быстрее Вовы Беккера при необходимости могла двигаться только пантера. Ну, или, например, рысь. На несколько мгновений показалось, что охранника распяли на гладкой стенке, а потом он тоже улегся на пол.
Азизова Вова паковал всерьез.
— Ты, тля, если просто подумаешь еще хоть раз в сторону Игоря, один получишь больше, чем эти двое, вместе взятые.
Искусству держать паузу Вова мог бы научить любой академический театр. Он ее, эту паузу, не чувствовал, он ее просто сам создавал из всемирной тишины.
— Ты понял? — спросил он, когда Азизов только начинал осознавать, что, оказывается, произошло.
И, не дожидаясь ответа, продолжил:
— Теперь вот что, — Беккер пошел к двери, но Азизов остановил его испуганным вскриком:
— Там мои люди.
— Ага, щщщяззззз! — возразил Беккер. — Какие это, на хрен, люди?
Из коридора он вернулся с ноутбуком.
Беккер, простая душа, покрылся семью потами, прежде чем понял, какие кнопки надо нажимать, чтобы запугать Азизова окончательно и навсегда.
— Сюда смотри, — предложил он Тимуру. — Ты номера своих счетов-то помнишь?
Азизов побледнел, но, как ни странно, ему стало легче. Он решил, что это просто Мельников решил его поприжать через каких-то бандитов.
— Конечно, помню. С этого бы и начинали, — упрекнул он и ошибся.
Об ошибке Беккер сообщил ему молча, подзатыльником. Потом повторил на словах:
— Много текста. Смотри.
Вовка снова вспотел, а Корсакову стало смешно — он едва сдерживался.
Но профессионализм и есть профессионализм, и Беккер за пять минут продемонстрировал, как уйдут деньги с любого счета «товарища» Азизова, если тот когда-нибудь по ошибке помянет Игоря Корсакова дурным словом.
Любимым литературным героем Беккера был старший лейтенант Таманцев из «Момента истины», поэтому, расставаясь с Азизовым, он его обнял и повторил почти слово в слово обещание Таманцева:
— Если обманешь, это будут последние минуты твоей жизни.
Потом не выдержал, добавил от себя:
— За Гарьку я тебе горло сломаю, веришь?
Подведя Азизова к двери, распахнул ее, и позвал:
— Эй, орлы, своих тут подберите!
За «орлов», остававшихся в коридоре, отвечал Шукис. (Он долго уговаривал «взять его в дело». Взяли лишь после того, как Элик отдал свой израильский паспорт Игорю, оставив себе только российский. Чем обезопасили себя от международного скандала.)
А Беккер у дверей прощался с Азизовым:
— Там внизу милиция, так ты не глупи, хорошо? Надо ответить за тех, кого твои засранцы избили, понимаешь? Это справедливо.
Он развернул Азизова лицом к себе:
— Ну, ты понял, что нас туг не было?
Азизов кивнул, а Беккер предупредил:
— Если начнешь гадить, в камере до утра не доживешь.
Азизов автоматически спросил:
— Вы думаете, я в камере окажусь?
На что Беккер ответил:
— Какая разница?
Спустя три дня, встретившись с Мельниковым на совещании у президента, Азизов долго и пытливо вглядывался в него, надеясь уловить хоть какой-то намек. Намека не увидел и отнес это, про себя, конечно, на счет истинно иезуитской выдержки Мельникова.
Но все же решил стать еще осторожнее.
