31. Москва. Пятница
Небольсин вошел в палату тихо, почти на цыпочках, хотя видел, что Корсаков не спит и вообще жив-здоров. Положил на стол апельсины, взял пару, подошел к кровати, протянул их Корсакову:
— Что еще принести?
— Валер, ты чего? — спросил Корсаков. — Со мной все в порядке.
— Ну, и хорошо, что все в порядке, — не стал спорить Небольсин. — Тем более, ешь фрукты.
Он пожал руку Дружникову и уселся по другую сторону стола.
— Сколько тебя тут держать будут? — начал он светскую беседу.
Корсаков демонстративно отвернулся.
— Что еще расскажете, Валерий Гаврилович? — поддержал беседу Дружников.
— Был я там, — Небольсин рукой указал куда-то повыше своего, но не самый верх.
— Понял, — кивнул Дружников.
Помолчали. Первым не выдержал Небольсин:
— Советуют быть осторожнее, — он говорил безлично, отвлеченно. — Азизов влиятелен, у него обширные связи на всех уровнях. Конфликтовать с ним сейчас никто не станет.
— Особенно из-за какой-то ерунды, — вклинился Корсаков.
— Погоди, Игорь, погоди, — попросил Дружников. — Что еще?
Небольсин, ощутив слабое сочувствие, ободрился:
— Считают, правда, по косвенным, что он сыграл важную роль в свержении клана Ракиевых.
— Да, — подхватил Дружников. — Ракиевы представляли собой большую опасность. Марат почти напрямую просился в Штаты, обещал капиталовложения. Вполне мог в обмен на это помочь укреплению Штатов у себя на родине.
Нависла пауза, и Корсаков понял, что его приглашают включиться в разговор.
— Мог бы, конечно, если бы сменил отца, — подхватил он.
— Ну, а переворот и отца отстранил, и, тем более, Марата, — ободрился Небольсин. — Хотя, говорят, многие кланы уже были готовы Марата поддержать, особенно узбекские.
— Вот видишь, — повернулся Дружников к Корсакову. — Вот тебе и кланы, вот тебе и история семей.
— Так что, сейчас Азизов считается одной из самых влиятельных персон в этом регионе, и, по слухам, влияние его ширится и все больше переходит в реальную плоскость.
— Это же наркотрафик, — подал голос Корсаков.
Небольсин пожал плечами:
— Святых там нет. Наркотики лучше, чем штатовские базы у нас под боком, согласись.
— А там? — Корсаков показал пальцем в потолок. — Там понимают, что Азизов просто прорабатывает свой собственный сценарий? Ракиевы Ракиевыми, но ведь так можно и…
Небольсин сокрушенно покачал головой, легко шлепнув себя по уху. То ли это означало «лопух ты, Корсаков», то ли намекал, что их слушают. Впрочем, какая разница? Слово — не воробей.
Дружников же среагировал иначе.
— Теперь ты понимаешь, как важен для него архив. Мы пока не знаем, как он влиял на тех, кто его поддержал в вопросе с Ракиевыми, но можем представить, какую власть он обретет, если овладеет подобными тайнами. Это, брат Игорь, Восток.
— Восток — дело тонкое, — согласился Корсаков.
Небольсин хмыкнул:
— Свежая мысль.
— Вы представьте, что будет, если Азизов с новыми силами и возможностями влезет в газовые дела, — вернулся к основной теме Дружников. — На чьей стороне он окажется? Газпрома? Набукко?
— Так он может и свой собственный проект запустить, например, в Индию или в Китай, — подсказал Корсаков.
Дружников прищурился, уткнулся пальцем в Небольсина:
— Как сказал один умник — свежая мысль.
— Одни юмористы кругом, — вынес свое заключение Корсаков.
Дружников продолжил:
— Именно в этом направлении нам и надо думать.
— О чем? — поинтересовался Небольсин.
— Если гипотетически возможна идея самостоятельного проекта Азизова, значит, так же гипотетически, это кому-то может не нравиться.
— А что, — взбодрился Небольсин. — Это в самом деле надо обсудить.
— Вот-вот, обсудите поскорее, — попросил Дружников. — Я тоже поговорю, где возможно. Но это — перспектива, а нам надо подумать о ближайших часах.
— Почему?
— Вы — мудрый человек, Валерий Гаврилович, но сейчас немного увлеклись. Время, в данном конкретном случае по имени Игорь, не на нашей стороне.
— То есть?
— Сегодня у нас какой день недели?
— Пятница.
— Именно. А когда заканчиваются эти каникулы?
— В понедельник.
— Во вторник, — поправил Корсаков Небольсина.
— Значит — что? — спросил Дружников тоном учителя.
Выждав паузу, сам себе ответил:
— Значит, надо использовать обстановку временного разреженного пространства.
— И относительно спокойного проникновения, — дополнил Небольсин.
— Я так понимаю, что мне конец? — завершил логическую последовательность Корсаков.
— Тебя-то мы прикроем, — сказал Небольсин, натыкаясь на саркастический взгляд Корсакова. — Людей я вызову прямо сейчас.
Он потянулся к своему телефону, когда распахнулась дверь, и Катя официальным тоном предложила:
— Посетители — на выход, — и отошла в сторону.
Ее место в проеме двери занял солидный пижон лет пятидесяти, приветственно кивнувший Дружникову.
— Это — главврач, — негромко проконсультировал Дружников, поднимаясь.
А главврач обратился к кому-то, стоящему за дверью:
— Вот он, ваш пациент, — и отошел в сторону, освобождая путь.
Корсаков не поверил себе: в дверях стоял Шукис.
