55

Отряд коммодора Бертолдо открылся как-то неожиданно. Едва авианосец обогнул скалистый, полуоголенный солнечными лучами мыс, как взору адмирала Брэда открылась подковообразная горная гряда, спускающаяся к полосе открытого океана полусферой пакового льда. А затем показался точно так же, подковообразно, выстроенный отряд судов.

И хотя всего полчаса назад коммодор доложил, что никаких летательных аппаратов поблизости не обнаружено, и что он мирно дожидается встречи с флагманским отрядом, адмирал все же поднес бинокль к глазам и, для верности, пересчитал, а затем стал внимательно всматриваться в очертания судов: ледокол «Принц Эдуард», торпедный крейсер «Томагавк», линейные крейсера «Галифакс» и «Сан-Антонио». И, наконец, чуть выдвинувшись из общего построения, как бы прикрывая вход в бухту, стояла в надводном положении субмарина «Баунти».

— Бертолдо — еще тот… старый служака, — простудно прохрипел кэптен Вордан, стоявший на центральном командном пункте слева от адмирала. Он уже давно опустил свой бинокль, и теперь больше интересовался колонией тюленей на прибрежной, похожей на турецкий ятаган, косе, нежели состоянием Западного отряда, — Если бы у него что-то произошло, сразу же доложил бы.

— Не сомневаюсь, — суховато отрубил адмирал, однако бинокль так и не опустил. — Меня вице-адмирал Грегори тоже считает «старым служакой», и тоже думает, что спешу докладывать ему по любому поводу. Но ведь это не так.

Как только весь флагманский отряд полностью обогнул косу, от торпедного крейсера «Томагавк» отошел катер, в котором стояли коммодор и двое сопровождавших его офицеров. Хорошо усвоивший морские ритуалы, Бертолдо решил, что он обязан лично встретить флагманское судно, доложить командующему эскадрой о состоянии дел в отряде и, получить дальнейшие указания.

— Никаких новых сведений от командира эсминца «Портсмут» не поступало? — спросил адмирал, едва коммодор взошел на палубу авианосца.

— Последний сеанс радиосвязи состоялся в тот момент, когда командир эсминца лейтенант-коммандер Черис вступил в контакт с командиром вышедшего ему навстречу судном английской береговой охраны Фолклендских островов, медлительно и вальяжно, тоном университетского профессора докладывал Бертолдо.

— А почему эсминец ушел без сопровождения субмарины? — насторожился адмирал.

— Как только после ремонтных работ, проведенных на эсминце у берегов остова Жуэнвиль объединенной командой механиков отряда, мы поняли, что «Портсмут» в состоянии идти к Фолклендам самостоятельно, решено было, что субмарина «Баунти» усилит наш отряд, который может подвергнуться атаке подземных арийцев. Не скрою, что командир «Портсмута» остался недоволен этим моим решением, — упреждающе сообщил коммодор, зная, что отголоски этого конфликта рано или поздно командующему эскадрой станут известны.

— Его можно понять. После всего того, что происходило с нашей эскадрой в том, Швабском, заливе…

— Простите, сэр, но я не склонен оправдывать командира «Портсмута».

— Если, конечно, предположить, что лейтенант-коммандер Черис действительно нуждается в оправдании.

— Но все же странно, что господин Черис постоянно чего-то опасался: то встречи с кораблем-айсбергом, то нападения германских субмарин, которые, по его мнению, базируются где-то у берегов Огненной Земли. К тому же он считал, что я самовольно и неоправданно лишаю его «подводной поддержки», поскольку субмарина была придана его судну по приказу командующего эскадрой.

— Я одобряю ваши действия, коммодор, — в том же светско-вальяжном стиле заверил его адмирал Брэд. — Совершенно очевидно, что они были продиктованы обстоятельствами и вашим личным опытом.

— Тем более что, по нашей просьбе, навстречу эсминцу из Порт-Стенли должно было выйти — и действительно вышло — английское сторожевое судно.

— Полемику по этому поводу считаю неуместной, а встречу продолжим в моей каюте, за рюмкой хорошего коньяку.

Но прежде чем скрыться вместе с Бертолдо в своей каюте, адмирал объявил командам флагманских судов шестичасовую стоянку для осмотра и мелкого ремонта судов. После этого вся эскадра должна была уйти от ледовых берегов Антарктиды и взять курс на чилийский берег Огненной Земли.

Коньяк действительно был подан хороший. Но поскольку с первых минут в их компании оказались командир авианосца кэптен Вордан, командир батальона морской пехоты майор Растон, командир авиаотряда полковник Колдуэн и полковник разведки Ричмонд, коммодор понял: пригласили его в «командную» каюту адмирала вовсе не для того, чтобы он наслаждался коньячным «букетом» и обменивался тостами.

— Три часа назад получены две шифрограммы: одна за подписью вице-адмирала Грегори, другая — за подписью генерал-майора разведки Доновэна. — Адмирал взглянул на полковника Ричмонда и, дождавшись кивка его головы, продолжил: — Нам приказано немедленно покинуть прибрежные воды Антарктиды и принять жесткие меры к тому, чтобы засекретить все те сведения, которые отныне составляют военную и государственную тайны.

— Это непременное условие, — потерся своим бычьим, вечно багровым затылком о ворот рубахи полковник Ричмонд.

В ходе всей экспедиции он держался в тени, большую часть времени проводя в своей каюте, за бутылкой виски. Но теперь он почувствовал, что и ему тоже пора выходить на сцену. Точнее, наступает время отчета о своих действиях. И отчет этот обещал быть очень скудным.

— На Фолклендах, — продолжил свою речь адмирал Брэд, — прежде чем позволить командам сойти на берег, мы проведем совещание командного состава всех судов. Но уже сейчас мы должны выработать общее мнение по ряду принципиальных вопросов.

Его речь была прервана неожиданным появлением Антонии Вудфорт, на большом подносе которой стояли чашки с кофе и флотские мисочки с какой-то мясной снедью.

— До меня дошли слухи, что несколько весьма солидных джентльменов изнывает от жажды и голода, — жизнерадостно произнесла она, явно бравируя своим жестким, зато хорошо узнаваемым американцами, ирландским акцентом. — Смириться с этим ни шеф-повар, ни я — не могли.

Одетая в синюю коротенькую юбочку и такого же цвета китель, она представляла собой образец такой бедрасто-доступной, в меру привлекательной девы, что руки мужчин, рядом с которыми появлялась ее лихо насаженная на рыжеватую головку бирюзовая пилоточка, невольно тянулись к икрам ее ног. И по тому, как мило она улыбалась каждому из них, офицерам было ясно: к флотским монахиням эта красавица никогда не принадлежала. Как, очевидно, и к трюмным шлюхам, — слишком уж хороша была собой, да и в манерах просматривалось нечто полуаристократическое.

— Вы где все эти дни скрывали такое сексуально, рыжеволосое чудовище, кэптен Вордан? — попытался разрядить обстановку чувственного экстаза сам командующий эскадрой, не дожидаясь того момента, когда Антония исчезнет за дверью.

— Врач-лаборант эскадренного лазарета Антония Вудфорт, — отрекомендовал свое «секретное оружие» Вордан. Он и в самом деле старался не очень-то бравировать ни ее присутствием на судне, ни своей близостью с ней. — Суровая и неприступная ирландка.

— «Неприступная», говорите? — иронично переспросил доктор Брэд, оглядываясь на только что захлопнувшуюся после рыжеволосой бестии дверь каюты.

— Во всяком случае, таковой она являлась до сегодняшнего дня. Ей, как и всему прочему женскому персоналу авианосца, приказано как можно реже появляться на палубах и вообще, отлучаться из своих кают и мест службы. К тому же, помниться, сэр, до сих пор ваше внимание занимала другая женщина, не менее яркая.

Вордан и сегодня не позволил бы леди Вудфорт демонстрировать свои неоспоримые достоинства. Но, как оказалось, у почти случайно попавшего на авианосец врача-лаборанта вдруг сформировались свои виды на флотскую карьеру, в которой ей могли помочь только адмирал Брэд или будущий адмирал Бертолдо. И Вордан вынужден был выпустить ее из «лабораторной пробирки».

— Исключительно служебное внимание, кэптен, — заметил Брэд, многозначительно улыбаясь при этом. — Хотя в нашей сугубо мужской компании должен заметить… Впрочем, — многозначительно прокашлялся он, — будем джентльменами.

— Правда, после гибели германского летчика, леди Фройнштаг как-то сразу поугасла, — не пожелал закрыть эту тему кэптен, — и больше не появляется в вашем окружении.

— Возвращаясь из дальних прогулок, замужние женщины обычно вспоминают о своих мужьях, — вступился за адмирала коммодор Бертолдо. — Это так естественно, джентльмены!

Воспользовавшись тем, что все дружно рассмеялись, адмирал поднялся и, упираясь кулаками о стол, произнес:

— Господа, даже сейчас, когда этот тяжелейший и совершенно необычный антарктический рейд завершается, мы не можем позволить себе слишком расслабляться.

— И все мы должны осознать это, — признал коммодор как старший после адмирала по чину, давая при этом понять, что с шутливым настроением покончено.

— Еще около двух суток мы будет идти водами Антарктики, прекрасно зная, какие опасности нас здесь подстерегают. Но дело не только в этом. Из полученной нами шифрограммы следует: высшее командование флота, как и высшее руководство страны, опасаются, что те сведения, носителями которых становится личный состав эскадры, еще требуют серьезного научного изучения и политического осмысления. На данном этапе своего развития, когда официальный ученый мир не в состоянии ответить даже на вопрос: «Существует ли в принципе какая-либо жизнь за пределами нашей планеты?», — человечество не готово адекватно воспринимать сенсационные сведения о том, что «жизнь» эта не только существует, но и вооруженно колонизирует значительную часть Земли, в том числе и ее недра. Это стало бы слишком серьезным ударом по психике миллионов людей, и могло бы привести к самым неожиданным политическим, религиозным и прочим последствиям.

Увидев стюарда, который принес для господ офицеров бутерброды с ветчиной и икрой, Вудфорт, которая в течение всего этого времени оставалась у двери и прекрасно все слышала, приложила палец к губам, и, мило улыбаясь, провела ладошкой по его брюкам ниже пояса.

— Ставь поднос на столик, — едва слышно проговорила она, — бери пустой и уходи. Через час встретимся в моей лаборатории, ты знаешь, где она находится, и уж тогда я выбью из тебя всю твою жеребячью дурь…

— Поэтому наши действия в данной ситуации таковы. Первое: каждый командир судна, а также каждый присутствующий здесь офицер в течение суток подадут мне подробный письменный рапорт. В нем должно быть указано, что происходило на их судне или в их подразделении, в каких операциях эскадры они участвовали, каковы их людские и технические потери, а также их соображения по поводу всего, что происходило в зоне действия наших судов и авиации. Как вы понимаете, все эти рапорта будут приложены к моему секретному рапорту. Второе: каждый член экспедиции должен получить строжайший приказ: «Молчать!». Обо всем, что здесь происходило, что лично видел или о чем слышал — молчать! Отныне все действия эскадры и сам ее рейд будет считаться федеральной тайной, которая, если и будет когда-либо раскрыта, то не ранее чем через сто лет. Вот почему всем нам и па всю жизнь приказано: «Молчать!».

Адмирал умолк, давая понять, что речь его завершена, и именно в эту минуту дверь в каюту вновь открылась и на пороге вновь появилась рыжеволосая ирландка.

— Пока я на этом судне, джентльмены, — вновь улыбнулась она, — голодная смерть вам не угрожает, — быстро расставляла Антония блюдца с бутербродами. — Очевидно, сейчас во мне бурлит вся та энергия, которая должна быть направлена на ублажения мужа. Но, увы, его нет, и не только на этом судне. Так что приятного вам аппетита, джентльмены!

Антония удалилась также неожиданно, как и появилась, однако кэптен Вордан еще несколько мгновений смотрел на закрывшуюся за ней дверь с приоткрытым ртом: такой дерзкой «откровенности» он от Вудфорт не ожидал.

— Кстати, происходит из древнего графского ирландского рода, — произнес он, все еще не приходя в себе, но уже прекрасно понимая, что уточнение его оказалось очень некстати.

Наверное, и на сей раз реакция адмирала Брэда на появление рыжей бестии была бы бурной, но в это время ожил телефон. Брэд знал, что позвонить ему могли сейчас только два человека: то ли старший вахтенный офицер, то ли его личный адъютант-порученец, и оба они находились на центральном командном пункте авианосца.

— Что-что?! — медленно поднимался он из-за стола, слушая доклад вахтенного офицера. И все присутствующие точно так же медленно стали подниматься вслед за ним. — Хотите сказать, что они опять здесь?! — заметно побледнело лицо командующего эскадрой. — И каковы их действия? Никаких? Это еще ни о чем не говорит!

Адмирал положил трубку и обвел встревоженным взглядом офицеров.

— К нам опять гости. На этот раз — не только дисколет инопланетян, но и русский самолет, следует полагать, с борта советского военно-исследовательского судна.

Через несколько минут все они ужо стояли на открытой части центрального командного пункта авианосца.

Зрелище было удивительным: справа по борту «Флориды» зависал на сером поднебесье огромный дисколет, возможно, тот же, который встречал Полярную эскадру в первый день ее плавания в водах Антарктики, а слева кружил небольшой гидросамолет русских.

— Прикажете объявить боевую тревогу, сэр? — спросил кэптен Вордан, закуривая сигару.

— Какой в этом смысл?

— Может, поднять в воздух звено истребителей? — неохотно предложил полковник Колдуэн. — Хотя бы для престижа американского Военно-воздушного флота.

Адмирал оглянулся на стоявшую прямо на палубе тройку патрульных самолетов, немного поколебался, но в конце концов изрек:

— Лучшее, что мы можем сделать сейчас для поддержания нашего престижа, так это проигнорировать и этот господний «обмылок» — повел он подбородком в сторону дисколета, и эту, как говаривали фрицы, «русиш фанеру», — кивнул в сторону советского самолета. Если эти джентльмены нам понадобятся, их позовут. А пока что, кэптен, передайте на суда: «На появление летательных аппаратов внимания не обращать! Всему личному составу готовить корабли к переходу к берегам США». Будем считать прилет этих машин встречей трех цивилизаций.

— Если бы здесь появился еще и дисколет подземных арийцев, — поддержал его полковник Ричмонд, — можно было бы считать ее встречей четверых… цивилизаций.

— А вообще-то, — проворчал Колдуэн, — здесь происходит черт знает что. Этот рейд перевернул в сознании все мое устоявшее представление о мире, в котором мы живем.

— Утешайте себя тем, — мрачно заметил доктор Брэд, наблюдая в бинокль за дисколетом, — что он способен перевернуть не только представление о нашем мире, но и сам мир. И надо молиться Господу, что он ниспослал атлантам некую «Тайную доктрину основателей», согласно заповедям которой они не имеют права нападать и вообще враждовать с континентальными землянами. Эскадрильи их дисколетов вполне хватило бы, чтобы полностью овладеть Соединенными Штатами.

— И пока мы не получим в свое распоряжение точно такие же машины, — развил его мысль командир авиаотряда, — мы будем чувствовать себя в нашем небе жалкими и беззащитными.

Адмирал хотел каким-то образом возразить, но в это время на командном пункте появился дежурный офицер связи.

— Вам шифрограмма из штаба ВМС, сэр, — протянул он командующему лист бумаги с расшифрованным текстом.

— Что-то в штабе опять занервничали, — недовольно проворчал Брэд, принимая у него депешу.

— Поскольку плохо представляют себе, что здесь у нас происходит, — предположил полковник Ричмонд.

— Вот и объяснили бы, — иронично обронил коммодор Бертолдо.

—. Что я и пытался сделать уже дважды. Правда, в беседе с начальником разведки Управления стратегических служб генерал-майором Доновэном, а не с командованием флота, но должны же они обмениваться столь важной стратегической информацией. Тем более что…

Ричмонд не договорил, поскольку его уже никто не слушал. Все наблюдали за тем, как, после прочтения шифрограммы, адмирал Брэд размашисто вышагивает по командному пункту.

— Что-то важное, сэр? — осмелился прервать его марш молчания командир авианосца.

— В штабе флота действительно занервничали. Мне приказано временно передать командование эскадрой коммодору Бертолдо и немедленно вылететь с докладом на базу флота в Сан-Франциско.

— Ну, это не такая уж плохая новость.

— Очевидно, боятся, как бы мы с вами не унесли с собой на дно все те сведения, которыми обладаем.

— Нетрудно предположить и такое. Вы сообщили им о своем визите к Повелителю Внутреннего Мира?

— Естественно.

— Одного этого достаточно, чтобы немедленно перебросить вас в Штаты! А ведь было еще и сообщение о появлении в антарктических водах флотилии русских.

— Теме не менее полечу лишь после того, как эскадра войдет в море Амундсена и удалится от берегов Антарктиды. Тем более что только тогда в моем портфеле будут рапорты всех командиров.

— После этой ледовой пустыни — и сразу в Сан-Франциско! — мечтательно вздохнул кэптен Вордан. — Пусть никто не смеет усомниться, джентльмены, что это лучший город мира.

— Эскадре тоже приказано следовать в Сан-Франциско? — с надеждой спросил коммодор.

— Для начала — в Порт-Стенли. Но это не в пригороде Сан-Франциско, а на Фолклендах, — язвительно ответил адмирал. — Именно туда я и прибуду после доклада.

Описав еще один круг над бухтой Преструда, русский самолет взмыл вверх и ушел на северо-запад, в сторону острова Скотта. А еще через мгновение в ту же сторону ушел и дисколет.

— Кажется, теперь атланты и пришельцы принялись за русских, — возрадовался командир батальона морских пехотинцев. — Они и в самом деле взяли под контроль всю Антарктиду.

— Во всех этих маневрах много неясности, — возразил коммодор.

— Послушайте, полковник Колдуэн, а вдруг это дисколет русских?! — вдруг встревожился Ричмонд. — Если германцы сумели построить несколько дисколетов в антарктическом подземелье, где промышленность только зарождается, то почему их не могли понастроить русские?!

— Но это я у вас, у полковника разведслужбы, — возмутился Колдуэн, — должен спрашивать, чьи дисколеты зависают над взлетной полосой авианосца, и почему ни корабельные орудия, ни, тем более, пушчонки и пулеметы моих асов, не способны пробиться до их корпусов.

Поздним вечером адмирал принял душ и уже готов был предаться сну праведника, когда в дверь постучали.

— Если вы считаете, что в виде ночного сюрприза я решила преподнести вам свою собственную страсть, — загадочно улыбнулась Фройнштаг, оставляя после себя дверь приоткрытой, — то вы ошибаетесь. Бедная швейцарка — давно пройденный этап, разве не так?

— С вашего позволения, мы не будем обсуждать мои постельные пристрастия, — сдержанно предложил Роберт Брэд.

— Попятное дело, не будем. Но есть женщина, — голос Фройнштаг стал загадочно тихим и умиротворенным, — которая готова всю ночь обсуждать с вами любые ваши проблемы. А главное, она готова следовать за вами на любое ранчо, поскольку терпеть не может больших городов. Особенно американских. Ну как, заинтриговала? Признавайтесь, адмирал, признавайтесь, «якорь мне в глотку», — не очень правдоподобно скопировала она голос Брэда.

— Я смертельно устал, мэм.

— Неправда. Что такое настоящая усталость, вы поймете только после того, как из этой каюты выпорхнет некая рыжеволосая бестия.

— Вы имеете в виду Антонию Вудфорт?

— Сегодня у вас была возможность самому убедиться, какую страсть вызывает она у бравых морских офицеров.

— Не скрою, впечатляющее было зрелище.

— Вот и договорились. Антония, — тотчас же позвала она, — не томите душу, за этим порогом вас давно ждут!

— Смею надеяться, мой адмирал, — появилась откуда-то из-за двери ирландская аристократка.

— Ну что, вы сражены, мой адмирал? — расплылась в шаловливой улыбке Фройнштаг. — По выражению лица вижу, что еще как сражены.

— Во всяком случае, приятно удивлен, — не стал лукавить адмирал. — Признаться, вы произвели на меня потрясающее впечатление.

— Все ваши потрясения еще впереди, мой адмирал, — заверила его Антония, дерзко бравируя своим ирландским акцентом. — Но… услуга за услугу. Завтра на борт самолета, который возьмет курс на Сан-Франциско, вместе с вами взойдет и моя подруга, госпожа Фройнштаг.

— …Чтобы потом убедительно подтвердить в штабе флота и в американской разведке ваш рассказ о визите, нанесенном Повелителю Внутреннего Мира, — подбросила ему еще один аргумент Фройнштаг. — Поверьте: американская разведка будет признательна вам за такую свидетельницу, которая к тому же даст слово не очень-то распространяться по поводу всего того, что видела и слышала во время рейда Полярной эскадры.

— Так что, мы с подругой сумели убедить вас, наш храбрый адмирал? — вновь включилась в разговор Антония Вудфорт. — Согласитесь, что сделка обоюдовыгодная. Причем пока что вы даже не осознаете, насколько она выгодна вам.

— …Если учесть, — мило поддержала ее Фройнштаг, — что полковник Ричмонд уже неоднократно докладывал о вашей связи с иностранной журналисткой, да к тому же этнической германкой. Когда генералы Доновэн и Даллес увидят меня перед собой, многие неприятные вопросы, которые они приберегли для вас, отпадут сами собой. Тем более что в Сан-Франциско сразу же примчится мой супруг-банкир с целой сворой адвокатов и журналистов.

Теперь уже адмирал не сомневался в том, кто именно стоит сейчас перед ним, как не сомневался и в том, что его пытаются нагло шантажировать. Возможно, он и взбунтовался бы против такого морального насилия, если бы не понимал, что сейчас ему не нужны ни скандал, связанный с выдворением из каюты назойливых женщин, ни разоблачения агенток иностранной разведки. И потом, Фройнштаг права: самое мудрое, что он способен сделать — это взять ее с собой в Сан-Франциско как неоценимого свидетеля.

— Собственно, я сам хотел предложить вам место в разведывательном самолете «Кобра», — запоздало «сознался» командующий эскадрой. — Вылетаем завтра, в шестнадцать ноль-ноль. Промежуточная посадка — на авиабазе в Панаме.

— В таком случае мне остается лишь позавидовать моей ирландской подруге, — почти искренне заверила его Фройнштаг. — Только не слишком увлекайтесь, друзья мои, помните о времени вылета.

Оторвавшись от палубы авианосца, разведывательный самолет, с адмиралом Брэдом и Лилией Фройнштаг на борту, ушел на запад, резко развернулся рядом с невесть откуда возникшим дисколетом пришельцев и на самой малой высоте пробарражировал над кораблями.

Выстроенная в неровный клин, во главе которого находились два ледокола, Полярная эскадра напоминала теперь стаю, огромных китов, устремлявшуюся из ледовых антарктических полей в теплые воды северных широт. И адмирал не был уверен, что люди, находившиеся в эти минуты на командных пунктах судов, по-настоящему осознавали, что оставляют-то они не только берега неизведанного континента, но и берега неизведанного, чуждого им мира, чужой и непознанной ими цивилизации.

2007–2008 гг.