ГЛАВА 44
В третий раз за этот день Шеналь постучал в дверь Ле Биану, и в третий раз ему никто не ответил.
— Господин Ле Биан! — опять позвал его хозяин. — Я вам поесть приготовил. Вам обязательно понравится. Вот увидите, это очень просто. Всего лишь бутербродик с гусиным паштетом, который мне прислал кузен из Миранды. Потом скажете, как это вам!
Никто в комнате не шелохнулся, но Шеналь не признал себя побежденным. Он забарабанил в дверь:
— Это, конечно, не мое дело, но я очень прошу вас выйти! Вы уже двое суток сидите в номере! Если я могу вам чем помочь — скажите! Мы с женой уже сильно беспокоимся!
Послышался звук поворота ключа в замке, а резной брелок в форме альбигойского креста стукнул о дверь. Хозяин успокоился: перед ним появился Ле Биан, весь изможденный, лицо скрывала двухдневная щетина. Шеналь, не дожидаясь приглашения, вошел в номер и поставил поднос на стол. Комната была погружена в полумрак; хозяин отворил ставни и впустил в нее яркое солнце. Ле Биан, не ожидавший внезапного потока света, зажмурился и сел на кровать.
— А знаете, как вы огорчили нашу замечательную горничную? — продолжал Шеналь, притворяясь, что сердится. — Она говорит, что не может прибрать ваш номер, и даже боится, не найдет ли вас мертвым. Заставили вы нас переживать, можете радоваться!
— Простите, — неловко пробормотал молодой человек.
Шеналь взял стул, стоявший у маленького столика, игравшего роль письменного стола. На этом столике лежала гора бумаг: какие-то выписки, наброски плана Монсегюра, тут же и книги, взятые в библиотеке, и газетные вырезки. Хозяин поставил стул возле кровати, рядом с гостем, и сел, положив руки на изголовье.
— Пьер, — заговорил он, словно с родным. — Я знаю: то, что я вас хочу спросить, меня не касается. Но я, понимаете ли, отношусь к вам не как к обычному клиенту.
Вы интересуетесь нашим краем; вы понимаете, что я всю жизнь обожал эти дивные места. А я-то вижу, с вами что-то не так, и хотел бы помочь вам, да вы мне сами не даете: сидите круглые сутки запершись в номере и ни слова нам не хотите сказать. Вы не одиноки, Пьер!
Последние слова по-особому отозвались в уме Пьера. В этом-то и было все дело: он чувствовал себя одиноким. Очень одиноким.
— Это история долгая, — ответил Ле Биан. — А самая странное, по идее все это для меня должно быть совсем чужим, а на самом деле я все время возвращаюсь к своему прошлому.
— Что это? Катары? — спросил Шеналь.
— Ну да. Сначала это были катары, а теперь появилось кое-что другое. Я встретил сначала отца, потом сестру… сводную.
Шеналь встал и налил стакан вина для постояльца. Обернувшись опять к Пьеру, он с улыбкой подал ему стакан.
— Так чего же лучше! — воскликнул он. — Тогда совсем не понимаю, почему вы в такой тоске.
— Потому что отец, скажем так, сильно пострадал, а сестра решила уехать.
Пока Ле Биан пил вино, Шеналь подыскивал подходящие слова. Он оказался бестактен, так что теперь трудно было поправиться.
— Простите меня, — сказал он понимающим тоном. — Но мне в голову вдруг пришла одна мысль. Может быть, очень глупая, но…
— Что ж, говорите, — ответил Ле Биан. — Я уже давно сам не могу понять, что глупо, а что нет.
— Морис-красавчик, — спросил Шеналь, собрав всю свою храбрость, — это не ваш отец?
Ле Биан на него посмотрел без всякого выражения.
— Мой. А вы мне про него на днях говорили порядочные гадости.
— Видите ли… — пробормотал Шеналь, окончательно смутившись. — Я же не знал… Вы бы сказали мне… Да я что ж, я только пересказывал, что тут кругом говорили… Вы же людей знаете…
— Да не извиняйтесь, — ответил Ле Биан. — Мой отец был подонок.
Шеналь так и вздрогнул:
— Был? А вы сказали, он… пострадал… Или, может быть…
Ле Биан один миг подумал. Шеналь явно делал все, чтобы помочь ему. И Пьеру хотелось все ему рассказать — но как объяснить, что он не обратился в полицию? С самого начала этой истории он самонадеянно старался все сделать сам, а на деле становился сообщником злодеев. Он решил не признаваться.
— Нет, — сказал он. — Отец жив. Он попал в аварию на машине, но не насмерть. Сейчас он в больнице, в Перигё.
— Вот беда! — посочувствовал Шеналь и протянул гостю пресловутый бутербродик с паштетом.
— Да никакой беды. Я же говорю — он подонок. И жалеть его нечего.
Шеналь перевел взгляд на столик с бумагами. Он взял «Крестовый поход против Грааля» Отто Рана и усмехнулся, разглядывая обложку.
— А, наш разлюбезный Ран! Еще один полоумный тут крылья пообломал. А ваши поиски далеко ли продвинулись?
— Топчусь на месте, — признался Ле Биан. — Кажется, шаг вперед — и тут же два назад. Сначала кажется, что все просто. Потом я начинаю думать, что все хотя бы логично связано, а под конец всегда вылезает что-нибудь невероятное.
— Так тем и завораживают катары, вы разве не находите?
Ле Биан встал и взял со стола фотографию. На ней был изображен молодой человек, худенький, явно уверенный в себе. Историк внимательно посмотрел на нее, а затем спросил:
— Так вы тоже думаете, что Ран был сумасшедший?
— Да ведь фашисты все сумасшедшие, разве нет? — ответил Шеналь.
— Это конечно, — сказал Ле Биан, — но я говорю не о его службе в СС. Я думал про его поиски. Уверен: он что-то отыскал! Что-то очень важное.
— И никто об этом не узнал?
— В этом-то весь и вопрос. Кажется, будто ниточка вдруг оборвалась и с тех пор никто так и не может ее связать.
Шеналь был удивлен: в один миг постоялец пришел в себя. Не переставая говорить, он даже принялся жадно уплетать паштет.
— А вы думаете, что свяжете?
— Честно говоря, несколько раз я уже думал, что все связал. Но каждый раз все оказывалось не так. Пары каких-то деталей не хватает. Только ведь в ваших краях непросто попасть в потаенные места…
— Ну, тут-то я вам точно могу помочь! Все эти места я знаю, как свои пять пальцев. Если хотите, отвезу вас куда угодно!
Такого предложения Ле Биан не ожидал.
— Правда? Конечно, вы меня очень выручите.
Шеналь разом встал с места, взял поднос с пустой тарелкой Ле Биана и шагнул к двери:
— Значит, договорились! Встретимся завтра утром. Часов в восемь поедем, нормально вам?
— Вполне! — откликнулся Ле Биан.
Шеналь закрыл дверь, а историк встал с кровати и рассмотрел свою физиономию в зеркале над умывальником. Из саквояжа он достал мыло, бритву, помазок и стал бриться. Вернулась надежда: быть может, Мирей вернется. Быть может, она даже и не в опасности.
«Я, наверное, тебя раньше просто любила, хоть и не понимала этого. А теперь этого не может быть…»
Как ему хотелось, чтобы это родство оказалось ошибкой, дурацким недоразумением! Сбрив щетину, которая его сильно старила, Ле Биан подошел к столу с бумагами и книгами. Из-под груды бумаг он достал белый конвертик с короткой запиской. В сотый раз он перечитал его:
«Дорогой Пьер!
Не сердись на меня, но я ничего не могу поделать. Наверняка наши пути в конце концов пересекутся. Ты мне очень нравишься, но теперь я знаю, что ты мне брат, так что у нас ничего не выйдет. Я подумала и решила: ты должен довести до конца, что задумал. Я забыла тебе подбросить еще один крючок для нашей любимой Бетти. Спроси ее как-нибудь про доброго Рихарда Фрица. Увидишь: фрицев ей всегда нравилось цеплять.
Пока!
Мирей».
