ГЛАВА 68

Для работы со всеми четырьмя листками Ле Биан выбрал городскую библиотеку Фуа. «Преподавательский рефлекс», — подумал он. В храмах книг витает особый тонкий запах, помогающий работе рассудка и правильно направляющий ум. Историк всегда считал, что там, в паре сантиметров над головами читателей, погруженных в книги, живет ангелочек-хранитель. А иначе как объяснить, что человек в библиотеке всегда в конце концов находит книгу, которая помогает ему распутать задачу? Хорошо бы, подумал Ле Биан, ангел, сопровождающий меня с самого коллежа, не отправился теперь отдыхать. Он сел за отдельно стоявший стол в дальнем конце зала и достал из сумки четыре лоскута пергамента. Стараясь как можно тщательней подогнать буквы друг к другу, он сложил их вместе. Рядом он положил краткий курс римской истории, чтобы освежить в памяти дела императора Константина, тень которого витала над этим документом.

Этот император не сразу принял христианство: поначалу он поклонялся Аполлону, «Непобедимому Солнцу» — Sol Invictus. В 313 году император издал эдикт о веротерпимости, а в 318-м признал полномочия церковных судов. В 320 году он сделал воскресный день праздничным, а в 325 созвал собор в Никее, чтобы примирить христиан по болезненному вопросу о Троице. Всегда покровительствуя последователям Христа, он разрешил папам поселиться в Латеране и построить на Тибериевой дороге церковь Сан-Лоренцо фуори ле Мура. По оценке историков, в 10-х годах IV века в христианство обратилось около трети римлян. Константин вступил в конфликт с Сенатом, полагавшим, что христианам дано слишком много привилегий. В знак своего неудовольствия, император покинул город и основал на Босфоре Византию. Затем христиане, которых долго преследовали, взяли реванш, начав преследовать язычников. В 346 году было воспрещено публичное служение языческим богам. Десять лет спустя закрыты храмы язычников. В 395-м последние семьи, хранившие верность древней римской религии, были принуждены принять новую веру.

Ле Биан стал размышлять об этом удивительном повороте истории. Жертвы обратились против бывших своих палачей — дело не новое. Но почему это происходит во имя Бога — Пьер никогда не мог понять. Оставив философские раздумья, он вернулся к книге. В ней упоминалось и о «Константиновом даре», которым император передавал свою светскую власть папе. Впоследствии оказалось, что этот документ, обнаруженный при Карле Великом, был подделкой, но, тем не менее, в Средние века он долго играл первостепенную роль.

Историк закрыл книгу и сосредоточился на документе. В нем было несколько сот строк — при этом он четко делился на три части. В начале шел текст, служивший преамбулой, потом длинный список и, наконец, краткое заключение. Латынь, на которой он был написан, казалась довольно простой, но на случай какого-либо провала в памяти Ле Биан взял и словарь. Впрочем, он не понадобился. Дословный перевод казался ясен:

Дальше следовал список из нескольких сотен языческих святилищ, предназначенных для передачи христианской Церкви.

Ле Биан не верил собственным глазам. Он держал в руках один из самых чрезвычайных документов в истории человечества: доказательство, что христиане завладели древними святилищами, чтобы те служили им. Он, конечно, и так знал, что древние языческие храмы бывали обращены в христианские церкви. Но кто мог себе представить, что эти разрозненные с первого взгляда захваты были связаны с большим обдуманным планом, со стратегией духовного захвата всего мира? И как такой горючий материал попал в руки катаров?

Теперь Ле Биан понимал, почему христиане делали все возможное и невозможное, чтобы их уничтожить. Если бы такой секрет стал известен, вся власть Церкви встала бы под сомнение. Он дал бы неопровержимое доказательство тому, что современные религии глубоко уходят корнями в языческие верования, которые в некотором роде сохранились под новыми именами. Все являлось решительно в новом свете: представление о «сокровище катаров» — само собой, но и то, к чему стремился Отто Ран, какую «услугу» он мог оказать своему хозяину — Гиммлеру. Многие нацисты ожидали только удобного случая, чтобы ниспровергнуть христианскую религию и восстановить древние германские культы. Гитлер предпочитал в этом деликатном вопросе соблюдать осторожность. Руководителей Аненербе не смущало ничто.

Ле Биан быстро проглядел список святилищ, в котором, несомненно, значились и древние храмы Леона, Кёльна, Брюгге, Кремоны, — и вздохнул. Он подумал: чтобы глубоко изучить этот документ, понадобятся долгие годы. Чем дальше его глаза скользили со строчки на строчку, тем больше испытывал что-то вроде недомогания. Взгляд его мутился. Им овладевал не только страх, но и нечто другое. Как он может брать на себя обладание такой бомбой? Как только иные об этом проведают, недорого будет стоить его шкура. Он попытался прогнать эти мрачные мысли, но состояние эйфории исследователя, сделавшего невероятное открытие, улетучилось и уже не вернулось. Он знал: бывает правда, которую невозможно открыть. Из любопытства он принялся искать в перечне прежнее название Монсегюра. Не могло ли быть, что и пог, на котором поселились еретики, был местом древнего культа? Но Ле Биан никак не мог вспомнить, как он назывался в древности… Он вспомнил: это название есть в одной из книг у Шеналя. Уютная атмосфера библиотеки вмиг стала душной. Ангелочек-хранитель его не подвел — в этот день он, быть может, сделал даже слишком много!

Ле Биан вышел из библиотеки, не забыв аккуратно уложить свою «бомбу» между страниц блокнота.